Кроме того, план этот имел определенные преимущества с точки зрения Уголовного кодекса. То, что пришло ему на ум, было, по большому счету, хулиганством. Но за такое хулиганство на борту космического судна полагалось лет десять сомнительного отдыха в плохих местах. Вполне обоснованно, надо заметить. При особо неудачном раскладе его могли просто пристрелить. А уж в совсем глупом случае он и вправду стал бы виной гибели полутора сотен человек, находящихся на борту. Если не больше.
Пускать в ход оружие он не собирался. Собственно, никакого оружия у Клайда и не было. В кармане его болтался универсальный офицерский нож — немного прекрасной стали и чуть-чуть неплохой электроники, но оружием его не назовешь. Еще были носовой платок, удостоверение личности, оно же — электронная кредитная карточка. Планшетка с бумагами — Клайд быстро пересмотрел их, нужные засунул подальше во внутренний карман, ненужные отправил в утилизатор. И наконец, стандартный блок связи. Им пришлось пожертвовать.
Прихватив аппаратик и непринужденно посвистывая, Клайд направился в блок их двухместного отсека, означенный кратким символом «ОО».
Закончивший прием пищи его сосед по неумолимо набирающей скорость в межпланетном вакууме стальной скорлупке не обращал на Клайда ни малейшего внимания, погрузившись в изучение «Избранных комментариев к четырем Евангелиям». Спустя некоторое время излишне долгое пребывание соседа в месте интимного уединения все же обеспокоило его. Поднявшись с амортизирующей лежанки, он приблизился к гермодвери и деликатно постучал в нее. Собственно, он не собирался быть бестактным — им двигали вполне естественные намерения. Когда дверь блока отворилась, намерения его изменились как нельзя более радикально.
* * *
Шишел опустил ствол. Тип, бестолково таращащий глаза в пространство со стула сиделки, не проявлял никакой агрессии. Старик Бонифаций — тоже. Оба были явно в ауте.
Шаленый шагнул в палату. Наклонился к лицу того типа, что сидел на стуле. Тот слабо икнул.
— Надо же... — пробормотал Шишел. — Фай... Адриатика...
За тумбой блока мониторинга клиента Уолт, скрючившийся в три погибели, мучительно сморщил лоб, вспоминая, где и в связи с чем ему приходилось слышать эту кличку.
— Вроде жив... — угрюмо констатировал Шишел. — Ну ладно — сиди как сидишь...
Он подошел к Бонифацию и потряс того за плечо.
Закрывшиеся было глаза негоцианта уставились на кошмарную рожу, представшую перед ним.
— Т-ты... — сказал Бонифаций.
— Я, дорогой, я... — согласился Шишел. — Ты как, в себе еще? Тебя кондратий-то сызнова не хватит, а?
— Т-ты опоздал, — сказал Бонифаций, не в силах сфокусировать взгляд на лице Шишела. — ТОТ пришел раньше... Прости...
— Прощаю, — тупо сказал Шишел. — Кто пришел-то?
— Ч-черный... Черный адепт...
Взгляд Бонифация снова остекленел.
— Т-теперь они знают... имя...
— Какое такое имя? — досадливо поинтересовался Шаленый.
Во взгляде Бонифация появилось какое-то осмысленное выражение.
— Н-ну, ИМЯ... ИМЯ ЦЕЛИ... Я не смог...
— Какое имя — назови...
Снова взгляд Бонифация изменил оттенок.
— Т-ты... Т-ты КТО?
Шишел молча выкинул перед собой правую руку и поднес ее к глазам Бонифация.
— Ну, УЗНАЕШЬ?
Бонифаций дернулся.
— Т-ты все равно не сможешь...
— Еще как смогу, козел проклятый... Как мне от этой сволочи избавиться?!
Он потряс Камнем перед физиономией Мелканяна. Камень угрюмо полыхнул в полумраке.
— Не смо... Не сможешь... Без активатора... Если ты меня еще... еще один раз назовешь козлом...
— Ладно — не козлом. Бараном... Как мне эту хреновину напрочь сбагрить? И кто тот черт, что за мной увязался? Что за плечом моим так и...
— Г-где он? — В голосе старого Бонифация было столько ужаса, что Шаленый запнулся. Наступило тягостное молчание.
— Б-будь оно все проклято, — уже совсем человеческим голосом сказал Мелканян. — У т-тебя один путь... Сделать то, что тебе НАДЛЕЖИТ.
— Что надлежит-то, ко... Что мне надлежит, баран ты чертов?!
— Т-ты сам должен понять... ОН тебе скажет... Но ты не поймешь... БЕЗ АКТИВАТОРА... Надо выпить активатор... Будь я проклят... Я п-предал...
— Так где твой активатор? Где, у кого, черт его раздери?
— Его взял... взял человек, который пришел после... Флакон... Во внутреннем кармане... Флакон...
— Полиция забрала, что ли?
— К-какая там полиция...
Обессиленный Мелканян откинулся на подушки.
Вдали по коридору зацокали каблуки. Огромное количество каблуков.
Шишел чертыхнулся и ломанул в дверь. В коридоре раздалось: «Это он... Держите!...» Загрохотало что-то упавшее на пол. Что-то разлетелось вдребезги. Загомонило с полдюжины голосов.
Уолт поднялся с четверенек.
Пирамида диагностической аппаратуры, громоздившаяся вдоль стены, сыграла-таки свою роль. Прикрытия.
Появляться в заполненном бестолковой суетой коридоре не имело ни малейшего смысла. Уолт опустился на корточки у постели ювелира. Взял его за руку, стараясь нащупать пульс.
— Теперь — снова ты... — несколько равнодушно констатировал Мелканян. — Ты всегда приходишь... приходишь последним.
— Вы сказали, что выдали кому-то имя... — Уолт спросил о первом, что пришло на ум.
— Да. Я отдал ИМ имя... ИМЯ ЦЕЛИ. Он теперь обречен.
— Кто? Кто обречен?
В палате вспыхнул свет. Пара запыхавшихся санитаров и охранник влетели в дверь.
— Что с ним? Жив? — спросил один из санитаров, явно принимая Уолта за кого-то из своих.
— Что это за тип? Он что — в ауте? — Охранник нагнулся над начавшим сползать со стула Фаем.
— Он жив, но в плохом состоянии, — веско сказал Уолт. — Примите меры. Я должен доложить...
Он отодвинул второго санитара, еще каких-то типов, замешкавшихся в дверях, и по коридору поспешил к лифту.
— Сэм... Самуэль Бирман... — выдавил из себя Мелканян.
Происходящее явно не трогало его. Взгляд его слепо искал Уолта. Но того не было уже здесь и в помине.
— Он знал Старые Книги... — прохрипел Мелканян. — Янтарный Храм за ним... Может... может, еще не поздно... Ему суждено открыть Врата...
На этом старик иссяк. Похоже, надолго.
— Пациент бредит, — констатировал подоспевший врач.
* * *
Джанфранко Каттаруза имел все основания для того, чтобы не спать этой ночью. Но он благополучно спал.
Бессонница была уделом уймы людей, чей путь пересекся с траекторией, которую прочертил в пространстве и времени Чертов Камушек. Не спал, кружа вокруг столика с телефонами, Картавый Спиро, не гас свет в кабинете для приватных бесед члена директората «Гэлэкси иншуранс» достопочтенного Акселя Строка, не гас он и в лаборатории, где над переплетениями световодов и клавишами компьютеров бдела команда профессора Мак-Аллистера, шпарил в своем верном «горби» по залитым ливнем ущельям улиц Шишел-Мышел, в сотне тысяч километров над поверхностью Планеты бодрствовали все, кому случилось оказаться в этом рейсе на борту рейсового лайнера «Покахонтес», теплились свечи — черные и янтарные в храмах двух совершенно разных вер, и Великие адепты — от Света и от Тьмы — не смыкали глаз над ними. Ну и черт с ними со всеми — гори оно все синим пламенем! Джанфранко Каттаруза спал.
Пусть все идет, как и шло. Если одним господам угодно искать Камушек — люди Джанфранко его ищут. Если другим господам угодно, чтобы Камушек не был найден, — так ведь, скорее всего, его и не найдут. Если черти унесли Нэнси, то, значит, так на роду было написано девице Клерибелл — быть чертями унесенной, а если Марку Чарутти за обедом у Альдо показалось, что Папа Джанфранко не прочь уточнить местонахождение маленькой воровки и личность громилы, ей повстречавшегося, то он предупрежден — строго-настрого — языком об этом не болтать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120