Вайденхаммер узнал пополудни 24 июля, что заседание совета министров переносится на 11 часов утра следующего дня. И путчисты тоже перенесли свои действия на 25 июля. Подготовленные для штурма здания ведомства канцлера на площади Балльхаусплац эсэсовцы получили распоряжение собраться в четверть первого дня во дворце спорта по Зибенштернгассе, 11.
В указанное время туда подъехал грузовик с военным обмундированием. Группа эсэсовцев в количестве 30 человек, в новых мундирах, села в грузовик и направилась к ведомству канцлера, якобы получив на это приказание президента Микласа.
Вехтер находился уже в трактире «Тишлера» на Шауфлергассе, неподалеку от ведомства канцлера. Его задача заключалась в ведении в последующем переговоров с арестованными министрами и назначении нового состава правительства. Но ни Гласс, ни Вехтер не знали, что путч был обречен на провал, еще не начавшись. У одного из заговорщиков, инспектора полиции Иоганна Доблера, не выдержали нервы и он доложил обо всем начальству.
Еще до начала заседания Эмиль Фай получил сообщение, что группа радикально настроенных нацистов намерена вторгнуться в здание ведомства канцлера. Но вместо того чтобы доложить об этом Дольфусу и поднять по тревоге армию, он вызвал подразделение хаймвера и попытался выйти на заговорщиков. Когда же он, наконец, вспомнил о своем долге, прошли драгоценные минуты. Около 12 часов дня Фай поспешил на Балльхаусплац и, отозвав в сторонку канцлера, сообщил ему на ухо о полученном известии.
Дольфус посмотрел на него недоверчиво, однако тут же принял решение и заявил собравшимся министрам: «Фай только что сообщил мне кое-что, но я не знаю, соответствует ли это действительности или нет. Будет, однако, лучше, если мы прервем заседание, и каждый министр отправится в свое ведомство. О продолжении заседания я вас извещу».
Покачав головами, министры разошлись. В здании остались только канцлер, Фай и статс-секретарь по вопросам безопасности Карвински.
Карвински потребовал прислать на площадь усиленный наряд полиции. Взглянув в окно, он увидел, как во двор здания въезжал грузовик. «Это, видимо, полиция», — подумал он. Через несколько минут в кабинет вбежал капитан охраны и доложил Дольфусу, что в здании появились вооруженные люди. Канцлер поспешил в соседний зал, чтобы посмотреть во двор. Тут ему доложили, что это — солдаты. В тот же момент к нему подбежал привратник Хедвичек и, схватив за руку, настоятельно произнес: «Господин канцлер, пошли».
В угловой комнате, рядом с кабинетом канцлера, находилась потайная винтовая лестница, выходившая во двор.
Но не успели они скрыться, как с лестничной площадки вышел эсэсовец Отто Планетта с десятью своими товарищами, которые и наткнулись на канцлера. Несколько секунд он стоял в нерешительности, затем истерично закричал: «Руки вверх».
Канцлер сделал порывистое движение рукой и спросил: «Что вам от меня нужно?»
Планетта отпрянул и выхватил пистолет. Раздался выстрел, и Дольфус рухнул на пол. На груди у него показалась кровь.
Заговорщики положили раненого на диван. Через некоторое время канцлер открыл глаза и, запинаясь в замешательстве, произнес: «Да что же это такое происходит? Появляется майор с капитаном и несколькими солдатами и начинают в меня стрелять».
Но он скоро все понял: это — его конец. Затем между ним и повстанцами началась, как ее назвал его английский биограф Гордон Шеперд, «мирная политическая дискуссия». «Я всегда старался сделать наилучшим образом все, что было в моих силах, стремясь к миру», — произнес Дольфус.
Один из эсэсовцев ответил, что от канцлера зависело достижение мира с Германией, на что умиравший ответил: «Ребята, вы этого не понимаете».
Эсэсовцы молча смотрели на свою жертву, больше никто не произносил ни слова. В 15.45 австрийский канцлер скончался. Его последними словами, обращенными к тем, кто жалостливо смотрел на него были:
«Ребята, вы очень милы по отношению ко мне. Почему же другие ведут себя иначе? Я всегда желал мира. Мы ни на кого не нападали, но были вынуждены защищаться. Да простит вас Бог».
Главной же своей цели путчисты не достигли: арест министров не удался. Правда, здание радиостанции они захватили. Отто Густав Вехтер бросился за помощью. В его мозгу билась мысль, что теперь-то настал час для выступления СА. Обергруппенфюрер СА Решни должен был вывести свои когорты на улицы и бросить их против правительства. Он добрался до гостиницы «Сент-Джеймс», где собралось руководство австрийской СА. Вехтер вспоминал: «Когда я обрисовал положение дел бригадефюреру СА Тюрку и потребовал выступления СА, тот в моем присутствии отдал приказ поднять по тревоге группы штурмовиков Вены и Северной Австрии и заявил мне, что через час они войдут в центр города».
На деле же Тюрк разделял мнение своего шефа Решни и, как только Вехтер помчался дальше, отменил свой приказ, и распорядился отвести венских штурмовиков на квартиры. В результате ни одно подразделение СА не пришло на помощь путчистам. Вскоре Тюрк дал такое объяснение событиям: «Путч 25 июля являлся инициативой 89-го штандарта СС, за который СА не несет никакой ответственности».
С полнейшим безразличием штурмовики смотрели на то, как австрийская полиция и армейские подразделения расправлялись с путчистами. Убийца канцлера, Планетта, и шесть его сообщников были казнены, многие получили различные сроки тюремного заключения.
На следующий же день на Гитлера обрушилась настоящая волна международных протестов. Впервые в истории третьего рейха фюрер предстал в глазах мировой общественности как законченный убийца, выступить против которого считали своей обязанностью все высшие государственные деятели.
«Мы стоим перед вторым Сараево!» — кричал Гитлер, направляя своего бывшего вице-канцлера Франца фон Папена в Вену с миротворческой миссией.
Вместе с тем Гитлер принял и кое-какие меры для успокоения общественности: Тео Хабихта отстранили от должности, «австрийский легион» разоружили, а против заговорщиков начали расследование.
Сильнее же всего провал путча ударил по рейхсфюреру СС, потерявшему в значительной степени свой престиж.
Что толку, что одураченный шеф-путчист Вехтер говорил в исступлении:
«СА, стремившаяся установить свое преимущественное положение в Австрии, действовала запрещенными приемами, близкими к предательству общего дела, а от ее руководства в связи с этим можно ожидать чего угодно…»
С трудом, шаг за шагом, СС восстанавливала былое доверие Гитлера.
Из этой истории руководство СС сделало вывод: в борьбе национал-социалистских иерархов решающую роль играют группировки по интересам, проводящие свою линию грубо и жестоко, невзирая на должные, казалось бы, связывать их воедино национал-социалистские идеи. Война клик и властных группировок между собой внутри партии, а после 1933 года и в государственно-партийном аппарате, стала законом жизни для коричневых господ, которую не могла остановить даже единая идеология. Они были готовы скорее пойти на уступки политическому противнику, чем хоть в чем-то отказаться от своей власти.
Так, шеф СА Рём в 1932 году раскрыл объятия социал-демократическому руководству рейхсбаннера, предпочтя это достижению определенного взаимопонимания со своими противниками в собственной партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
В указанное время туда подъехал грузовик с военным обмундированием. Группа эсэсовцев в количестве 30 человек, в новых мундирах, села в грузовик и направилась к ведомству канцлера, якобы получив на это приказание президента Микласа.
Вехтер находился уже в трактире «Тишлера» на Шауфлергассе, неподалеку от ведомства канцлера. Его задача заключалась в ведении в последующем переговоров с арестованными министрами и назначении нового состава правительства. Но ни Гласс, ни Вехтер не знали, что путч был обречен на провал, еще не начавшись. У одного из заговорщиков, инспектора полиции Иоганна Доблера, не выдержали нервы и он доложил обо всем начальству.
Еще до начала заседания Эмиль Фай получил сообщение, что группа радикально настроенных нацистов намерена вторгнуться в здание ведомства канцлера. Но вместо того чтобы доложить об этом Дольфусу и поднять по тревоге армию, он вызвал подразделение хаймвера и попытался выйти на заговорщиков. Когда же он, наконец, вспомнил о своем долге, прошли драгоценные минуты. Около 12 часов дня Фай поспешил на Балльхаусплац и, отозвав в сторонку канцлера, сообщил ему на ухо о полученном известии.
Дольфус посмотрел на него недоверчиво, однако тут же принял решение и заявил собравшимся министрам: «Фай только что сообщил мне кое-что, но я не знаю, соответствует ли это действительности или нет. Будет, однако, лучше, если мы прервем заседание, и каждый министр отправится в свое ведомство. О продолжении заседания я вас извещу».
Покачав головами, министры разошлись. В здании остались только канцлер, Фай и статс-секретарь по вопросам безопасности Карвински.
Карвински потребовал прислать на площадь усиленный наряд полиции. Взглянув в окно, он увидел, как во двор здания въезжал грузовик. «Это, видимо, полиция», — подумал он. Через несколько минут в кабинет вбежал капитан охраны и доложил Дольфусу, что в здании появились вооруженные люди. Канцлер поспешил в соседний зал, чтобы посмотреть во двор. Тут ему доложили, что это — солдаты. В тот же момент к нему подбежал привратник Хедвичек и, схватив за руку, настоятельно произнес: «Господин канцлер, пошли».
В угловой комнате, рядом с кабинетом канцлера, находилась потайная винтовая лестница, выходившая во двор.
Но не успели они скрыться, как с лестничной площадки вышел эсэсовец Отто Планетта с десятью своими товарищами, которые и наткнулись на канцлера. Несколько секунд он стоял в нерешительности, затем истерично закричал: «Руки вверх».
Канцлер сделал порывистое движение рукой и спросил: «Что вам от меня нужно?»
Планетта отпрянул и выхватил пистолет. Раздался выстрел, и Дольфус рухнул на пол. На груди у него показалась кровь.
Заговорщики положили раненого на диван. Через некоторое время канцлер открыл глаза и, запинаясь в замешательстве, произнес: «Да что же это такое происходит? Появляется майор с капитаном и несколькими солдатами и начинают в меня стрелять».
Но он скоро все понял: это — его конец. Затем между ним и повстанцами началась, как ее назвал его английский биограф Гордон Шеперд, «мирная политическая дискуссия». «Я всегда старался сделать наилучшим образом все, что было в моих силах, стремясь к миру», — произнес Дольфус.
Один из эсэсовцев ответил, что от канцлера зависело достижение мира с Германией, на что умиравший ответил: «Ребята, вы этого не понимаете».
Эсэсовцы молча смотрели на свою жертву, больше никто не произносил ни слова. В 15.45 австрийский канцлер скончался. Его последними словами, обращенными к тем, кто жалостливо смотрел на него были:
«Ребята, вы очень милы по отношению ко мне. Почему же другие ведут себя иначе? Я всегда желал мира. Мы ни на кого не нападали, но были вынуждены защищаться. Да простит вас Бог».
Главной же своей цели путчисты не достигли: арест министров не удался. Правда, здание радиостанции они захватили. Отто Густав Вехтер бросился за помощью. В его мозгу билась мысль, что теперь-то настал час для выступления СА. Обергруппенфюрер СА Решни должен был вывести свои когорты на улицы и бросить их против правительства. Он добрался до гостиницы «Сент-Джеймс», где собралось руководство австрийской СА. Вехтер вспоминал: «Когда я обрисовал положение дел бригадефюреру СА Тюрку и потребовал выступления СА, тот в моем присутствии отдал приказ поднять по тревоге группы штурмовиков Вены и Северной Австрии и заявил мне, что через час они войдут в центр города».
На деле же Тюрк разделял мнение своего шефа Решни и, как только Вехтер помчался дальше, отменил свой приказ, и распорядился отвести венских штурмовиков на квартиры. В результате ни одно подразделение СА не пришло на помощь путчистам. Вскоре Тюрк дал такое объяснение событиям: «Путч 25 июля являлся инициативой 89-го штандарта СС, за который СА не несет никакой ответственности».
С полнейшим безразличием штурмовики смотрели на то, как австрийская полиция и армейские подразделения расправлялись с путчистами. Убийца канцлера, Планетта, и шесть его сообщников были казнены, многие получили различные сроки тюремного заключения.
На следующий же день на Гитлера обрушилась настоящая волна международных протестов. Впервые в истории третьего рейха фюрер предстал в глазах мировой общественности как законченный убийца, выступить против которого считали своей обязанностью все высшие государственные деятели.
«Мы стоим перед вторым Сараево!» — кричал Гитлер, направляя своего бывшего вице-канцлера Франца фон Папена в Вену с миротворческой миссией.
Вместе с тем Гитлер принял и кое-какие меры для успокоения общественности: Тео Хабихта отстранили от должности, «австрийский легион» разоружили, а против заговорщиков начали расследование.
Сильнее же всего провал путча ударил по рейхсфюреру СС, потерявшему в значительной степени свой престиж.
Что толку, что одураченный шеф-путчист Вехтер говорил в исступлении:
«СА, стремившаяся установить свое преимущественное положение в Австрии, действовала запрещенными приемами, близкими к предательству общего дела, а от ее руководства в связи с этим можно ожидать чего угодно…»
С трудом, шаг за шагом, СС восстанавливала былое доверие Гитлера.
Из этой истории руководство СС сделало вывод: в борьбе национал-социалистских иерархов решающую роль играют группировки по интересам, проводящие свою линию грубо и жестоко, невзирая на должные, казалось бы, связывать их воедино национал-социалистские идеи. Война клик и властных группировок между собой внутри партии, а после 1933 года и в государственно-партийном аппарате, стала законом жизни для коричневых господ, которую не могла остановить даже единая идеология. Они были готовы скорее пойти на уступки политическому противнику, чем хоть в чем-то отказаться от своей власти.
Так, шеф СА Рём в 1932 году раскрыл объятия социал-демократическому руководству рейхсбаннера, предпочтя это достижению определенного взаимопонимания со своими противниками в собственной партии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187