Их руководство уже с меньшей готовностью выполняло распоряжение партийных лидеров, стремясь обрести независимость. Гитлер забеспокоился, узнав, что созданному им в Берлине искусственному равновесию сил грозит крах. Между сторонниками Отто Штрассера, критиковавшими Гитлера за отход от революционной политики, и руководителями СА началось сближение. Заколебался и Геббельс.
Однако прежде чем коалиция этих групп сформировалась, Гитлер принял меры. 21 мая 1930 года он неожиданно появился в Берлине, устроил диспут, после которого порвал с Отто Штрассером и приказал Геббельсу исключить из партии всех его сторонников. С берлинской оппозицией было покончено. СС установила наблюдение за врагами партии. В этих действиях Гитлер опирался на верного сторожевого пса Курта Далюге, который сам вышел из СА, а весною 1929 года был назначен шефом берлинских охранных отрядов.
Далюге повел себя независимо по отношению к рейхсфюреру СС, поддерживая связь только с Гитлером и высшим руководством СА. По заданию Гитлера он установил наблюдение за берлинскими штурмовиками, организовав неподалеку от Дворца спорта, где находился их штаб, пункт сбора особо надежных эсэсовцев. О его существовании почти никто не знал, тем более о главной задаче его создания.
В числе осведомителей Далюге был его старый товарищ Герберт Пакебуш, сидевший в штабе берлинских штурмовиков. Сын столяра, сдружившийся с Далюге еще в добровольческом корпусе, он был командиром 21-го берлинского штурма СА и брал на заметку все, что видел и слышал. Но он не разглядел, что заместитель командующего СА Штеннес образовал фронду, планировавшую смещение мюнхенского партийного руководства. В этом сказалась деятельность Отто Штрассера.
Да и социальная нужда заставляла берлинских руководителей СА встать в оппозицию партийным бонзам и Гитлеру. Безработные хлынули в СА, влекомые радикальной аргументацией и посулами, что привело к оскудению кассы. Штеннес доложил в Мюнхен: "В составе берлинских штурмов более 67 процентов безработных. В Бреслау местный штурм не может быть собран на построение в морозную со снегом погоду из-за отсутствия у людей обуви.
Вместе с безработными в ряды СА проникли и уголовные элементы, устраивавшие на улицах городов побоища не хуже гангстерских схваток в Чикаго. О составе штурмовых отрядов Берлина и их командовании свидетельствуют полученные ими прозвища: нойкёльнерский штурм, например, назывался «сутенеры»; веддинговский — «грабители», а среди их командиров красовались титулы: «резиновая нога», «король пивных», «острослов», «стрелок».
Руководство штурмовиков не получало никаких средств, партийные кассы были для них закрыты.
И они считали, что партийные бонзы сознательно принижают роль СА, а для некоторых — штурмовики вообще препятствие на пути к власти и респектабельности. Кое-кто даже провозглашал: «Адольф предает нас, пролетариев!» Появились и памфлеты, направленные против фюрера:
«Мы, пролетарские элементы движения, и так всем довольны. Мы охотно поддерживаем пар, бросая в топку уголь, чтобы только наши „дорогие“ Фюреры продолжали получать от 2000 до 5000 марок в месяц и жили в свое удовольствие. В особенный восторг привело нас известие, что Адольф Гитлер купил на берлинской автомобильной выставке новый большой „мерседес“ за 40 000 марок…»
По Берлину прошел слух, будто бы Гитлер намеревается в целях создания коалиции с националистами начать постепенную ликвидацию штурмовых отрядов. Штеннес, надеясь на поддержку других высших руководителей СА, предъявил Мюнхену ряд требований: включение руководителей СА в число кандидатов в депутаты парламента, сокращение полномочий гауляйтеров, оплата штурмовикам несения дежурства по охране партийных мероприятий. Требования Штеннеса были приурочены к предстоявшим в сентябре 1930 года выборам в рейхстаг, в подготовке которых самое активное участие принимали штурмовые отряды.
В Мюнхен выехала группа представителей берлинской СА. Но Гитлер их не принял. Когда же вскоре был составлен список кандидатов от национал-социалистской партии, то оказалось, что Штеннес и еще один представитель берлинской СА в него включены не были. Разразился скандал. В конце августа берлинские руководители СА сложили свои полномочия и призвали штурмовиков бойкотировать выборы. Во время проведения Геббельсом предвыборного митинга во Дворце спорта штурмовики демонстративно сняли охрану, а находившиеся в зале стали выкрикивать хором:
Пусть к нам обращаются духи рейхстага,
Сменим обстановку пока.
Спокойно найдем своего кандидата,
Со свастикой чтоб не свалять дурака!
Берлинские штурмовики собрались на площади Виттенбергплац, где провели антигеббельсовский митинг. Газета «Мюнхнер пост» отмечала: «На митинге раздались крики: „Пусть к нам выйдет Геббельс и попытается оправдаться!“ Часть собравшихся стала угрожать пойти во Дворец спорта и разогнать геббельсовский балаган».
Геббельс тут же обратился за помощью к СС. Люди Далюге немедленно выставили охрану у Дворца спорта и часовых у здания управления берлинского гауляйтера по Хедеманштрассе, 10. Однако в ночь на 30 августа «штеннесовцы» смяли и избили эсэсовских часовых и устроили погром в здании. Гауляйтер попросил вмешаться полицию, которую всегда до этого поносил. В результате 25 штурмовиков были арестованы. Геббельс первым же поездом выехал в Мюнхен, чтобы доложить фюреру о катастрофе. Тот был близок к нервному потрясению.
Днем позже Гитлер умолял Штеннесса не выходить из партии. Затем стал совершать обход одной пивной за другой, в которых просил штурмовиков доверять ему. Вечером 1 сентября в здании ветеранских союзов было заключено примирение. Гитлер пообещал удовлетворить основные требования товарища по партии Штеннеса, после чего все мирно разошлись.
С этого момента Гитлер укрепился в своем стремлении использовать СС в качестве внутрипартийной полиции и приказал установить наблюдение за Штеннесом. А тут в штабе берлинской СА нашелся и доносчик — врач, доктор Леонардо Конти, ставший впоследствии обергруппенфюрером СС и имперским министром здравоохранения. 8 сентября он доложил: «СА под командованием Штеннеса превращается в войско, не имеющее никакой внутренней связи с движением и его идеями. По его приказу оно готово к выступлению в любой момент. Штеннесу чуждо национал-социалистское мировоззрение, в которое он и не собирается вникать».
Гитлер учуял смертельную опасность. Он сместил собиравшегося и без того уходить в отставку Пфеффера и провозгласил самого себя верховным руководителем СА. При этом ему вспомнились слова его старого друга: «Тебе стоит лишь сказать: в шесть часов утра такого-то числа будь со своей ротой у Арки победы. И я там буду!»
И Гитлер вызвал из Боливии подполковника в отставке Эрнста Рёма. Но прежде чем Рём был назначен начальником штаба, а фактически возглавил руководство СА, Гитлер предпринял еще один шаг, свидетельствовавший о его истинных намерениях и положивший начало культу фюрера. Каждый штурмовик был обязан принести клятву верности человеку, который объявил, что соединяет в своем лице руководство партией и движением. 3 сентября 1930 года временно исполнявший обязанности начальника штаба СА Вагенер объявил всем заместителям командующего СА, что они должны «в обязательном порядке принести клятву верности фюреру партии и СА Адольфу Гитлеру».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187
Однако прежде чем коалиция этих групп сформировалась, Гитлер принял меры. 21 мая 1930 года он неожиданно появился в Берлине, устроил диспут, после которого порвал с Отто Штрассером и приказал Геббельсу исключить из партии всех его сторонников. С берлинской оппозицией было покончено. СС установила наблюдение за врагами партии. В этих действиях Гитлер опирался на верного сторожевого пса Курта Далюге, который сам вышел из СА, а весною 1929 года был назначен шефом берлинских охранных отрядов.
Далюге повел себя независимо по отношению к рейхсфюреру СС, поддерживая связь только с Гитлером и высшим руководством СА. По заданию Гитлера он установил наблюдение за берлинскими штурмовиками, организовав неподалеку от Дворца спорта, где находился их штаб, пункт сбора особо надежных эсэсовцев. О его существовании почти никто не знал, тем более о главной задаче его создания.
В числе осведомителей Далюге был его старый товарищ Герберт Пакебуш, сидевший в штабе берлинских штурмовиков. Сын столяра, сдружившийся с Далюге еще в добровольческом корпусе, он был командиром 21-го берлинского штурма СА и брал на заметку все, что видел и слышал. Но он не разглядел, что заместитель командующего СА Штеннес образовал фронду, планировавшую смещение мюнхенского партийного руководства. В этом сказалась деятельность Отто Штрассера.
Да и социальная нужда заставляла берлинских руководителей СА встать в оппозицию партийным бонзам и Гитлеру. Безработные хлынули в СА, влекомые радикальной аргументацией и посулами, что привело к оскудению кассы. Штеннес доложил в Мюнхен: "В составе берлинских штурмов более 67 процентов безработных. В Бреслау местный штурм не может быть собран на построение в морозную со снегом погоду из-за отсутствия у людей обуви.
Вместе с безработными в ряды СА проникли и уголовные элементы, устраивавшие на улицах городов побоища не хуже гангстерских схваток в Чикаго. О составе штурмовых отрядов Берлина и их командовании свидетельствуют полученные ими прозвища: нойкёльнерский штурм, например, назывался «сутенеры»; веддинговский — «грабители», а среди их командиров красовались титулы: «резиновая нога», «король пивных», «острослов», «стрелок».
Руководство штурмовиков не получало никаких средств, партийные кассы были для них закрыты.
И они считали, что партийные бонзы сознательно принижают роль СА, а для некоторых — штурмовики вообще препятствие на пути к власти и респектабельности. Кое-кто даже провозглашал: «Адольф предает нас, пролетариев!» Появились и памфлеты, направленные против фюрера:
«Мы, пролетарские элементы движения, и так всем довольны. Мы охотно поддерживаем пар, бросая в топку уголь, чтобы только наши „дорогие“ Фюреры продолжали получать от 2000 до 5000 марок в месяц и жили в свое удовольствие. В особенный восторг привело нас известие, что Адольф Гитлер купил на берлинской автомобильной выставке новый большой „мерседес“ за 40 000 марок…»
По Берлину прошел слух, будто бы Гитлер намеревается в целях создания коалиции с националистами начать постепенную ликвидацию штурмовых отрядов. Штеннес, надеясь на поддержку других высших руководителей СА, предъявил Мюнхену ряд требований: включение руководителей СА в число кандидатов в депутаты парламента, сокращение полномочий гауляйтеров, оплата штурмовикам несения дежурства по охране партийных мероприятий. Требования Штеннеса были приурочены к предстоявшим в сентябре 1930 года выборам в рейхстаг, в подготовке которых самое активное участие принимали штурмовые отряды.
В Мюнхен выехала группа представителей берлинской СА. Но Гитлер их не принял. Когда же вскоре был составлен список кандидатов от национал-социалистской партии, то оказалось, что Штеннес и еще один представитель берлинской СА в него включены не были. Разразился скандал. В конце августа берлинские руководители СА сложили свои полномочия и призвали штурмовиков бойкотировать выборы. Во время проведения Геббельсом предвыборного митинга во Дворце спорта штурмовики демонстративно сняли охрану, а находившиеся в зале стали выкрикивать хором:
Пусть к нам обращаются духи рейхстага,
Сменим обстановку пока.
Спокойно найдем своего кандидата,
Со свастикой чтоб не свалять дурака!
Берлинские штурмовики собрались на площади Виттенбергплац, где провели антигеббельсовский митинг. Газета «Мюнхнер пост» отмечала: «На митинге раздались крики: „Пусть к нам выйдет Геббельс и попытается оправдаться!“ Часть собравшихся стала угрожать пойти во Дворец спорта и разогнать геббельсовский балаган».
Геббельс тут же обратился за помощью к СС. Люди Далюге немедленно выставили охрану у Дворца спорта и часовых у здания управления берлинского гауляйтера по Хедеманштрассе, 10. Однако в ночь на 30 августа «штеннесовцы» смяли и избили эсэсовских часовых и устроили погром в здании. Гауляйтер попросил вмешаться полицию, которую всегда до этого поносил. В результате 25 штурмовиков были арестованы. Геббельс первым же поездом выехал в Мюнхен, чтобы доложить фюреру о катастрофе. Тот был близок к нервному потрясению.
Днем позже Гитлер умолял Штеннесса не выходить из партии. Затем стал совершать обход одной пивной за другой, в которых просил штурмовиков доверять ему. Вечером 1 сентября в здании ветеранских союзов было заключено примирение. Гитлер пообещал удовлетворить основные требования товарища по партии Штеннеса, после чего все мирно разошлись.
С этого момента Гитлер укрепился в своем стремлении использовать СС в качестве внутрипартийной полиции и приказал установить наблюдение за Штеннесом. А тут в штабе берлинской СА нашелся и доносчик — врач, доктор Леонардо Конти, ставший впоследствии обергруппенфюрером СС и имперским министром здравоохранения. 8 сентября он доложил: «СА под командованием Штеннеса превращается в войско, не имеющее никакой внутренней связи с движением и его идеями. По его приказу оно готово к выступлению в любой момент. Штеннесу чуждо национал-социалистское мировоззрение, в которое он и не собирается вникать».
Гитлер учуял смертельную опасность. Он сместил собиравшегося и без того уходить в отставку Пфеффера и провозгласил самого себя верховным руководителем СА. При этом ему вспомнились слова его старого друга: «Тебе стоит лишь сказать: в шесть часов утра такого-то числа будь со своей ротой у Арки победы. И я там буду!»
И Гитлер вызвал из Боливии подполковника в отставке Эрнста Рёма. Но прежде чем Рём был назначен начальником штаба, а фактически возглавил руководство СА, Гитлер предпринял еще один шаг, свидетельствовавший о его истинных намерениях и положивший начало культу фюрера. Каждый штурмовик был обязан принести клятву верности человеку, который объявил, что соединяет в своем лице руководство партией и движением. 3 сентября 1930 года временно исполнявший обязанности начальника штаба СА Вагенер объявил всем заместителям командующего СА, что они должны «в обязательном порядке принести клятву верности фюреру партии и СА Адольфу Гитлеру».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187