Эйлин стояла в тумане
взрыва листьев и со страхом смотрела в глубокое голубое зеркало мозга
Рендера, в озеро. Она закрыла лицо руками, но все-таки смотрела.
- Смотрите на себя, - сказал Рендер.
Она опустила руки и посмотрела вниз, а затем стала медленно
поворачиваться, изучая себя со всех сторон.
- Я чувствую, что выгляжу вполне приятно, - сказала она наконец. - Я
чувствую это, потому что вы так хотите, или это так и есть? - Она все
время оглядывалась вокруг, ища Творца.
- Это так и есть, - сказал Рендер отовсюду.
- Спасибо.
Взметнулся белый цвет, и Эйлин оказалась одетой в узорчатое шелковое
платье. Далекий свет стал чуть ярче. Нижний слой облаков окрасился
нежно-розовым.
- Что там происходит? - спросила Эйлин, глядя туда.
- Я хочу показать вам солнечный восход, - сказал Рендер, - но я,
вероятно, чуточку испорчу его, потому что это мой первый профессиональный
солнечный восход при таких обстоятельствах.
- Где вы? - спросила она.
- Всюду.
- Пожалуйста, примите форму, чтобы я могла видеть вас.
- Идет.
- Вашу естественную форму.
Он пожелал очутиться рядом с ней на берегу - и очутился.
Испуганный лязгом металла, он оглядел себя. Мир исчез на миг, но тут
же стабилизировался. Рендер засмеялся, но смех замер, когда он подумал кое
о чем.
На нем были доспехи, стоявшие рядом со столиком в "Куропатке и
Скальпеле" в вечер его встречи с Эйлин.
Она потянулась и потрогала костюм.
- Броня возле нашего стола, - узнала она, пробежав пальцами по
пластинам и застежкам. - Я ассоциировала его с вами в тот вечер.
- ...и немедленно сунули меня в него, - комментировал Рендер. - Вы
волевая женщина.
Броня исчезла. Рендер был в своем серо-коричневом костюме, в свободно
завязанном галстуке цвета свернувшейся крови и с профессиональным
выражением лица.
- Смотрите, каков я на самом деле, - он слегка улыбнулся. - Ну, вот и
восход. Я хотел использовать все цвета. Следите.
Они сели на зеленую парковую скамейку, появившуюся позади них, и
Рендер указал направление.
Солнце медленно проводило свои утренние процедуры. Впервые в этом
частном мире оно выплыло снизу, как божество, отразилось в озере, разбило
облака, и ландшафт задымился под туманом, поднимающимся от влажного леса.
Пристально, напряженно вглядываясь прямо в восходящее светило, Эйлин
долгое время сидела неподвижно и молча. Рендер чувствовал, что она
очарована.
Она смотрела на источник всего света; он отражался в сияющей монете
на ее лбу, как капли крови.
Рендер сказал:
- Вот солнце, а вот облака - он хлопнул в ладоши, и облака закрыли
солнце, и прокатился тихий рокот. - А это гром. - закончил он.
Пошел дождь, разбивая озеро и щекоча их лица; он резко стучал по
листьям и с мягким звуком капал с ветвей вниз; он мочил одежду и
приглаживал волосы, стекал по шее, слепил глаза и превращал землю в грязь.
Вспышка молнии покрыла небо и гром прогремел еще и еще.
- А это летняя гроза, - говорил Рендер Вы видите, как дождь
воздействует на растительность и на нас.
- Слишком сильно, - сказала она. - Уберите его, пожалуйста. Дождь тут
же прекратился, солнце пробило тучи.
- Мне чертовски хочется закурить, - сказала Эйлин, - но я оставила
сигареты в другом мире.
В ее пальцах тут же появилась уже зажженная сигарета.
- У нее, наверное, слабый вкус, - странным тоном сказал Рендер,
внимательно посмотрел на Эйлин и добавил: - Я не давал вам эту сигарету;
вы сами взяли ее из моего мозга.
Дым спирально пошел вверх и исчез.
- ...Это означает, что я сегодня второй раз недооценил притяжение
этого вакуума в вашем мозгу - того места, где должно было быть зрение. Вы
исключительно быстро ассимилировались с этими новыми впечатлениями. Вы
даже собираетесь продлить ощупывание их. Будьте осторожны. Сдержите этот
импульс.
- Это как голод, - сказала она.
- Наверное, нам лучше сейчас закончить сеанс.
Одежда их высохла. Запели птицы.
- Нет, подождите! Прошу вас! Я буду осторожна. Я хочу увидеть многое.
- Будет следующий визит, - сказал Рендер, - но я полагаю, что кое-что
можно устроить и сейчас. Есть что-нибудь, что вы особенно хотели бы
увидеть?
- Да. Зиму, снег.
- О'кей. - Творец улыбнулся. - Тогда закутайтесь в этот мех...

После ухода пациентки день прошел быстро. Рендер был в хорошем
настроении. Он чувствовал себя опустошенным и снова наполненным. Он провел
первое испытание без страданий от каких-либо последствий. Удовлетворение
было сильнее страха. И он с удовольствием вернулся к работе над своей
речью.
- ...и что есть сила вреда? - вопросил он микрофон и сам же ответил:
- Мы живем радостью и болью. Можем огорчаться, можем бодриться, но хотя
радость и боль коренятся в биологии, они обуславливаются обществом. И они
имеют цену.
Огромные массы человечества, лихорадочно меняющие положение в
пространстве через города планеты, приходят к необходимости существования
ряда полностью нечеловеческого контроля над их передвижениями. Каждый день
этот контроль проклевывает себе путь в новые области - водит наши кары,
наши самолеты, интервьюирует нас, диагностирует наши болезни, и я не
рискую морально осуждать это вторжение. Этот контроль становится
необходимым. В конце концов он может оказаться целительным.
Однако я хочу указать, что мы часто не знаем наших собственных
ценностей. Мы не можем честно сказать, что означает для нас та или иная
вещь, пока мы не удалим ее из наших жизненных условий. Если ценный предмет
перестает существовать, психическая энергия, связанная с ним,
высвобождается. Мы ищем новые ценности, в которые вкладываем эту энергию -
сверхъестественные силы, если угодно, или либидо, если не угодно. И нет
такой вещи, исчезнувшей три, четыре, пять десятилетий назад, которая много
значила сама по себе; и нет новой вещи, появившейся за это же время,
которая много вредила бы тем, кто заменил ею утраченное, или тем, кто в
какой-то степени управляет ею. Общество, однако, придумывает много вещей,
и когда вещи меняются слишком быстро, то результат непредсказуем.
Интенсивное изучение душевных болезней часто вскрывает природу стрессов в
обществе, где появились болезни. Если схемы тревоги падают на особые
группы и классы, значит, по ним можно изучить какое-то недовольство
общества. Карл Юнг указывал, что когда сознание неоднократно
разочаровывается в поиске ценностей, оно начинает искать
бессознательность; потерпев неудачу и в этом, оно пробивает себе путь в
гипотетическую коллективную бессознательность. Юнг отметил в послевоенных
анализах бывших нацистов, что чем больше они хотят восстановить что-то из
руин своей жизни - если они пережили период классического инконоклазма и
увидели, что их новые идеалы также опрокинуты - тем больше они ищут в
прошлом и втягиваются в коллективную бессознательность своего народа. Даже
сны их были на основе тевтонских мифов.
Это, в менее драматическом смысле, происходит сегодня. Есть
исторические периоды, когда групповая тенденция повернуть мозг внутрь
себя, повернуть назад сильнее, чем в другие времена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33