Фишер развел руками.
– Не знаю, доктор Джарлоу. Лучше прикиньте сами. Это будет точнее.
– Хорошо. Два года ушло на то, чтобы Ротор добрался до Ближней звезды – конечно, если он вообще добрался. Остается тринадцать лет. Предположим, весь Ротор состоял только из сухих водорослей, все эти водоросли попали в океан планеты, где они жили, росли и размножались, выделяя при этом кислород. Чтобы состав атмосферы стал таким, каков он сейчас – по моим оценкам, там около 18% кислорода и только следы диоксида углерода, – потребуется, вероятно, несколько тысяч лет, в особо благоприятных условиях – несколько столетий, во в любом случае никак не тринадцать лет. Кроме того, земные водоросли приспособлены к земным условиям. На другой планете они могут вообще не расти или расти очень медленно, пока не адаптируются к новым условиям. За тринадцать лет заметно изменить состав атмосферы планеты невозможно.
Казалось, аргументы Джарлоу не произвели на Фишера ни малейшего впечатления.
– Но здесь много кислорода и нет диоксида углерода, – сказал он. – Если это не результат деятельности роториан, то в чем же причина? Вам не приходило в голову, что единственной альтернативой может быть допущение, что на этой планете существует своя жизнь, отличная от земной?
– Именно к этому и сводится мое предположение, – ответил Джарлоу.
– Пока нам придется принять ваше предположение как рабочую гипотезу, – прервала спор Вендель. – Итак, мы полагаем, что на спутнике есть фотосинтезирующие растения. Впрочем, это ни в коей мере не означает, что планету колонизировали роториане; они могли вообще не долететь до этой звездной системы.
Такой вывод никак не устраивал Фишера. Подчеркнуто официально он обратился к капитану:
– Согласен, капитан. Но я должен заметить, что наша гипотеза не доказывает и обратного, то есть что роториане не колонизировали планету или вообще не добрались до звездной системы. Если на планете есть своя растительность, значит, роторианам не понадобилось ее трансформировать. Они могли поселиться здесь сразу же.
– Не знаю, – неуверенно заметила Мэрри Бланковиц. – По-моему, практически исключено, что растительность этой планеты имела хотя бы минимальную питательную ценность для человека. Сомневаюсь, чтобы организм человека смог переваривать ее, а если даже это так, то скорее всего он не в состоянии усваивать переваренные здешние растения. Я могла бы поспорить на что угодно, что они ядовиты. Наконец, если здесь есть растения, то должны быть и животные. Мы понятия не имеем, что это за животные.
– Пусть так, – не сдавался Крайл, – но даже в этом случае роториане могли огородить участок поверхности, уничтожить там флору и фауну планеты и посадить земные растения. Я полагаю, что постепенно эти чужие для планеты, если так можно выразиться, растения могли завоевывать все большие площади.
– Предположение на предположении, – пробормотала Тесса.
– В любом случае, – продолжал Крайл, – сидеть здесь и строить всевозможные гипотезы – абсолютно бесполезное занятие. Разумнее изучить эту планету настолько детально, насколько это возможно, и с такого близкого расстояния, на которое нам удастся подойти. Лучше всего было бы высадиться на поверхности планеты, конечно, если это вообще реально.
– Я полностью согласен с Фишером, – с поразительным энтузиазмом отозвался Ву.
– Я – биофизик, – сказала Мэрри, – и считаю, что если на планете есть жизнь, то мы должны ее исследовать независимо от того, что там еще может или не может быть.
Тесса Вендель поочередно оглядела всех членов экипажа, немного покраснела и резюмировала:
– По-видимому, это наша обязанность.
Глава 84
– Чем ближе мы подлетаем к планете, – сказала Тесса Вендель, – и чем больше информации накапливаем, тем больше запутываемся. Теперь не приходится сомневаться, что планета внешне безжизненна. На неосвещенном полушарии нет искусственных источников света, на всей планете отсутствуют любые признаки растительной или какой угодно другой формы жизни.
– Отсутствуют не любые, а только бросающиеся в глаза признаки жизни, – спокойно возразил Ву. – Как бы то ни было, на планете должен происходить какой-то процесс, поддерживающий постоянную концентрацию кислорода в атмосфере. К сожалению, я не химик и потому не могу представить себе чисто химический процесс такого рода. Возможно, у кого-нибудь на этот счет готова гипотеза?
Не дождавшись ответа, Ву продолжал:
– Признаться, я серьезно сомневаюсь, чтобы самый образованный химик смог предложить чисто химический механизм. Атмосферный кислород может образовываться только в результате биологического процесса. Альтернативные пути нам неизвестны.
– Мы привыкли так рассуждать, – вмешалась Вендель, – потому что судим, исходя из нашего собственного опыта, который ограничивается кислородной атмосферой единственной планеты – Земли. Не исключено, что когда-нибудь мы сами будем смеяться над нашими сегодняшними представлениями. Может оказаться и так, что Галактика кишит планетами, в атмосфере которых имеется кислород небиологического происхождения, а нас запомнят как чудаков, сбившихся с пути истинного лишь по той причине, что их собственная планета была уродцем с биологическим источником кислорода.
– Не согласен, – сердито возразил Джарлоу. – Капитан, так мы ни к чему не придем. Никто не запрещает высказывать любые гипотезы, но не следует всерьез рассчитывать на то, что в угоду вашей гипотезе будут нарушаться основные известные нам законы природы. Если уж вы завели разговор о небиологическом происхождении кислородной атмосферы, то не мешало бы предложить и конкретный механизм образования кислорода.
– Но ведь спектр отраженного планетой света говорит об отсутствии хлорофилла, – сказала Тесса.
– А почему он должен там быть? – снова возразил Джарлоу. – Не исключено, что специфика излучения красного карлика привела к образованию совершенно иных молекул, выполняющих ту же функцию. Могу я высказать предположение?
– Пожалуйста. Мне кажется, ничего другого вы и не делаете, – едко заметила Тесса.
– Хорошо. Пока что вся наша информация сводится к тому, что поверхность планеты выглядит совершенно безжизненной. Этот факт ровным счетом ничего не значит. Всего лишь четыреста миллионов лет назад земная суша была такой же безжизненной, тогда как на самом деле жизнь на Земле уже процветала, а в ее атмосфере накопилось достаточно много кислорода.
– Вы говорите об организмах, живущих в воде.
– Конечно, капитан. Почему бы мне и не вспомнить о них? Это могут быть водоросли или аналогичные микроорганизмы, являющиеся великолепными фабриками по производству кислорода. Водоросли, живущие в земных морях и океанах, ежегодно выделяют восемьдесят процентов атмосферного кислорода планеты. Разве водорослями нельзя объяснить буквально все наши наблюдения? Они могут обеспечивать высокое содержание кислорода в атмосфере при кажущейся полной безжизненности суши. Между прочим, отсюда следует, что нам ничто не будет мешать высадиться на стерильной суше планеты и затем исследовать ее водоемы с помощью тех приборов, которыми мы располагаем. Конечно, более детальным анализом займутся последующие экспедиции, соответствующим образом оснащенные.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111