В его понимании мои трюки означали лишь то, что я совершенно не разбираюсь в том, что делаю. Или же разбираюсь, но недостаточно хорошо.
В комнате было очень душно. Богардус наступал, пытаясь загнать меня в угол, где мои движения оказались бы скованными. Похоже, моя расторопность его неприятно удивила. Он сделал выпад, я парировал удар, наши шпаги скрестились, и мой клинок скользнул вдоль его клинка. Он вовремя успел отскочить, не то я запросто мог бы отхватить ему запястье. Метнув в мою сторону внезапный пронзительный взгляд, он снова рванулся вперед, направляя мне в лицо колющий удар, отразить который мне удалось с большим трудом. Он пнул мне под ноги попавшуюся на пути небольшую скамейку, я поспешно отскочил в сторону, а он сделал выпад. Острие его шпаги распороло ткань моей рубашки у пояса на животе.
Мы сражались яростно, всерьез и безо всякого притворства; выпад, парирование, удары сверху и сбоку, и вот после очередного выпада из тонкого надреза у меня на щеке поползла струйка крови. Это была первая кровь. Мгновением позже острие его шпаги коснулось было моих ребер в дюйме от сердца, но удар не достиг цели. Застывшая на его лице улыбка была похожа на волчий оскал.
— Скоро! — воскликнул он. — Скоро ты умрешь!
Он надвигался, я отступал, не выдерживая натиска, отчаянно отбиваясь от его атак. Он немного опустил клинок, но я не был намерен принимать подобное приглашение. В тот же миг Богардус резко рванулся вперед, проведя молниеносную серию ударов, что вызвало заметное оживление в рядах зрителей. Выпад с последовавшими за ним короткими уколами, направленными в руку, в правую щеку, голову и грудь. До сих пор не знаю, как мне тогда удалось парировать их все, но, когда, отступая назад, он на какую-то долю мгновения оказался уязвим, я сделал выпад и провел резкий колющий удар в горло, который прошел лишь на волосок от цели. Мой клинок срезал кружева у него на воротнике, оставив на шее безобидную царапину.
Он был опасен, слишком опасен. С каждой минутой мое положение осложнялось, и я сознавал это. У меня был опытный, очень опытный противник. Отбив мой выпад, он тут же снова атаковал меня, нанося ответный удар, нацеленный в голову.
Он был исполнен решимости и готов в любую секунду нанести последний, решающий удар. Каждый фехтовальщик склонен отдавать предцочтение каким-то определенным приемам, тем, которые удаются ему легче всех прочих, и для человека опытного не составит большого труда определить, к какому приему прибегнет его противник. Зная это, я намеренно отвечал на его атаки заученными встречными ударами. И все же продолжать так дальше — означало бы позволить убить себя, а к задуманной мной, так сказать, хитрости можно прибегнуть лишь однажды. На мои выпады он отвечал быстро и с легкостью, зная, как ему казалось, чего от меня ожидать. Он был готов меня прикончить.
До сих пор мне везло. Пот струился по моему лицу. Дважды он взглянул мне в глаза. Надеялся ли он увидеть там страх? Можете мне поверить, мне было от чего испугаться. Страх переполнял мою душу, ибо противник был силен, а с тех пор, как я последний раз серьезно занимался фехтованием, прошло слишком много времени.
Вокруг толпились люди, в ушах у них блестели золотые серьги. Шею одного бородача украшало тяжелое золотое ожерелье, вероятно похищенное из сокровищницы инков. Зрители внимательно следили за дуэлью, но для меня эта толпа была не более чем декорацией. Звон клинков, движение вперед-назад и по кругу, сверкающая сталь — все это казалось частью какого-то зловещего танца, в котором я был одновременно и участником, и зрителем. Я никак не мог найти применения ни одной из известных мне уловок, потому что мой противник не оставлял для этого ни малейшего шанса. Несмотря на могучее сложение, передвигался он легко, свободно и уверенно. У меня устала рука; силы понемногу начали покидать меня.
Теперь он злорадно улыбался, и взор его светился решимостью. Он сделал обманное движение, за которым последовал быстрый выпад, нацеленный мне в ребра. Я быстро парировал удар, но расстояние между нами было слишком велико для хорошего ответного выпада, поэтому я взмахнул клинком, тыльная сторона которого резанула его по внутренней поверхности руки, державшей шпагу.
Порез оказался довольно глубоким. Я видел, что лицо его исказилось от боли, видел, как он начал отступать, и атаковал снова. Мой новый удар он отбил с трудом.
Теперь на рукаве у него была кровь. В толпе кто-то ахнул, показывая пальцем. Капли крови падали на пол. Я сделал ложный выпад, он попытался парировать, и тогда я нанес мощный колющий удар в ребра. Он поспешно отступил назад, а я продолжал атаку.
Он был великолепным фехтовальщиком. Даже теперь, с пораненной рукой, истекая кровью, он сражался замечательно. Но у него на лице был страх смерти. Я видел это, и он это знал. Я сделал обманное движение, но с выпадом спешить не стал, а затем стремительно бросился вперед. Он поторопился парировать мой удар, и в следующее мгновение острие моей шпаги беспрепятственно вонзилось ему меж ребер, протыкая кожу и проходя меж костей, а затем с такой же легкостью выходя обратно.
Богардус споткнулся, на его рубахе быстро расплывалось кровавое пятно.
Я опустил руку со шпагой.
— Я не хочу убивать тебя.
— Я уже и так покойник. Давай, доведи дело до конца.
— Я свое сделал. Ты избрал низкое ремесло. Если выживешь, попробуй подыскать что-нибудь получше.
— Я взял деньги, чтобы убить тебя.
— Оставь их себе. За старания.
Левой рукой подхватив брошенный камзол, я повернулся к нему спиной и, все еще держа в руке обнаженную шпагу, пошел сквозь толпу, которая расступалась передо мной.
Снова оказавшись на улице, я пристально огляделся по сторонам. Я не мог позволить себе оказаться беспечным, и все же в одном был уверен твердо: мое знакомство с достопримечательностями Ямайки закончилось, и дела, приведшие меня сюда, завершены.
Завтра я разыщу Джона Тилли, и вместе с Дианой Маклин мы отправимся в путь.
Глава 18
Дул сильный ветер, низкие грозовые тучи плыли по небу, сверкали молнии. Я стоял на палубе, одной рукой держась за ванты грот-мачты и глядя на море. На его темные, огромные волны, похожие на взметнувшиеся в вышину гигантские горы из черного стекла с острыми, выщербленными краями вдоль сколотой вершины. В свое время мой отец ходил в море, но меня такие путешествия отнюдь не прельщали. Хотелось ему того или нет, а только из его сына моряка не вышло.
Но стихия бросала нам вызов, и было что-то завораживающее в необузданной мощи бушующего моря. Меня кидало из стороны в сторону, и я казался себе чайкой, подхваченной порывом ветра, и хоть, признаться, мне было страшновато, но это ощущение опьяняло меня. В лицо летели соленые брызги; я облизал губы, и морская вода попала мне на язык. О, как это было здорово! Нос корабля накренился, волна хлынула через борт, захлестывая палубы, и тут же с грохотом отступила обратно в море через захлебывающиеся шпигаты.
Джон Тилли вышел и встал рядом.
— Ну и скверная же ночка! Мы держим курс к северным берегам, хотя в такую погоду ко дну шли многие славные корабли!
— Ужасно хочется сойти на берег, — честно признался я ему. — Пора почувствовать под ногами твердую почву.
— Да уж! — хмуро согласился он. — Все мы думаем о том же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
В комнате было очень душно. Богардус наступал, пытаясь загнать меня в угол, где мои движения оказались бы скованными. Похоже, моя расторопность его неприятно удивила. Он сделал выпад, я парировал удар, наши шпаги скрестились, и мой клинок скользнул вдоль его клинка. Он вовремя успел отскочить, не то я запросто мог бы отхватить ему запястье. Метнув в мою сторону внезапный пронзительный взгляд, он снова рванулся вперед, направляя мне в лицо колющий удар, отразить который мне удалось с большим трудом. Он пнул мне под ноги попавшуюся на пути небольшую скамейку, я поспешно отскочил в сторону, а он сделал выпад. Острие его шпаги распороло ткань моей рубашки у пояса на животе.
Мы сражались яростно, всерьез и безо всякого притворства; выпад, парирование, удары сверху и сбоку, и вот после очередного выпада из тонкого надреза у меня на щеке поползла струйка крови. Это была первая кровь. Мгновением позже острие его шпаги коснулось было моих ребер в дюйме от сердца, но удар не достиг цели. Застывшая на его лице улыбка была похожа на волчий оскал.
— Скоро! — воскликнул он. — Скоро ты умрешь!
Он надвигался, я отступал, не выдерживая натиска, отчаянно отбиваясь от его атак. Он немного опустил клинок, но я не был намерен принимать подобное приглашение. В тот же миг Богардус резко рванулся вперед, проведя молниеносную серию ударов, что вызвало заметное оживление в рядах зрителей. Выпад с последовавшими за ним короткими уколами, направленными в руку, в правую щеку, голову и грудь. До сих пор не знаю, как мне тогда удалось парировать их все, но, когда, отступая назад, он на какую-то долю мгновения оказался уязвим, я сделал выпад и провел резкий колющий удар в горло, который прошел лишь на волосок от цели. Мой клинок срезал кружева у него на воротнике, оставив на шее безобидную царапину.
Он был опасен, слишком опасен. С каждой минутой мое положение осложнялось, и я сознавал это. У меня был опытный, очень опытный противник. Отбив мой выпад, он тут же снова атаковал меня, нанося ответный удар, нацеленный в голову.
Он был исполнен решимости и готов в любую секунду нанести последний, решающий удар. Каждый фехтовальщик склонен отдавать предцочтение каким-то определенным приемам, тем, которые удаются ему легче всех прочих, и для человека опытного не составит большого труда определить, к какому приему прибегнет его противник. Зная это, я намеренно отвечал на его атаки заученными встречными ударами. И все же продолжать так дальше — означало бы позволить убить себя, а к задуманной мной, так сказать, хитрости можно прибегнуть лишь однажды. На мои выпады он отвечал быстро и с легкостью, зная, как ему казалось, чего от меня ожидать. Он был готов меня прикончить.
До сих пор мне везло. Пот струился по моему лицу. Дважды он взглянул мне в глаза. Надеялся ли он увидеть там страх? Можете мне поверить, мне было от чего испугаться. Страх переполнял мою душу, ибо противник был силен, а с тех пор, как я последний раз серьезно занимался фехтованием, прошло слишком много времени.
Вокруг толпились люди, в ушах у них блестели золотые серьги. Шею одного бородача украшало тяжелое золотое ожерелье, вероятно похищенное из сокровищницы инков. Зрители внимательно следили за дуэлью, но для меня эта толпа была не более чем декорацией. Звон клинков, движение вперед-назад и по кругу, сверкающая сталь — все это казалось частью какого-то зловещего танца, в котором я был одновременно и участником, и зрителем. Я никак не мог найти применения ни одной из известных мне уловок, потому что мой противник не оставлял для этого ни малейшего шанса. Несмотря на могучее сложение, передвигался он легко, свободно и уверенно. У меня устала рука; силы понемногу начали покидать меня.
Теперь он злорадно улыбался, и взор его светился решимостью. Он сделал обманное движение, за которым последовал быстрый выпад, нацеленный мне в ребра. Я быстро парировал удар, но расстояние между нами было слишком велико для хорошего ответного выпада, поэтому я взмахнул клинком, тыльная сторона которого резанула его по внутренней поверхности руки, державшей шпагу.
Порез оказался довольно глубоким. Я видел, что лицо его исказилось от боли, видел, как он начал отступать, и атаковал снова. Мой новый удар он отбил с трудом.
Теперь на рукаве у него была кровь. В толпе кто-то ахнул, показывая пальцем. Капли крови падали на пол. Я сделал ложный выпад, он попытался парировать, и тогда я нанес мощный колющий удар в ребра. Он поспешно отступил назад, а я продолжал атаку.
Он был великолепным фехтовальщиком. Даже теперь, с пораненной рукой, истекая кровью, он сражался замечательно. Но у него на лице был страх смерти. Я видел это, и он это знал. Я сделал обманное движение, но с выпадом спешить не стал, а затем стремительно бросился вперед. Он поторопился парировать мой удар, и в следующее мгновение острие моей шпаги беспрепятственно вонзилось ему меж ребер, протыкая кожу и проходя меж костей, а затем с такой же легкостью выходя обратно.
Богардус споткнулся, на его рубахе быстро расплывалось кровавое пятно.
Я опустил руку со шпагой.
— Я не хочу убивать тебя.
— Я уже и так покойник. Давай, доведи дело до конца.
— Я свое сделал. Ты избрал низкое ремесло. Если выживешь, попробуй подыскать что-нибудь получше.
— Я взял деньги, чтобы убить тебя.
— Оставь их себе. За старания.
Левой рукой подхватив брошенный камзол, я повернулся к нему спиной и, все еще держа в руке обнаженную шпагу, пошел сквозь толпу, которая расступалась передо мной.
Снова оказавшись на улице, я пристально огляделся по сторонам. Я не мог позволить себе оказаться беспечным, и все же в одном был уверен твердо: мое знакомство с достопримечательностями Ямайки закончилось, и дела, приведшие меня сюда, завершены.
Завтра я разыщу Джона Тилли, и вместе с Дианой Маклин мы отправимся в путь.
Глава 18
Дул сильный ветер, низкие грозовые тучи плыли по небу, сверкали молнии. Я стоял на палубе, одной рукой держась за ванты грот-мачты и глядя на море. На его темные, огромные волны, похожие на взметнувшиеся в вышину гигантские горы из черного стекла с острыми, выщербленными краями вдоль сколотой вершины. В свое время мой отец ходил в море, но меня такие путешествия отнюдь не прельщали. Хотелось ему того или нет, а только из его сына моряка не вышло.
Но стихия бросала нам вызов, и было что-то завораживающее в необузданной мощи бушующего моря. Меня кидало из стороны в сторону, и я казался себе чайкой, подхваченной порывом ветра, и хоть, признаться, мне было страшновато, но это ощущение опьяняло меня. В лицо летели соленые брызги; я облизал губы, и морская вода попала мне на язык. О, как это было здорово! Нос корабля накренился, волна хлынула через борт, захлестывая палубы, и тут же с грохотом отступила обратно в море через захлебывающиеся шпигаты.
Джон Тилли вышел и встал рядом.
— Ну и скверная же ночка! Мы держим курс к северным берегам, хотя в такую погоду ко дну шли многие славные корабли!
— Ужасно хочется сойти на берег, — честно признался я ему. — Пора почувствовать под ногами твердую почву.
— Да уж! — хмуро согласился он. — Все мы думаем о том же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61