Правда, еще немного рано, но это неважно. Для того чтобы выпить, никогда не бывает слишком рано.
Я села рядом с Обри.
– Я слышал, вы только что вернулись в Индию, – сказал он.
Я вкратце рассказала мою историю.
– Только что со школьной скамьи! – воскликнула Филлис Фрилинг, сопроводив свои слова немного резким смешком. – Ну, разве это не чудесно!
– Должно быть, это приятно – опять вернуться в Индию, – предположил он. – Загадочная, волнующая страна, не так ли, мисс Плейделл?
Я согласилась.
– Вы заметили какие-нибудь перемены?
– Я уезжала совсем молодой, точнее, десятилетним ребенком. Наверное, мое представление о стране было окрашено тонами романтизма. Теперь же я смотрю на все вокруг более реалистично.
– Увы, – признал он, – одно из неудобств взросления.
Я заметила, что он пристально изучает меня, и была польщена его вниманием. До этого у меня было мало знакомых молодых людей – только те, что жили в Хамберстоне да еще друзья дяди Джеймса и тети Грейс. Как я догадывалась, за мной строго, хотя и неявно, следили. Только теперь я обрела относительную свободу» Я чувствовала себя взрослой, и это ощущение переполняло меня радостью.
Обри Сент-Клер говорил об Индии со знанием дела. Казалось, он хорошо знаком с этой страной. У меня сложилось впечатление, что его работа связана с полком. Что именно он делает в Индии, я не совсем поняла, а спрашивать сочла неудобным. Миссис Фрилинг направляла беседу. На мой взгляд, она слишком кокетничала с гостем, но возможно, такое мнение сложилось у меня под влиянием воспоминаний о Хамберстонском приходе, обитатели которого вели себя более чем сдержанно.
Наконец, я сказала, что мне пора идти, и Обри Сент-Клер тут же поднялся и вызвался проводить меня домой.
– Но тут совсем недалеко, – возразила я.
– Тем не менее… – начал он, а миссис Фрилинг добавила:
– Разумеется, вам нужен провожатый.
Я поблагодарила ее за гостеприимство и вышла вместе с Обри Сент-Клером.
На пороге бунгало я обернулась и заметила, как шевельнулась занавеска. У окна стояла айя. Она выглядела встревоженной. А может быть, мне это только показалось?
С тех пор я очень часто виделась с Обри Сент-Клером. Мне льстило то восхищенное внимание, которое он мне уделял. Он был также внимателен и к Филлис Фрилинг, но, на мой взгляд, там дело обстояло иначе – ведь она была замужем.
Он понравился и моему отцу, который, по-моему, был рад, что у меня есть спутник. Разумеется, отец предпочел бы, чтобы все это происходило в Англии, где меня должным образом ввели бы в светское общество. Он старался, чтобы я наслаждалась жизнью, и сокрушался, что не может проводить со мной больше времени.
Обри был очарователен. Он обладал притягательной способностью меняться в зависимости от того, с кем в данный момент общается. С моим отцом он был серьезен и обсуждал проблемы Индии; мне он рассказывал о своих путешествиях – а он изъездил, казалось, весь мир: был в Аравии, встречался с людьми разных рас и национальностей, находил восхитительно интересным знакомство с различными культурами и умел чрезвычайно живо описать свои впечатления; с миссис же Фрилинг он вел себя очень вольно и казался именно тем человеком, которого, как я полагала, она сочла бы привлекательным. Умение нравиться всем – воистину великий дар!
Постепенно Обри сделался моим постоянным спутником. Отец охотно отпускал меня с ним на базар, хотя одной мне этого делать не разрешалось. Он говорил, что обстановка в стране изменилась с тех пор, как я была ребенком. Чувствовалось какое-то брожение. Полк находился в боевой готовности.
Вообще-то ничего серьезного, успокаивал меня отец, но местные жители непредсказуемы. Они мыслят не так, как мы. Именно поэтому он был рад, что я хожу, куда хочу, но в сопровождении сильного мужчины.
Эти дни имели для меня особую привлекательность. Несколько раз я виделась с айей, но она всегда беспокоилась, когда я приходила в бунгало Фрилингов. Тогда я предложила ей самой навещать меня. Она пришла пару раз, но ей было трудно отлучаться доже на время от детей. Я догадывалась, что ее что-то мучит, но не могла угадать, что именно. Кроме того, меня так захватила та жизнь, которую я начала вести, особенно моя дружба с новым знакомым. Мои чувства были так новы, что я, к сожалению, не уделила должного внимания настроениям моей айи.
Однажды мы сидели в саду под абрикосовым деревом. Мальчик-слуга принес нам охлажденное питье. Вдруг Обри сказал:
– Скоро мне предстоит уехать на родину.
Настроение мое резко ухудшилось. Я никогда не задумывалась о том, что он может уехать, и насколько сильна моя привычка к его обществу.
– Я получил печальные вести из дома, – продолжал Обри.
– Мне очень жаль.
– И мне. Это касается моего брата – моего старшего брата. Он болен. Боюсь, что он обречен. Это означает большие перемены в моей жизни.
– Вы, должно быть, очень любите брата.
– Мы никогда не были большими друзьями. Нас только двое, и мы такие разные… Он унаследовал все состояние семьи – чрезвычайно обширное поместье. Так как у него нет детей, в случае его смерти все перейдет ко мне. К сожалению, теперь очевидно, что такое событие вскоре произойдет. Сомневаюсь, чтобы он прожил еще год.
– Как это печально для вас!
– Итак, я должен быть там. Вскоре начну готовиться к отъезду.
– Нам будет вас не хватать.
Он наклонился ко мне и, взяв мою руку, крепко сжал ее.
– Я буду скучать по всем и по всему здесь, но особенно – из-за вас.
Я почувствовала большое волнение. Обри всегда давал понять, что восхищается мной, и я знала, что между нами возникла симпатия, но ощущала новизну в преображенном мире моих чувств и поэтому была постоянно неуверенна в себе. Одно я знала твердо – мне будет очень грустно, когда он уедет.
Обри начал рассказывать о своем доме. Поместье находилось в Бакингемшире и принадлежало его семье в течение нескольких столетий.
– Мой брат очень гордится этим домом, – сообщил мне Обри. – Я никогда не мог понять таких чувств – меня тянуло путешествовать, посмотреть мир. Он же склонен полностью отдаваться своим обязанностям эсквайра. Если он умрет, эти обязанности лягут на мои плечи. У меня, правда, есть надежда, что моя невестка Амелия родит сына до того, как брат умрет.
– Возможно ли это сейчас, когда он так болен?
– Трудно сказать.
– Когда вы уезжаете?
– Будьте уверены – я останусь так долго, как смогу.
Вечером мы обедали вдвоем с отцом, и я упомянула о том, что Обри скоро уезжает.
– Мне жаль слышать это. Ты ведь будешь скучать по нему, не так ли?
Он внимательно смотрел на меня. После секундного колебания я произнесла:
– О да, очень!
– Могу тебе сообщить, что он – не единственный, кто скоро уедет отсюда.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уже говорил тебе, что недавно здесь были большие волнения. Ничего серьезного, но брожения продолжаются. Кроме того, Сусанна, есть одна вещь, которую ты не знаешь. Два года назад я был болен.
– Был болен! А что это была за болезнь? Ты мне ничего не рассказывал!
– Я не хотел тебя беспокоить. Теперь все прошло, но, к сожалению, не осталось незамеченным в Главном штабе.
– Отец, что такое ты говоришь?
– Только то, что на мне начинает сказываться возраст.
– Но ты прекрасно выглядишь и отлично справляешься со своими обязанностями.
– Тем не менее, факт остается фактом – я старею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
Я села рядом с Обри.
– Я слышал, вы только что вернулись в Индию, – сказал он.
Я вкратце рассказала мою историю.
– Только что со школьной скамьи! – воскликнула Филлис Фрилинг, сопроводив свои слова немного резким смешком. – Ну, разве это не чудесно!
– Должно быть, это приятно – опять вернуться в Индию, – предположил он. – Загадочная, волнующая страна, не так ли, мисс Плейделл?
Я согласилась.
– Вы заметили какие-нибудь перемены?
– Я уезжала совсем молодой, точнее, десятилетним ребенком. Наверное, мое представление о стране было окрашено тонами романтизма. Теперь же я смотрю на все вокруг более реалистично.
– Увы, – признал он, – одно из неудобств взросления.
Я заметила, что он пристально изучает меня, и была польщена его вниманием. До этого у меня было мало знакомых молодых людей – только те, что жили в Хамберстоне да еще друзья дяди Джеймса и тети Грейс. Как я догадывалась, за мной строго, хотя и неявно, следили. Только теперь я обрела относительную свободу» Я чувствовала себя взрослой, и это ощущение переполняло меня радостью.
Обри Сент-Клер говорил об Индии со знанием дела. Казалось, он хорошо знаком с этой страной. У меня сложилось впечатление, что его работа связана с полком. Что именно он делает в Индии, я не совсем поняла, а спрашивать сочла неудобным. Миссис Фрилинг направляла беседу. На мой взгляд, она слишком кокетничала с гостем, но возможно, такое мнение сложилось у меня под влиянием воспоминаний о Хамберстонском приходе, обитатели которого вели себя более чем сдержанно.
Наконец, я сказала, что мне пора идти, и Обри Сент-Клер тут же поднялся и вызвался проводить меня домой.
– Но тут совсем недалеко, – возразила я.
– Тем не менее… – начал он, а миссис Фрилинг добавила:
– Разумеется, вам нужен провожатый.
Я поблагодарила ее за гостеприимство и вышла вместе с Обри Сент-Клером.
На пороге бунгало я обернулась и заметила, как шевельнулась занавеска. У окна стояла айя. Она выглядела встревоженной. А может быть, мне это только показалось?
С тех пор я очень часто виделась с Обри Сент-Клером. Мне льстило то восхищенное внимание, которое он мне уделял. Он был также внимателен и к Филлис Фрилинг, но, на мой взгляд, там дело обстояло иначе – ведь она была замужем.
Он понравился и моему отцу, который, по-моему, был рад, что у меня есть спутник. Разумеется, отец предпочел бы, чтобы все это происходило в Англии, где меня должным образом ввели бы в светское общество. Он старался, чтобы я наслаждалась жизнью, и сокрушался, что не может проводить со мной больше времени.
Обри был очарователен. Он обладал притягательной способностью меняться в зависимости от того, с кем в данный момент общается. С моим отцом он был серьезен и обсуждал проблемы Индии; мне он рассказывал о своих путешествиях – а он изъездил, казалось, весь мир: был в Аравии, встречался с людьми разных рас и национальностей, находил восхитительно интересным знакомство с различными культурами и умел чрезвычайно живо описать свои впечатления; с миссис же Фрилинг он вел себя очень вольно и казался именно тем человеком, которого, как я полагала, она сочла бы привлекательным. Умение нравиться всем – воистину великий дар!
Постепенно Обри сделался моим постоянным спутником. Отец охотно отпускал меня с ним на базар, хотя одной мне этого делать не разрешалось. Он говорил, что обстановка в стране изменилась с тех пор, как я была ребенком. Чувствовалось какое-то брожение. Полк находился в боевой готовности.
Вообще-то ничего серьезного, успокаивал меня отец, но местные жители непредсказуемы. Они мыслят не так, как мы. Именно поэтому он был рад, что я хожу, куда хочу, но в сопровождении сильного мужчины.
Эти дни имели для меня особую привлекательность. Несколько раз я виделась с айей, но она всегда беспокоилась, когда я приходила в бунгало Фрилингов. Тогда я предложила ей самой навещать меня. Она пришла пару раз, но ей было трудно отлучаться доже на время от детей. Я догадывалась, что ее что-то мучит, но не могла угадать, что именно. Кроме того, меня так захватила та жизнь, которую я начала вести, особенно моя дружба с новым знакомым. Мои чувства были так новы, что я, к сожалению, не уделила должного внимания настроениям моей айи.
Однажды мы сидели в саду под абрикосовым деревом. Мальчик-слуга принес нам охлажденное питье. Вдруг Обри сказал:
– Скоро мне предстоит уехать на родину.
Настроение мое резко ухудшилось. Я никогда не задумывалась о том, что он может уехать, и насколько сильна моя привычка к его обществу.
– Я получил печальные вести из дома, – продолжал Обри.
– Мне очень жаль.
– И мне. Это касается моего брата – моего старшего брата. Он болен. Боюсь, что он обречен. Это означает большие перемены в моей жизни.
– Вы, должно быть, очень любите брата.
– Мы никогда не были большими друзьями. Нас только двое, и мы такие разные… Он унаследовал все состояние семьи – чрезвычайно обширное поместье. Так как у него нет детей, в случае его смерти все перейдет ко мне. К сожалению, теперь очевидно, что такое событие вскоре произойдет. Сомневаюсь, чтобы он прожил еще год.
– Как это печально для вас!
– Итак, я должен быть там. Вскоре начну готовиться к отъезду.
– Нам будет вас не хватать.
Он наклонился ко мне и, взяв мою руку, крепко сжал ее.
– Я буду скучать по всем и по всему здесь, но особенно – из-за вас.
Я почувствовала большое волнение. Обри всегда давал понять, что восхищается мной, и я знала, что между нами возникла симпатия, но ощущала новизну в преображенном мире моих чувств и поэтому была постоянно неуверенна в себе. Одно я знала твердо – мне будет очень грустно, когда он уедет.
Обри начал рассказывать о своем доме. Поместье находилось в Бакингемшире и принадлежало его семье в течение нескольких столетий.
– Мой брат очень гордится этим домом, – сообщил мне Обри. – Я никогда не мог понять таких чувств – меня тянуло путешествовать, посмотреть мир. Он же склонен полностью отдаваться своим обязанностям эсквайра. Если он умрет, эти обязанности лягут на мои плечи. У меня, правда, есть надежда, что моя невестка Амелия родит сына до того, как брат умрет.
– Возможно ли это сейчас, когда он так болен?
– Трудно сказать.
– Когда вы уезжаете?
– Будьте уверены – я останусь так долго, как смогу.
Вечером мы обедали вдвоем с отцом, и я упомянула о том, что Обри скоро уезжает.
– Мне жаль слышать это. Ты ведь будешь скучать по нему, не так ли?
Он внимательно смотрел на меня. После секундного колебания я произнесла:
– О да, очень!
– Могу тебе сообщить, что он – не единственный, кто скоро уедет отсюда.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уже говорил тебе, что недавно здесь были большие волнения. Ничего серьезного, но брожения продолжаются. Кроме того, Сусанна, есть одна вещь, которую ты не знаешь. Два года назад я был болен.
– Был болен! А что это была за болезнь? Ты мне ничего не рассказывал!
– Я не хотел тебя беспокоить. Теперь все прошло, но, к сожалению, не осталось незамеченным в Главном штабе.
– Отец, что такое ты говоришь?
– Только то, что на мне начинает сказываться возраст.
– Но ты прекрасно выглядишь и отлично справляешься со своими обязанностями.
– Тем не менее, факт остается фактом – я старею.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123