У Люси была другая история. Она выросла в деревенской тиши, с гувернанткой. Девушка жила у Фенеллы два месяца и собиралась выйти замуж за порядочного и серьезного молодого человека, с которым здесь и познакомилась.
История Клотильды отличалась от двух предыдущих. Дочь высокопоставленной дамы и ее дворецкого, Клотильда в детстве воспитывалась в доме у матери. Характер у девушки был легкий. В отличие от Люси, она не стремилась всячески показывать, что в ее жилах присутствует примесь голубой крови. Не преследовала ее, как это было с Женеврой, и жестокая необходимость навсегда расстаться с нуждой. Клотильда меняла сердечные привязанности со скоростью метеора, не признавая ограничений. Не будь она отчасти благородного происхождения и не посылай ее мать регулярно Фенелле приличные суммы, она бы оказалась в одной комнате с Дейзи, Кейт и Мэри Джейн. Женевру же от такой участи спасали лишь ее исключительная привлекательность и сила характера.
Девушки проводили время вместе, но прекрасно при этом понимали, что попали к Фенелле разными путями. Дейзи, Кейт и Мэри Джейн в Фенелле души не чаяли. Она спасла их, по словам Женевры, от участи, близкой, судя по описанию, к тому, что было хуже смерти – от изнурительной работы и голода, от унизительной нищеты, которая постигла многих в голодные 1840-е годы. Одну из них она нашла в лавке, другую – в швейной мастерской, третью – на улице; и все же в этих жалких отбросах женского пола Фенелла сумела разглядеть столь милую ее сердцу красоту. Поэтому она и привела их к себе в дом, накормила, дала образование, и они стали демонстрировать ее наряды. Удачного замужества Фенелла им гарантировать не могла – разве что за редким исключением. Иногда, к взаимному удовольствию, эти девушки развлекали джентльменов, а джентльмены – девушек. Фенелле, равно как и обеим сторонам, подобное общество шло на пользу. Такое приятное времяпрепровождение девушки, конечно же, предпочитали тяжелому труду и полуголодному существованию, которые им могли бы предложить фабрики и мастерские. Они расцвели и поправились. Как говорила Фенелла: «Пускай лучше торгуют добродетелью, чем здоровьем. Уж лучше продавать то, что имеешь, любовнику, чем фабриканту. В моем доме они получают еду, отдых и комфорт, а это больше, чем они получили бы, работая на фабрике».
Женевра тоже принадлежала к этой категории, сумела доказать, что обладает особым талантом. Женевра завладела вниманием знатного лорда, а Фенеллу чрезвычайно развлекало и забавляло, как простая девчонка с улицы, получившая в салоне весьма поверхностное образование, одну за другой одерживает победы в войне с противоположным полом.
Мелисанде дни, проведенные в доме Фенеллы, доставляли удовольствие, вечера же немного ее настораживали.
По утрам девушки просыпались поздно, после того как служанка приносила им в комнату чашки с шоколадом. Некоторое время они лежали в постелях, с обычной откровенностью обсуждая подробности минувшего вечера. Потом читали книги, выбранные для них Фенеллой. Иногда Фенелла присоединялась к ним за обедом, чтобы поговорить о политике и литературе. После обеда девушки отправлялись в парк подышать воздухом – либо катались в экипаже Фенеллы, либо гуляли по усыпанным гравием дорожкам в сопровождении Полли. В парке они часто встречали джентльменов, которые бывали у Фенеллы. По возвращении все четыре грации направлялись в салон, где им подбирали платья для предстоящего вечера. Затем они удалялись в свои комнаты и облачались в вечерние туалеты с помощью двух горничных-француженок, которые сразу же привязались к Мелисанде и с удовольствием болтали с ней по-французски.
Мелисанда потихоньку оправлялась от потрясений, пережитых в Корнуолле. К ней вернулась свойственная ей жизнерадостность, она легко приспособилась к окружающим и теперь превращалась в ту очаровательную, живую и остроумную юную даму, которую намеревалась сделать из нее Фенелла.
Монахини в ужасе воздели бы руки к небесам. Мелисанда и сама удивлялась: неужели она, будто хамелеон, меняет цвет в зависимости от окружающей обстановки? Вот она, одетая в изящные наряды, смеется вместе с девушками и, как и они, ведет счет своим победам.
Умалчивать об этом подруги по пансиону ей, разумеется, не позволили. Им удалось кое-что выведать у Мелисанды, хотя она и намеревалась держать свои сердечные дела в секрете. Скрытной ее назвать было нельзя, и все-таки о том, что сэр Чарльз приходится ей отцом, она девушкам не сообщила, чувствуя себя обязанной считаться с его желанием сохранить тайну. Но она рассказала им про Леона и Фермора в надежде, что эти девушки, прекрасно, как ей казалось, разбиравшиеся в жизни, помогут ей понять этих двух мужчин.
– У тебя, вероятно, был возлюбленный, – стали допытываться они однажды утром, прихлебывая шоколад.
– Еще совсем недавно, – призналась Мелисанда, – я думала, что вскоре выйду замуж.
Женевра отставила свою чашку:
– И ты молчала! Что же случилось? Он был каким-нибудь герцогом?
– Завистники помешали? – предположила Люси.
Клотильда терпеливо ждала продолжения.
Мелисанда поведала им историю о том, как познакомилась с Леоном, о его стремлении к свободе, о внезапной смерти маленького Рауля, в результате которой Леон унаследовал состояние.
– Состояние?! – вскричала Люси. – И ты от него отказалась? Ну и дурочка же ты, Мелисанда.
– Тебе следовало подождать, Мелли, – рассудительно произнесла Женевра. – Нужно было выслушать его объяснения.
Клотильда же, глядя, как это часто бывало, куда-то внутрь себя, словно созерцая минуты близости с одним из своих возлюбленных, сказала:
– Если бы ты его по-настоящему любила, не уехала бы, не повидавшись с ним. Признайся, ведь был еще кто-то?
Мелисанда молчала, но девушки хором принялись допытываться:
– Был кто-нибудь? Был?
– Я не знаю.
– Нет, должна знать, – настаивала Клотильда. – Хотя, – добавила она, – может, только сейчас об этом догадалась.
И тогда Мелисанда рассказала им о Ферморе, о его коварстве и обаянии, о том предложении, которое он сделал, будучи помолвленным с Каролиной, о рождественской розе, которую он вместе с запиской подсунул ей под дверь в свою брачную ночь.
– Он негодяй, – объявила Люси. – Ты правильно сделала, что не связалась с ним.
– Они в самом деле такой красавчик, как ты рассказываешь? – спросила Женевра.
За Мелисанду ответила Клотильда:
– Навряд ли. Мелисанда была влюблена и смотрела него сквозь розовые очки.
– Скажите, – спросила Мелисанда, – как же я должна была поступить?
– Разумеется, подождать и объясниться с Леоном, – ответила Люси.
– Выйти за него замуж и уехать в его поместье… в общем, не важно, куда, – добавила Женевра.
– Ты не должна была уезжать от того, кого любила, – прощебетала Клотильда.
И они стали обсуждать Леона и Фермора так же, как обсуждали собственных возлюбленных.
– Но тебе долго тосковать не придется, – пообещала Женевра, – скоро появится из кого выбирать.
В тот вечер в салоне Фенеллы собралось блистательное общество. Девушкам, как было заведено, предстояло присоединиться к гостям после ужина. Одетые в самые изящные платья, придуманные модистками Фенеллы, они должны были общаться с посетителями. Красотки Фенеллы, наряду с едой и напитками, считались украшением ее приемов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101