Ваш папочка в нее влюбился и свил с ней любовное гнездышко. И вот результат.
– А… понятно.
– Как, неужели вы не знали? Ну, кто бы мог подумать! А я-то язык распустила. Ну ладно. Не говорите никому, что я вам рассказала. Но, по-моему, моя милочка, лучше, чтоб вы знали. Если мне в жизни и повезло, то лишь потому, что я ухо держала востро и глядела в оба. Мадам, правда, говорит, что у меня еще язык работает так, что дай Боже, и он-то меня до добра не доведет. Вот она какая, наша мадам.
– И мадам меня крестила?
– Ну да, потому что, когда вы родились, ваша бедная матушка скончалась, и бедный папочка не знал, к кому обратиться. Вот мадам и нарекла вас Мелисандой и устроила так, чтоб вас отправили на воспитание в монастырь. Вот она какая, наша мадам.
– Так, значит, мадам мне вроде крестной матери…
– Мадам всему миру вроде крестной матери. Дай ей Бог здоровья. Но как мне вас называть, моя птичка? А, знаю, Мелли. Прелестно, правда? Малышка Мелли из Франции. Ах, ты Господи, у вас же глаза зеленые… и впрямь зеленые. У нас еще не было зеленоглазых девушек. Вы будете первой.
– Прошу вас, расскажите мне про них. Я понятия не имею, куда еду, и пребываю в полном замешательстве. Знаю только, что меня послали к мадам Кардинглей учиться шить, хотя сомневаюсь, что из меня выйдет толк.
– Шить?.. С такими-то глазами!
– Я думала, что шьют не глазами, а пальцами.
– Ого! Я ей передам. Мадам это понравится. Она любит острых на язычок. Да и джентльмены таких любят… пока об этот язычок не порежутся. На язычки мужчины тоже падки, как и на разное другое… другие прелести… – Полли снова расхохоталась. – Нет, мадам наверняка захочет, чтобы вы показывали наряды. Этим все наши грации занимаются. Она, понятно, не знала, какая вы из себя. Если бы вы оказались такой, как я… – При этой мысли Полли опять разразилась смехом. – Что ж, тогда б вам и впрямь пришлось работать пальцами. Но раз вы такая хорошенькая… вам, кроме вашего личика, ничего и не потребуется.
– Я что-то не понимаю…
– Ой, да ведь мы уже почти приехали, так что нет времени объяснять. Мадам не терпится вас увидеть. Так что, если я вас задержу, меня за это не похвалят. Она приказала, когда мы приедем, вести вас прямиком к ней. Вы вместе будете чай пить. У мадам все по последней моде. Она не только после ужина чай пьет, но и днем.
Экипаж остановился на тихой площади с домами в георгианском стиле. Сойдя на тротуар, Мелисанда подняла глаза и увидела перед собой высокий дом с лестницей в шесть ступеней, ведущей к широкому портику, украшенному с обеих сторон затейливыми резными колоннами. Второй и третий этажи венчали балконы с вечнозелеными растениями в цветочных горшках.
Дверь им открыл лакей в ливрее.
– К нам новая барышня, Бонсон, – подмигнув, сообщила ему Полли.
Бонсон поклонился и тепло улыбнулся Мелисанде.
– Пойдемте, моя милочка, – поторопила Полли. – Мадам ждать не любит.
Пол в холле был покрыт красным ковром, убегавшим вверх по широкой лестнице. На площадке, где лестница расходилась в стороны, располагалось высокое, во весь следующий пролет, окно. А рядом с ним стояла статуя, изображавшая античную красавицу с длинными волоса ми, которые волной покрывали ее плечи.
– Один джентльмен сказал, что скульптура напоминает ему мадам, – прокомментировала Полли. – Поэтому она ее сюда и поставила. Это, разумеется, подарок.
– Прекрасная статуя. И мадам такая же красавица?
– В молодости, моя милочка, равных ей не было. Но время никого не щадит. Вас, красоток, это, конечно, должно печалить. Я вот когда думаю о том, что время идет, мне даже весело. У меня много не отнимешь. Как говорится, чего нет, о том и не жалеешь. А вам очень, должно быть, обидно красоту свою терять.
Пройдя под свисавшей с потолка роскошной люстрой, мимо изысканной мебели и многочисленных зеркал, они поднялись по лестнице.
– У мадам слабость к зеркалам, – прошептала Полли, – Хотя сейчас уже не такая, как раньше. Вот мы и пришли. – Она распахнула дверь и провозгласила: – Мадам, вот она, наша седьмая, и самая прехорошенькая.
Взору Мелисанды предстали толстые ковры, массивная мебель, изящные статуи и тяжелые бархатные шторы. Благодаря зеркалу во всю стену комната казалась просторнее, чем была на самом деле. В просвет бархатных штор виднелся уставленный зеленью балкон. В воздухе витал аромат дорогих духов.
Фенелла Кардинглей сидела откинувшись в шезлонге; ее пышные телеса обтягивал голубой шелковый халат с глубоким вырезом, открывавшим великолепный бюст. Ткань скрепляли фигурные застежки, усыпанные алмазами и сапфирами. В причудливом сооружении из черных волос тоже блестели драгоценности. Протянув унизанную бриллиантами белую руку, она произнесла:
– Добро пожаловать, дитя мое! Добро пожаловать, малышка Мелисанда!
Полли подтолкнула Мелисанду вперед, словно та была обнаруженным ею сокровищем, которое ей не терпелось продемонстрировать.
– Ну как, – горделиво спросила Полли, – нравится она вам?
– Очаровательна, – ответила Фенелла. – Опустись-ка на колени, дорогая, чтобы мне лучше тебя разглядеть.
Мелисанда почувствовала себя так, словно стоит на коленях перед королевой. Фенелла взяла ее лицо в ладони и поцеловала в лоб:
– Надеюсь, ты будешь счастлива, моя дорогая.
– Вы очень добры, – ответила Мелисанда.
– Мы стараемся окружить наших девушек добротой. И с радостью примем тебя к себе. Полли, пойди, прикажи принести нам чаю. Я хочу немного побеседовать с Мелисандой.
Полли поморщилась и не двинулась с места.
– Пошевеливайся, букашка! – прикрикнула на нее Фенелла.
Полли неохотно удалилась.
– Она, наверное, уже надоела тебе своей болтовней по пути с вокзала. Что ж, дорогая, бери стул и садись ближе, чтобы мы могли поболтать.
Мелисанда повиновалась.
– Ты, наверное, не ожидала такое увидеть?
– Никак не ожидала. Я думала, что приеду в портновскую мастерскую.
– Так вот, значит, что он тебе сказал? – рассмеялась Фенелла. – Портновская мастерская…
– Нет, сэр Чарльз мне этого не говорил. Сказал только, что у вас шьют платья, вот я и представила себе мастерскую.
– Платья шьют не в мастерских, моя девочка. Наше заведение называется салоном. Ах, до чего же ты хорошенькая! А если тебя еще нарядить! Тебя здесь ждет большой успех.
– Благодарю вас, миссис Кардинглей.
– Меня зовут мадам Фенелла, дорогая. Звучит лучше, чем миссис Кардинглей. Или просто мадам. Какой у тебя грустный вид! Ты и вправду несчастна? Чарльз написал мне, что у тебя была в Корнуолле неудачная любовь.
Фенелла, замолчав, ждала рассказа. Тогда Мелисанда произнесла:
– Я бы предпочла об этом не говорить… если вы не против.
– Разумеется, тебе сейчас не хочется об этом вспоминать. Позже поведаешь обо всем. Не сердись на меня. Что тебе отец про нас рассказывал?
– Мой отец? Вы хотите сказать, сэр Чарльз? Ведь он не желает признавать меня дочерью.
– Это на него похоже, – рассмеялась Фенелла. – Он всегда боялся общественного порицания. Но это можно объяснить. Только те, у кого, как у меня, хватает смелости, позволяют себе не обращать внимания на мнение других. Остальным приходится с ним считаться.
– Значит, вам известно, что он мой отец?
– Именно поэтому он тебя ко мне и прислал. Хочет, чтобы я о тебе позаботилась.
– И вы?..
– Дорогая моя, я пообещала Чарльзу для него сделать все, что в моих силах, но теперь, увидев тебя, могу добавить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
– А… понятно.
– Как, неужели вы не знали? Ну, кто бы мог подумать! А я-то язык распустила. Ну ладно. Не говорите никому, что я вам рассказала. Но, по-моему, моя милочка, лучше, чтоб вы знали. Если мне в жизни и повезло, то лишь потому, что я ухо держала востро и глядела в оба. Мадам, правда, говорит, что у меня еще язык работает так, что дай Боже, и он-то меня до добра не доведет. Вот она какая, наша мадам.
– И мадам меня крестила?
– Ну да, потому что, когда вы родились, ваша бедная матушка скончалась, и бедный папочка не знал, к кому обратиться. Вот мадам и нарекла вас Мелисандой и устроила так, чтоб вас отправили на воспитание в монастырь. Вот она какая, наша мадам.
– Так, значит, мадам мне вроде крестной матери…
– Мадам всему миру вроде крестной матери. Дай ей Бог здоровья. Но как мне вас называть, моя птичка? А, знаю, Мелли. Прелестно, правда? Малышка Мелли из Франции. Ах, ты Господи, у вас же глаза зеленые… и впрямь зеленые. У нас еще не было зеленоглазых девушек. Вы будете первой.
– Прошу вас, расскажите мне про них. Я понятия не имею, куда еду, и пребываю в полном замешательстве. Знаю только, что меня послали к мадам Кардинглей учиться шить, хотя сомневаюсь, что из меня выйдет толк.
– Шить?.. С такими-то глазами!
– Я думала, что шьют не глазами, а пальцами.
– Ого! Я ей передам. Мадам это понравится. Она любит острых на язычок. Да и джентльмены таких любят… пока об этот язычок не порежутся. На язычки мужчины тоже падки, как и на разное другое… другие прелести… – Полли снова расхохоталась. – Нет, мадам наверняка захочет, чтобы вы показывали наряды. Этим все наши грации занимаются. Она, понятно, не знала, какая вы из себя. Если бы вы оказались такой, как я… – При этой мысли Полли опять разразилась смехом. – Что ж, тогда б вам и впрямь пришлось работать пальцами. Но раз вы такая хорошенькая… вам, кроме вашего личика, ничего и не потребуется.
– Я что-то не понимаю…
– Ой, да ведь мы уже почти приехали, так что нет времени объяснять. Мадам не терпится вас увидеть. Так что, если я вас задержу, меня за это не похвалят. Она приказала, когда мы приедем, вести вас прямиком к ней. Вы вместе будете чай пить. У мадам все по последней моде. Она не только после ужина чай пьет, но и днем.
Экипаж остановился на тихой площади с домами в георгианском стиле. Сойдя на тротуар, Мелисанда подняла глаза и увидела перед собой высокий дом с лестницей в шесть ступеней, ведущей к широкому портику, украшенному с обеих сторон затейливыми резными колоннами. Второй и третий этажи венчали балконы с вечнозелеными растениями в цветочных горшках.
Дверь им открыл лакей в ливрее.
– К нам новая барышня, Бонсон, – подмигнув, сообщила ему Полли.
Бонсон поклонился и тепло улыбнулся Мелисанде.
– Пойдемте, моя милочка, – поторопила Полли. – Мадам ждать не любит.
Пол в холле был покрыт красным ковром, убегавшим вверх по широкой лестнице. На площадке, где лестница расходилась в стороны, располагалось высокое, во весь следующий пролет, окно. А рядом с ним стояла статуя, изображавшая античную красавицу с длинными волоса ми, которые волной покрывали ее плечи.
– Один джентльмен сказал, что скульптура напоминает ему мадам, – прокомментировала Полли. – Поэтому она ее сюда и поставила. Это, разумеется, подарок.
– Прекрасная статуя. И мадам такая же красавица?
– В молодости, моя милочка, равных ей не было. Но время никого не щадит. Вас, красоток, это, конечно, должно печалить. Я вот когда думаю о том, что время идет, мне даже весело. У меня много не отнимешь. Как говорится, чего нет, о том и не жалеешь. А вам очень, должно быть, обидно красоту свою терять.
Пройдя под свисавшей с потолка роскошной люстрой, мимо изысканной мебели и многочисленных зеркал, они поднялись по лестнице.
– У мадам слабость к зеркалам, – прошептала Полли, – Хотя сейчас уже не такая, как раньше. Вот мы и пришли. – Она распахнула дверь и провозгласила: – Мадам, вот она, наша седьмая, и самая прехорошенькая.
Взору Мелисанды предстали толстые ковры, массивная мебель, изящные статуи и тяжелые бархатные шторы. Благодаря зеркалу во всю стену комната казалась просторнее, чем была на самом деле. В просвет бархатных штор виднелся уставленный зеленью балкон. В воздухе витал аромат дорогих духов.
Фенелла Кардинглей сидела откинувшись в шезлонге; ее пышные телеса обтягивал голубой шелковый халат с глубоким вырезом, открывавшим великолепный бюст. Ткань скрепляли фигурные застежки, усыпанные алмазами и сапфирами. В причудливом сооружении из черных волос тоже блестели драгоценности. Протянув унизанную бриллиантами белую руку, она произнесла:
– Добро пожаловать, дитя мое! Добро пожаловать, малышка Мелисанда!
Полли подтолкнула Мелисанду вперед, словно та была обнаруженным ею сокровищем, которое ей не терпелось продемонстрировать.
– Ну как, – горделиво спросила Полли, – нравится она вам?
– Очаровательна, – ответила Фенелла. – Опустись-ка на колени, дорогая, чтобы мне лучше тебя разглядеть.
Мелисанда почувствовала себя так, словно стоит на коленях перед королевой. Фенелла взяла ее лицо в ладони и поцеловала в лоб:
– Надеюсь, ты будешь счастлива, моя дорогая.
– Вы очень добры, – ответила Мелисанда.
– Мы стараемся окружить наших девушек добротой. И с радостью примем тебя к себе. Полли, пойди, прикажи принести нам чаю. Я хочу немного побеседовать с Мелисандой.
Полли поморщилась и не двинулась с места.
– Пошевеливайся, букашка! – прикрикнула на нее Фенелла.
Полли неохотно удалилась.
– Она, наверное, уже надоела тебе своей болтовней по пути с вокзала. Что ж, дорогая, бери стул и садись ближе, чтобы мы могли поболтать.
Мелисанда повиновалась.
– Ты, наверное, не ожидала такое увидеть?
– Никак не ожидала. Я думала, что приеду в портновскую мастерскую.
– Так вот, значит, что он тебе сказал? – рассмеялась Фенелла. – Портновская мастерская…
– Нет, сэр Чарльз мне этого не говорил. Сказал только, что у вас шьют платья, вот я и представила себе мастерскую.
– Платья шьют не в мастерских, моя девочка. Наше заведение называется салоном. Ах, до чего же ты хорошенькая! А если тебя еще нарядить! Тебя здесь ждет большой успех.
– Благодарю вас, миссис Кардинглей.
– Меня зовут мадам Фенелла, дорогая. Звучит лучше, чем миссис Кардинглей. Или просто мадам. Какой у тебя грустный вид! Ты и вправду несчастна? Чарльз написал мне, что у тебя была в Корнуолле неудачная любовь.
Фенелла, замолчав, ждала рассказа. Тогда Мелисанда произнесла:
– Я бы предпочла об этом не говорить… если вы не против.
– Разумеется, тебе сейчас не хочется об этом вспоминать. Позже поведаешь обо всем. Не сердись на меня. Что тебе отец про нас рассказывал?
– Мой отец? Вы хотите сказать, сэр Чарльз? Ведь он не желает признавать меня дочерью.
– Это на него похоже, – рассмеялась Фенелла. – Он всегда боялся общественного порицания. Но это можно объяснить. Только те, у кого, как у меня, хватает смелости, позволяют себе не обращать внимания на мнение других. Остальным приходится с ним считаться.
– Значит, вам известно, что он мой отец?
– Именно поэтому он тебя ко мне и прислал. Хочет, чтобы я о тебе позаботилась.
– И вы?..
– Дорогая моя, я пообещала Чарльзу для него сделать все, что в моих силах, но теперь, увидев тебя, могу добавить:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101