— Простите. Все считают меня ужасной болтушкой. Вы хотели видеть Карин, лейтенант…
— Джон Уэйкфилд, — коротко поклонился Джон. — Да, мне хотелось бы поговорить с ней, если возможно.
— Конечно! Она в своей комнате, отдыхает. Невыносимо жарко, вы не находите? Мы не привыкли к такому. С ума можно сойти, правда? Значит, вы и есть тот самый Джон Уэйкфилд? — повторила она, оглядывая его с головы до ног. — Карин постоянно рассказывает о вас, и вижу, она нисколько не преувеличила.
— Вы действительно очень откровенны, мисс Эстелла.
— Да, я считаю, человек должен говорить то, что думает.
— Подобные воззрения могут довести вас до беды, — весело заметил Джон.
— Знаю. Но я люблю шокировать людей. Хотя вижу, что вас мне не удалось шокировать. Должно быть, вы привыкли к комплиментам дам, — лукаво бросила Эстелла.
— Не совсем. Я привык говорить комплименты, а не слышать их в свой адрес, — рассмеялся Джон.
— Сказано, как подобает истинному джентльмену. Но вы опять позволили мне разболтаться. Пожалуйста, подождите в гостиной, а я пойду и предупрежу Карин, что вы здесь.
— Благодарю, мисс Эстелла. Был очень рад с вами познакомиться.
— Определенно могу сказать то же самое и о вас, лейтенант Уэйкфилд. Уверена, что мы еще встретимся, — добавила девушка перед тем, как исчезнуть.
Через несколько минут в дверях появилась Карин, такая же прекрасная, какой ее представлял Джон.
— Я думала, сестра разыгрывает меня, когда сказала, что вы здесь, — удивилась она. — Она вполне способна на такое. Но почему вы пришли так рано, лейтенант Уэйкфилд?
— Карин… я знаю, это лишь наша вторая встреча, но, пожалуйста, не можете ли вы называть меня Джоном? — умоляюще шепнул он, вкладывая в просьбу все свое юношеское обаяние.
— Хорошо, Джон, — улыбнулась девушка. — Но что привело вас сюда?
— Не знаю, с чего начать, — вздохнул Джон, отворачиваясь от пытливого взгляда, и, подойдя к окну, выглянул на улицу, сцепив руки за спиной.
— Вы прожили в Египте всего месяц, Карин, и, наверное, ничего не знаете об исчезновении моей сестры.
— Знаю. Дядя рассказал обо всем, когда я упомянула, что познакомилась с вами.
— Кристину похитили прямо из ее комнаты в первую же ночь после приезда. Мы были очень близки. Я искал ее повсюду, едва не потерял рассудок, но сегодня ее вернули мне.
— Джон, но это прекрасно! Я так рада за вас! Она здорова?
Обернувшись, Джон увидел в глазах девушки искреннюю радость.
— Кажется, да, но я еще не имел возможности поговорить с ней. Она провела в седле почти неделю и смертельно устала. Сейчас Крисси спит. Я хотел рассказать вам первой, чтобы вы поняли, почему я не смогу прийти сегодня в оперу. Я должен быть рядом с сестрой, когда она откроет глаза.
— Конечно, я вас понимаю и благодарю за то, что вы все мне объяснили. Могу я чем-нибудь помочь?
— Вы очень добры, Карин. Возможно, через несколько дней вы захотите навестить ее. Ей, вероятно, будет тяжело вновь привыкнуть к цивилизации. Молю Бога, чтобы она сумела забыть все свои ужасные испытания.
— Уверена, что со временем все устроится, Джон, — кивнула Карин.
— Я тоже надеюсь на это.
Кристина проспала двенадцать часов. Была уже почти полночь, и Джон нетерпеливо мерил шагами гостиную. Ему так много нужно узнать! Он не хотел набрасываться на сестру с вопросами, как только та очнется, но все-таки ему необходимо получить ответы! Осталась ли его Крисси прежней или же последние четыре месяца сильно изменили ее?
Джон подошел к двери спальни и тихо приоткрыл ее. Но Крисси по-прежнему лежала на боку, свернувшись клубочком и подложив руку под голову. Джон медленно вошел и в который раз за сегодняшний вечер встал у кровати, глядя на сестру. Она совсем не похудела и выглядела здоровой, хотя была вся в грязи. Блузка и юбка Кристины, хотя и простого покроя, какие носили египетские женщины, были сшиты из прекрасного зеленого бархата и отделаны тонким кружевом. Она выглядела как арабская принцесса.
Кристина писала, что ни в чем не нуждается. Тот, кто ее похитил, действительно заботился о ней. И это делало загадку еще более непостижимой, поскольку Джон был не в силах понять, как мужчина, которому выпало счастье заполучить такую женщину, как его сестра, мог с ней расстаться. Кристина обладает такой необычной красотой! Есть в ней нечто такое — не поддающееся описанию, но ошеломляющее, — что отличает ее от всех остальных женщин, которых называют красивыми.
Кристина неожиданно открыла глаза и недоуменно моргнула, очевидно, не понимая, где находится.
— Все хорошо, Крисси, — сказал Джон, садясь на кровать. — Ты дома.
Она посмотрела на него, и вдруг глаза ее наполнились слезами, и она бросилась ему на шею, прижимаясь к брату с такой силой, словно от этого зависела ее жизнь.
— Джон! О, Джонни, обними меня! Скажи, что это всего лишь сон… что ничего не случилось, — всхлипывала она.
— Мне очень жаль, Крисси, но я не могу сказать тебе этого… хотя и очень хотел бы, — пробормотал Джон, обняв сестру. — Но все будет хорошо, вот увидишь!
Он молча дал ей выплакаться у него на груди. Когда Кристина перестала всхлипывать, Джон немного отстранил ее и откинул волосы с ее мокрого лица.
— Немного лучше?
— Я бы не сказала, — слабо улыбнулась девушка.
— Почему бы тебе не умыться, пока я раздобуду что-нибудь поесть, а потом мы сможем поговорить.
— Единственное, чего я по-настоящему хочу, — это полежать несколько часов в горячей ванне. Все это время я купалась в холодной воде.
— Это подождет. Сначала нам нужно поговорить.
— О, Джон, я не хочу говорить об этом… только забыть.
— Понимаю, Крисси. Но есть вещи, которые мне необходимо знать. Будет лучше, если мы поговорим сейчас, и потом оба сможем все забыть.
— Хорошо… думаю, ты прав, — Кристина встала и оглядела комнату:
— Дай мне минуту, чтобы…
Она осеклась, увидев на столе смятый клочок бумаги, брошенный Джоном.
— Как это попало сюда? — гневно вскинулась она.
— Что с тобой, Крисси? Я вытащил его из твоей руки, прежде чем уложить тебя в постель.
— Но я думала, что выбросила…
Она, нахмурившись, повернулась к брату.
— Ты прочел эту записку?
— Нет. Почему ты так расстроена?
— Можно сказать, что это моя отставка, — небрежно бросила Кристина, но глаза ее потемнели от ярости. — Только все это не имеет значения. Так как насчет еды?
После ужина Джон налил два бокала хереса, принес один в столовую, вручил его Кристине и, усевшись напротив, вытянул ноги, пристально глядя в лицо сестры.
— Ты все еще любишь его?
— Нет… ненавижу, — поспешно ответила она, не поднимая глаза от своего бокала.
— Но всего лишь месяц назад…
Кристина, подняв голову, свирепо сверкнула глазами:
— Это было до того, как я узнала, насколько он жесток и бессердечен.
— Именно поэтому ты и оставила его?
— Оставила? Он прогнал меня! Прислал записку, в которой признался, что больше не желает меня и хочет, чтобы до его возвращения я покинула лагерь. Он даже не нашел мужества сказать мне это в лицо!
— И теперь ты возненавидела его?
— Да! Ему были безразличны мои чувства! Я думала, что люблю его, и надеялась, что со временем он тоже полюбит меня! Но теперь я поняла, какой была дурой! Ему даже все равно, ношу ли я его ребенка!
— О Господи, Крисси! Он изнасиловал тебя!
— Изнасиловал? Нет, сказать по правде, он никогда меня не насиловал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65