— Тогда как же вы с Саидом встретились?
— Он выкрал меня у моего племени, — гордо объявила Эмина.
— Выкрал?! — охнула Кристина. Неужели все здешние мужчины одинаковы?
— Наши племена много лет пасли скот на одних пастбищах, прежде чем начали враждовать. Я знала Сайда с самого детства и всегда его любила. Когда я достигла брачного возраста. Сайду пришлось похитить меня. Мой отец не позволял мне выйти за него замуж.
— Но из-за чего началась вражда? — заинтересовалась Кристина.
— Неизвестно. Мужчины не говорят с женщинами о подобных вещах. Я только знаю, что Али Хейяз, шейх моего племени, за что-то невзлюбил Ясира Альхамара. Это как-то связано с матерью Рашида, которая была сестрой Али Хейяза.
В этот момент в лагерь въехал Филип — за спиной ружье, у пояса — длинная сабля.
— Я должна идти, — охнула Эмина, увидев Филипа.
— Очень рада была поговорить с тобой, Эмина. Пожалуйста, если можешь, приходи почаще в мой шатер. И приводи с собой детей! Мне так хочется поиграть с ними!
— Обязательно, — застенчиво кивнула Эмина и поспешила к себе.
Филип остановил коня рядом с Кристиной и спешился.
— Почему Эмина так быстро ушла? — спросил он. Золотистые искорки в его глазах отражали блеск солнца. Он стоял, возвышаясь над ней как башня.
— Думаю, она боится тебя, — ответила Кристина с еле заметной улыбкой на губах.
— Что?! — неверяще переспросил Филип. — Но чего ей бояться?
— Тут вы не правы, милорд, ибо самое ваше присутствие вызывает страх и почтение, — поддразнила Кристина. — Неужели вы не заметили, как я трясусь?
— У тебя особенно много причин опасаться, дорогая, — коварно улыбнулся Филип, проводя пальцем по ее руке сверху вниз.
Кристина покраснела, поняв истинный смысл его слов. Ей и в самом деле есть чего бояться. И самое опасное время неумолимо приближалось — солнце уже клонилось к закату.
Они разделили восхитительный ужин, приготовленный искусными руками Мейди. Потом Филип растянулся на диване, читая одну из книг, привезенных для Кристины. Рядом лежал мех с вином. Кристина сидела на диване напротив, раскраивая тонкий шелк. Она решила добавить к платью, которое начала шить, длинные рукава. Погода становилась заметно холоднее, и Кристине не хотелось просить у Филипа его широкие бурнусы, чтобы согреться.
Может, стоит сшить себе такой же — из роскошного бархата, с куфьей в тон?
Девушка громко рассмеялась, вообразив себя одетой в костюм кочевника-бедуина.
— Что-то забавляет тебя, милая?
— Просто представила себя в бархатном бурнусе, который собираюсь сшить. Скоро настанут холода.
— Весьма мудро с твоей стороны заранее подготовиться к зиме, но не пойму, что тут смешного, — заметил Филип, откладывая книгу.
— Ну… подумай только, я — в бурнусе и куфье того же цвета. Согласись, вряд ли хорошо одетая англичанка заинтересуется подобной модой!
Филип улыбнулся, и его глаза нежно блеснули.
— Хочешь, я привезу из Каира твои вещи? Это можно легко устроить.
Кристина, немного подумав, покачала головой:
— Нет… внезапное исчезновение моих вещей лишь расстроит Джона Не хочу, чтобы он лишний раз тревожился за меня. Обойдусь теми тканями, что ты дал мне.
Девушка отсутствующим взглядом уставилась на ножницы в своей руке. Бедный Джон! Она надеется, что он смирился с мыслью о смерти сестры, не ищет ее по всей стране, не мучается, думая о том, где она и какие страдания выносит. Ярость охватила Кристину при виде человека, чье желание разрушило ее жизнь и уничтожило мечты.
— Кристина! — громко окликнул ее Филип, бесцеремонно врываясь в ее мысли. — Я спросил, хочешь ли ты, чтобы твой брат считал тебя мертвой?
— Да! — завопила она в ответ вне себя от гнева. — Мы с братом были так близки! Не желаю, чтобы он думал о мучениях, которые мне приходится переносить в руках такого варвара, как ты! Будет великодушнее позволить ему считать, что я погибла… пока мне не удастся наконец вернуться к нему.
Филип, пораженный столь внезапным приступом бешенства, медленно поднялся.
— Разве тебе плохо здесь, Тина? — тихо спросил он. — Тебя бьют и заставляют рабски пресмыкаться?
— Но ты держишь меня, словно в тюрьме! — взорвалась девушка, пронизывая его взглядом потемневших синих глаз, словно сотней кинжалов. — И каждую ночь насилуешь! Думаешь, мне доставляет удовольствие отдаваться тебе против воли?
— А ты это отрицаешь? — мягко осведомился Филип, улыбаясь одними глазами. Кристина опустила голову, чтобы избежать взгляда Филипа, опасаясь, что выдаст себя.
— О чем ты говоришь? Что я отрицаю? — пробормотала она.
Но Филип, слегка сжав ее подбородок, повернул ее лицом к себе:
— Не станешь же ты отрицать, что я дарю тебе такое же наслаждение, как ты — мне? Хочешь сказать, что невыносимо страдаешь каждую ночь, когда я лежу между твоих бедер. Тина?
Ярость мгновенно сменилась чувством жгучего унижения, и Кристина, чувствуя, что побеждена, стыдливо потупилась. Почему ему всегда удается одержать верх? И как он может спрашивать о подобном! Черт бы побрал Филипа! Лишил ее остатков гордости, зная, что она не сможет солгать. Но она не доставит ему удовольствия, признавшись в том восторге, который охватывает ее в его объятиях.
— Мне больше нечего сказать вам, милорд Кэкстон, — ледяным тоном процедила Кристина. — Поэтому прошу извинить меня, я хотела бы прилечь.
— Ты не ответила на мой вопрос, Тина, — мягко напомнил Филип.
— Я и не собиралась, — свысока бросила девушка и уже хотела направиться в спальню, но Филип потянул ее обратно. Кристина попыталась оттолкнуть его, но совсем забыла о ножницах, которые держала в руках. Стальное острие вонзилось ему в плечо. Кристина в ужасе охнула. Что она наделала! Как могла!
Но лицо Филипа оставалось бесстрастным. Он ничем не выказал боли, которую, должно быть, чувствовал, и недрогнувшей рукой вытащил ножницы из раны. Кровь брызнула на белую тунику.
— Филип… прости… я не хотела… — пробормотала она. — Ножницы… я забыла… ты должен мне поверить! Я ни за что не смогла бы убить тебя! Ни за что!
Филип, ни слова не говоря, подошел к поставцу, открыл дверцы и вынул маленький сверток. Потом медленно направился к Кристине, взял ее за руку и потянул в спальню, ничем не выдавая своих намерений.
Но Кристина раздела его до пояса и заставила лечь. С подозрением глядя на нее, Филип тем не менее позволил девушке прижать к ране бурнус, чтобы остановить кровь.
Выбежав из шатра, Кристина отыскала Мейди и, взяв у нее полотенца и горячую воду, не дожидаясь расспросов, помчалась обратно. Трясущимися руками она промыла рану и наложила мазь и бинты, найденные в свертке, остро сознавая, что Филип наблюдает за каждым ее движением, пока она неуклюже обматывала бинтами его грудь и плечо.
Кристина смертельно боялась того, что он может с нею сделать. Что, если он считает, будто она намеренно попыталась прикончить его? Почему он молчит? Услышать хотя бы единое слово…
Кристина не могла взглянуть в глаза Филипу из страха, что увидит в них злобную ярость.
Когда она кончила бинтовать рану, Филип внезапно схватил ее за запястье и притянул к себе.
— Ты, должно быть, сошел с ума, — охнула девушка, пытаясь освободиться. — Опять начнется кровотечение!
— Тогда скажи мне то, что я хочу услышать, Тина, — страстно прошептал он. — Скажи, что наслаждаешься моими ласками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65