Мне нужно узнавать адрес дальних родственников, чтобы послать им телеграмму?
— Нет! Не надо ничего узнавать! Пока не надо. Приедете домой, я... то есть деверь с вами встретится, и вы ему все расскажете.
Вы поняли меня?
— Да, понял.
— Тогда отбой. Племяши хреновы!..
Девятый бросил трубку, отдышался и набрал Восьмого.
— Тут такое дело, племянники там на похоронах тети слегка переусердствовали и, боюсь, как бы не испортили праздник.
— Сколько родственников приехало на похороны?
— Двенадцать.
— Да вы что! Это же не в какие ворота!..
— Так получилось. Я сам не ожидал такого наплыва родственников, когда посылал племянников на похороны.
— Да там же теперь всех на ноги поднимут, чтобы про родственников узнать!
— Нет, племянники утверждают, что в этом смысле все обстоит благополучно. Часть родственников уехали с похорон все вместе и обратного адреса не сказали. Другие уехали по своей воле. Добровольно. По крайней мере, все так считают.
— А тетина шкатулка?
— Со шкатулкой все в порядке. Племянники нашли шкатулку. Правда, там потерялись отдельные украшения. Но они узнали, где и кто их потерял. Там все нормально.
— Собрать украшения невозможно?
— Нет, они совсем потерялись. Разбились и потерялись.
— А если дать обломки специалисту?
— Там нет специалистов такого уровня. Украшения утрачены невосстановимо.
— У тебя все?
— Не совсем. Там еще родственники нашлись. Дальние.
— Да вы что, больше никаких родственников. Вообще никаких! Нам бы с этими расхлебаться...
— Я так и распорядился. Я распорядился ничего им о смерти тети не сообщать.
— Хотя... Ты все ж таки пошли кого-нибудь из племянников присмотреть за могилой тети. Мало ли что. Только одного пошли.
— Как долго ему смотреть за могилой?
— Неделю, может быть, две. Там поглядим.
— Хорошо, сделаю.
— Ну все. Вечером жду. Расскажешь подробней, как прошли похороны. До встречи.
Восьмой положил трубку и тут же поднял трубку, набрав номер «овального» кабинета.
Услышал властный голос Хозяина.
— Слушаю.
— Я хочу сообщить вам, что все в порядке, что тетю похоронили. Шкатулку с украшениями она завещала племянникам.
— Как прошли похороны?
— Были некоторые осложнения, но они исправляются. В рабочем порядке.
Про двенадцать прибывших на похороны родственников и про дальних родственников Восьмой ничего говорить не стал. Не тот масштаб информации. Каждый должен решать задачи своего уровня.
— У тебя все?
— Все.
Хозяин «овального» кабинета нажал кнопку отбоя.
Значит, похоронили... Ну и слава богу... Хотя поминать бога всуе, да еще в таких делах...
Но все равно — слава богу...
Глава 16
За сходку сказал Миша Фартовый. Авторитетный, из уходящей породы законников, вор.
— О чем толковище будет?
— О разном.
«Разное», как когда-то на партсобраниях, проходило последним пунктом повестки дня. Начинать с главного было несолидно. Настоящий вор не должен спешить, настоящий вор должен знать себе цену.
— Новый прокурор вконец оборзел, подмазку колесами берет. «Шестисотыми».
— Борзый мент.
— Они все борзые, пока хвост не прищемят... Травили баланду уважаемые люди блатного мира, не спеша, со вкусом проговаривая слова.
— А не послать ли нам нового прокурора в баню...
— С телками?
— С телками. И с кино. Как прежнего...
Воры сидели в банкетном зале ресторана. Теперь это было принято. Тяга к роскоши разъедала общество, в том числе разъедала уголовный мир. Лет тридцать назад сходки случались где придется, главным критерием подбора помещения были запасной выход и подступающие к окнам кусты, чтобы сподручней было обрываться от ментов. Теперь времена изменились. Теперь воры могли себе позволить откупить роскошный ресторан в центре города, хоть даже с одним парадным входом, а вместо кустов обставить окна навороченными джипами.
И кушать себе крабов, и пить дорогой коньяк, и не брать себе в голову этих глупостей за облаву. Потому что за облаву пусть боится бездарный фраер. А ворам милицейскую облаву сбросят на пейджер, и они уйдут, как люди, через главный вход, доев свой суп и допив свой коньяк. И разъедутся на своих «мерсах» по хатам, пока менты еще только будут мотать свои портянки.
Конечно, за облаву надо отстегивать бабки, но бабки за облаву стоят того.
— Помельчал теперь прокурор.
— Помельчал.
— Раньше прокурор зашибал двадцать червонцев, ездил на «копейке» и был счастлив, если ему давали в лапу деревянный четвертной. А теперь они воротят хари от цветной капусты!
— Зажрались.
— Зажрались.
— С теми было трудно договориться, но если договориться, то им можно было верить. Они были тоже менты — но у них была совесть. Когда они говорили — можешь быть спокоен три дня, можно было быть спокойными три дня и даже больше. А эти берут бабки, обещают три дня и посылают легавых в масках со шпалерами.
— Это так.
— Разве раньше менты ходили в масках и шмаляли из шпалеров в белый свет как в копеечку?
— Не было такого.
— Они не трогали нас, мы не трогали их. Раньше был порядок. Теперь — беспредел. Теперь все мочат всех.
— И это правда.
— Тогда скажу я, — вступил Миша Фартовый. — Скажу за ментов и скажу за беспредел. Скажу, что менты скурвились и кормят с рук беспределыциков, чтобы те мочили воров. Я собрал вас, чтобы сказать за беспредел. Чтобы сказать, что они завалили Губу.
— Тубу?! Когда?!
— Губу никто не валил. Губа кончился от наркоты.
— Это брешут менты. Губа баловался дурью, но на игле никогда не сидел.
— Ты точно знаешь?
— Я точно знаю! Это менты! Это они вкололи ему дурь. И заделали его шестерку. И заделали Сивого. Вы знали Сивого?
— Мы слышали про Сивого. Он был человеком Губы.
— Он не был человеком Губы, он был сам по себе. Был блатным. И мог когда-нибудь встать на место Губы. Их замочили в один день. Всех в один день!
Воры напряглись.
— И замочили шестерку Сивого. Замочили Рваного. И тоже в тот же день. Они замочили Губу, шестерку, Сивого и Рваного. Разве это случайность?
— А вдруг?..
— Вдруг может зажмуриться один. Ну двое. А здесь зажмурились четверо. Четверо! А может, даже больше. Потому что под Сивым ходили Ноздря с Харей, которые пропали. А под Харей ходил Хрипатый, которого разнесли вместе с квартирой в клочки, и ходили кореша, которые пропали вместе с Ноздрей и Харей.
— Куда они пропали?
— Просто пропали. Совсем пропали! Воры напряженно молчали. Говорил Миша Фартовый.
— Был базар, что они замочили какого-то фраера И будто бы тот фраер вез немерено бабок.
— Так, может, их за бабки мочат?
— Может, и за бабки, а может, и не за бабки, только мочат менты — Потому что мочат чисто и мочат воров!
— А может, это бес пределы пики?
— Просю беспредельшики кончали бы только Губу. А здесь зажмурили всех! Разом! Это могут быть только менты! Или могут быть ссучившиеся беспределыцики, действующие по наводке ментов.
А раз это так, то Губы им будет мало. Следующим после Губы буду я.
«Тогда это не наши проблемы, — подумали воры. Тогда это твои проблемы». Но сказали по-другому.
— Зачем ты собрал нас?
— Я собрал вас, чтобы сказать про Губу и ментов. Сказать, что мочат блатных и воров. Что им мало будет Губы и мало будет Мишки Фартового. Теперь вы знаете за мочилово.
— Ты хорошо разложил. Но ты не сказал, почему началось мочилово?
— Я не знаю, зачем мочат блатных и воров, Я сказал то, что сказал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78