И даже на пол не сплевывали.
— Не стыдно вам, молодые люди? Расселись, а бабушки вон стоят, — возмутилась какая-то бабушка.
«Заткни пасть, корзина», — хотел сказать Ноздря. И даже рот оскалил, показав гнилые зубы. Но его толкнул в бок Харя.
— А? Ладно, бабка, садись. Хрен с тобой.
И встал и стоял, чуть не лопаясь от гордости. Мужик с чемоданом доехал до конца маршрута. И пошел на остановку пригородного автобуса вместе с толпой садоводов.
— Все, счас слиняет, — растревожился Харя. — Надо его здесь вязать.
— Здесь люди.
— А хрен с ними.
Они подошли к остановке и быстро и ловко обступили мужика. Ноздря мигнул, и они, мгновенно и разом, схватили его за руки. Ноздря за левую. Харя с приятелями за правую. А Лысый упал на землю и обхватил клещами его ноги.
— Вы что?! — свирепо прохрипел мужик. Он не ожидал нападения. Он совершенно не ожидал нападения! По крайней мере вот так, ясным днем, в толпе людей!
— Эй, вы что с ним делаете? — возмутился кто-то из пассажиров, ожидавших автобус.
— Заглохни, фраер, пока тебя не покоцали! — доходчиво объяснил Харя, сверкая глазищами.
Все всё поняли и стали внимательно смотреть на дорогу.
Мужика приподняли и, растягивая за руки и за ноги, спиной по земле потащили к ближайшим кустам.
«Помоги...» — хотел крикнуть он.
Но Ноздря ловко ткнул его кулаком в зубы. Тот затих, забулькал кровью. И вдруг, словно очнувшись, стал биться, метаться из стороны в сторону, вырывать руки и ноги, кусаться.
— Ах гад! Ты так!
Пленник вырвал правую руку и ударил близкого к нему Харю. Как-то по особому ударил, потому что не сильно, но тот вдруг громко вскрикнул, зажался и стал прыгать на одной ноге.
— Гад, гад, гад...
Воспользовавшись секундным замешательством, мужик резко дернул левой ногой вперед и тут же изо всех сил назад и, освободив ее, всадил каблук ботинка в живот кого-то из подручных Хари. Тот взвыл, схватился за ушибленное место и упал там, где стоял. Упал лицом в грязь.
Левой рукой пленник действовать не мог, левая рука его была пристегнута к «дипломату», который, отодвинувшись подальше, держал Ноздря.
Исход боя был предрешен. Мужик освободил правую руку и левую ногу и с секунды на секунду должен был встать, и пытался встать, и встал бы, если бы подкравшийся к нему сзади на коленях Харя не ткнул ему в бок перо. Харя ткнул перо еще раз и еще... Мужик схватился за бок и стал падать. Но даже рану не зажал. Он пытался дотянуться до «дипломата». Он тянулся к «дипломату», подтягивая его пальцами левой руки за цепочку, а Ноздря тянул к себе и отступал.
— Жмурь его падлу, жмурь!
Дело довершил Харя. Он подпрыгнул и еще раз, с размаху всадил черную от крови заточку мужику в шею. Фонтаном брызнула кровь. Все отскочили, чтобы не испачкаться.
Люди на остановке продолжали смотреть на дорогу, предпочитая не знать, что происходит за кустами.
Покойника быстро обшмонали, вывернув карманы, задрав пиджак.
— Гля, шпалер!
Под левой подмышкой из заплечной кобуры торчала рукоять пистолета. Пистолет вытянули, рассмотрели.
— Клевый ствол!
— А со жмуррм чего делать будем?
— Ничего не будем. Угол выпотрошим и ноги сделаем.
— Ага, попробуй.
Харя поковырял «дипломат» ножом. Потыкал сверху и с боку. Потом нашел, поднял камень и несколько раз ударил им сверху.
— Слышь, он, блин, железный!
— Да ты че?
— Ну гадом буду! От него перо отскакивает.
— Тогда давай его весь заберем.
— Как? Он же на браслете!
— Вот падла! — выругал Харя досадившего ему мертвеца.
По дороге проехала легковая машина. Кто-то из людей на остановке попытался проголосовать ее. Кто-то, осмелев, побежал назад к конечной остановке городского маршрута.
— Ну все, капнут суки. Ментам капнут. Обрываться надо, пока не поздно.
— Закройся!
— Чего делать-то будем? Чего? Харя нехорошо оскалился и, прижав коленом руку мертвеца к земле, стал резать ему запястье.
— Чего стоишь? Камень давай! Да не этот — больше. Вон тот. Сюда подложи — сюда. Камень подсунули под руку.
— Теперь бей. По кости бей! Бей — сказал! Шестерки, суетясь, колотили по руке камнями, дробя кость.
— Все!
Кольцо наручника слетело с обрубка руки.
— Ходу!
Они, часто оглядываясь и петляя, побежали к ближайшим лесопосадкам.
— Дальше куда?
— Туда! Там железка должна быть.
— Откуда ты знаешь?
— Я сюда телок возил.
Они перебежали поле, пересекли проселочную дорогу и параллельно ей, по кустам, вышли к железке. Где затаились в каком-то полуразрушенном сарае.
— Кровь замой!
— Где?
— Вон там, в луже.
— Смотри, поездуха!
Все разом дернулись к двери.
— Стоять!
— Ты че! Он счас уйдет!
— Туда нельзя! Там нас менты ждать, будут!
— Где?
— На байдане! Они приходящие электрички будут шмонать! Нас искать!
— Точно!
— А чего тогда? Куда драпать будем?
— Туда! — ткнул Ноздря в противоположную от города сторону. — У меня там хата есть. До завтра отсидимся, а потом посмотрим...
До завтра они ковыряли злополучный «дипломат». Тыкали ножом, давили, били молотком, лазили в замочную скважину гвоздем.
— Ну ты глянь, сволочь!
— Его бы зубилом, — вздохнул один из шестерок Хари. Проучившийся пять дней в ПТУ.
— Чем?!
— Ну, зубилом.
— Это чего? Фомка, что ли?
— Сам ты фомка! Это... это... Это такая фиговина, которой... По которой молотком долбают.
— На хрена?
Птушник развел руками.
Молодые гангстеры были из нового поколения, не знавшего заводов. Из инструментов они знали только фомку и кастет.
— Ну все, счас я его! — заорал Харя, побежал за топором и долбанул им сверху по «дипломату».
Топор отскочил. На боку «дипломата» осталась глубокая вмятина. И все.
— Хрен! Не расколупать нам этой коробки, — авторитетно заявил Ноздря. — Надо громилу искать.
— Где ж его взять?
— Я знаю одного, — обрадовался кто-то из шестерок. — Классный мастер. Два червонца оттянул! Часовщик кличут...
Громилу звали Часовщик, потому что он чинил часы. Постоянно чинил, сколько себя помнил. И даже на зоне чинил. Карманные, наручные, будильники... Но только если они были механические. Потому что электронные не чинил.
Он брал сломанные часы, починял и... ломал их; Чтобы тут же снова начать чинить.
Его не интересовал результат, ему был важен процесс. Он ремонтировал часы для того, чтобы тренировать руки. Ему нужны были очень чувствительные и ловкие руки, которые в его профессии были инструментом. А любой инструмент без работы ржавеет.
Он давно отошел от дел, но пальцы содержал в исправности. Как отставник-слесарь заветную монтировку.
Когда к нему в дом вломился Ноздря со своими бандитами, он сидел над очередными часами. И даже глаз от шестеренок не поднял. Не его полета были визитеры, чтобы перед ними расшаркиваться. Мелюзга были. Шпана.
— Ты, что ли, Часовщик? Часовщик молчал.
— Слышь?..
— У тебя что, часы сломались?
— Работа есть.
— Есть работа — иди работай.
— Кончай ломаться! Ты же классный шныпарь! — вспылил Ноздря.
— Был.
— А теперь?
— Теперь часовщик. Часы сломанные есть?
— А вот я сейчас!.. — полез из-за спины Ноздри разволновавшийся Харя.
— Заткнись! Мы знаем, ты классный шныпарь, а у нас работа.
Ноздря грохнул на стол «дипломат». Часовщик бросил на него быстрый взгляд.
— Штука.
— Без базара!
— Баксов.
— Да ты что, охренел?..
— Две.
— Что две?
— Две штуки баксов! Штука за работу, штука за гнилой базар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78