П.) последовательность мотивов. При свидетельских
показаниях именно последовательность событий сильнее всего искажается"
(Шкловский 1925, 23). Эта ссылка на свидетельские показания неудачна. Если
свидетели искажают последовательность, то их рассказ бестолков, но
последовательность событий имеет свои законы, и подобные же законы имеют и
художественный рассказ. Воровство не может произойти раньше взлома двери. Что же
касается сказки, то она имеет свои
20
совершенно особые, специфические законы. Последовательность элементов, как мы
увидим ниже, строго одинакова. Свобода в последовательности ограничена весьма
тесными пределами, которые могут быть приведены в точности. Мы получаем третий
основной тезис нашей работы, подлежащий дальнейшему развитию и доказательству:
III. Последовательность функций всегда одинакова.
Следует оговорить, что указанная закономерность касается только фольклора. Она
не есть особенность жанра сказки как таковой. Искусственно созданные сказки ей
не подчинены.
Что касается группировки, то прежде всего следует сказать, что далеко не все
сказки дают все функции. Но это нисколько не меняет закона последовательности.
Отсутствие некоторых функций не меняет распорядка остальных. На этом явлении мы
еще остановимся, пока же займемся группировками в собственном смысле слова.
Самая постановка вопроса вызывает следующее предположение: если функции
выделены, то можно будет проследить, какие сказки дают одинаковые функции. Такие
сказки с одинаковыми функциями могут считаться однотипными. На этом основании
впоследствии может быть создан указатель типов, построенный не на сюжетных
признаках, несколько неопределенных и расплывчатых, а на точных структурных
признаках. Действительно, это окажется возможным. Но если мы далее будем
сравнивать структурные типы между собой, то получается следующее, уже совершенно
неожиданное явление: функции не могут быть распределены по стержням, исключающим
друг друга. Это явление во всей своей конкретности предстанет перед нами в
следующей и в последней главах. Пока же оно может быть разъяснено следующим
образом: если мы обозначим функцию, встречающуюся всюду на первом месте, буквой
А, а функцию, которая (если она есть) всегда следует за ней -- буквой Б, то все
известные сказке функции разместятся в один рассказ, ни одна из них не выпадает
из ряда, ни одна не исключает другой и не противоречит ей. Такого вывода уже
никак нельзя было предугадать. Следовало, конечно, ожидать, что там, где есть
функция А, не может быть известных функций, принадлежащих другим рассказам.
Ожидалось, что мы получим несколько стержней, но стержень получается один для
всех волшебных сказок. Они однотипны, а соединения, о которых говорилось выше,
представляют собой подтипы. На первый взгляд этот вывод кажется нелепым, далже
диким, но он может быть проверен самым точным образом. Такая однотипность
представляет собой сложнейшую проблему, на которой еще придется остановиться.
Явление это вызовет целый ряд вопросов.
Так мы получаем четвертый основной тезис нашей работы:
21
IV. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.
Мы приступаем к доказательству, а также и к развитию и детализации этих тезисов.
Здесь нужно помнить, что изучение сказки должно вестись (и по существу и в нашей
работе ведется) строго дедуктивно, т. е. идя от материала к следствию. Но
изложение может идти обратным порядком, так как легче следить за развитием его,
если общие основания читателю известны вперед.
Однако, прежде, чем перейти к разработке, следует решить вопрос, на каком
материале может быть произведена эта разработка. На первый взгляд кажется, что
необходимо привлечь весь существующий материал. На самом деле в этом нет
необходимости. Так как мы изучаем сказки по функциям действующих лиц, то
привлечение материала может быть приостановлено в тот момент, когда
обнаруживается, что новые сказки не дают никаких новых функций. Конечно,
исследователь должен просмотреть большой контрольный материал. Но вводить весь
этот материал в работу нет необходимости. Мы нашли, что 100 сказок на разные
сюжеты представляют собой более, чем достаточный материал. Обнаружив, что
никаких новых функций не может быть найдено, морфолог может поставить точку, а
дальнейшее изучение пойдет уже по иным линиям (составление указателей, полная
систематика, историческое изучение, изучение всей совокупности художественных
приемов и т. д.). Но если материал и может быть ограничен количеством, то это не
значит, что его можно выбирать по собственному усмотрению. Он должен диктоваться
извне. Мы берем Афанасьевский сборник, начинаем изучение сказок с No 50 номера
(это по плану Афанасьева первая волшебная сказка сборника) и доводим его до No
151*. Такое ограничение материала несомненно вызовет много возражений, но
теоретически оно оправдано. Чтобы его оправдать шире, пришлось бы поставить
вопрос о степени повторности сказочных явлений. Если повторность велика -- можно
взять ограниченный материал. Если она мала, -- этого нельзя. Повторность
основных составных частей, как мы увидим ниже, превосходит всякое
______________
* В новых изданиях это соответствует No 93-268, так как в этих изданиях каждый
вариант получает новый номер, тогда как в издании, подготовленном самим
Афанасьевым, новый номер обозначает новый сюжет, а варианты обозначаются через
латинские буквы при одном номере. Так, например, сказка No 104 ("Сказка о
молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде") в дореволюционных изданиях
значится под номерами 104а, 104b, 104с, 104d, 104e и т. д. В новых изданиях она
значится под номерами 171, 172, 173, 174, 175 и т. д. В дальнейшем все ссылки
даются по нумерации новых изданий. В конце книги приведена таблица соответствий
нумерации в старых и новых изданиях.
22
ожидание. Следовательно теоретически можно ограничиться малым материалом.
Практически это ограничение оправдывается тем, что вовлечение большого
количества материала увеличило бы объем работы до чрезвычайности. Дело не в
количестве материала, а в качестве его разработки. Сто сказок -- это наш рабочий
материал. Остальное -- материал контрольный, представляющий большой интерес для
исследователя, но не имеющий интереса более широкого.
III. Функции действующих лиц
В этой главе мы перечислим функции действующих лиц в том порядке, в каком это
диктуется самой сказкой.
Для каждой функции дается: 1) краткое изложение ее сущности, 2) сокращенное
определение одним словом, 3) условный знак ее. (Введение знаков позволит
впоследствии сравнить построение сказок схематически). Вслед за этим следуют
примеры. Примеры большей частью далеко не исчерпывают нашего материала. Они даны
лишь как образцы. Расположены они по известным группам. Группы относятся к
определению, как виды к роду. Основная задача -- выделение родов. Рассмотрение
видов не может входить в задачи общей морфологии. Виды могут далее
подразделяться на разновидности, и этим дается начало систематике. Данное ниже
расположение не преследует подобных целей. Приведение примеров должно лишь
иллюстрировать и показать наличность функции, как некоторой родовой единицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
показаниях именно последовательность событий сильнее всего искажается"
(Шкловский 1925, 23). Эта ссылка на свидетельские показания неудачна. Если
свидетели искажают последовательность, то их рассказ бестолков, но
последовательность событий имеет свои законы, и подобные же законы имеют и
художественный рассказ. Воровство не может произойти раньше взлома двери. Что же
касается сказки, то она имеет свои
20
совершенно особые, специфические законы. Последовательность элементов, как мы
увидим ниже, строго одинакова. Свобода в последовательности ограничена весьма
тесными пределами, которые могут быть приведены в точности. Мы получаем третий
основной тезис нашей работы, подлежащий дальнейшему развитию и доказательству:
III. Последовательность функций всегда одинакова.
Следует оговорить, что указанная закономерность касается только фольклора. Она
не есть особенность жанра сказки как таковой. Искусственно созданные сказки ей
не подчинены.
Что касается группировки, то прежде всего следует сказать, что далеко не все
сказки дают все функции. Но это нисколько не меняет закона последовательности.
Отсутствие некоторых функций не меняет распорядка остальных. На этом явлении мы
еще остановимся, пока же займемся группировками в собственном смысле слова.
Самая постановка вопроса вызывает следующее предположение: если функции
выделены, то можно будет проследить, какие сказки дают одинаковые функции. Такие
сказки с одинаковыми функциями могут считаться однотипными. На этом основании
впоследствии может быть создан указатель типов, построенный не на сюжетных
признаках, несколько неопределенных и расплывчатых, а на точных структурных
признаках. Действительно, это окажется возможным. Но если мы далее будем
сравнивать структурные типы между собой, то получается следующее, уже совершенно
неожиданное явление: функции не могут быть распределены по стержням, исключающим
друг друга. Это явление во всей своей конкретности предстанет перед нами в
следующей и в последней главах. Пока же оно может быть разъяснено следующим
образом: если мы обозначим функцию, встречающуюся всюду на первом месте, буквой
А, а функцию, которая (если она есть) всегда следует за ней -- буквой Б, то все
известные сказке функции разместятся в один рассказ, ни одна из них не выпадает
из ряда, ни одна не исключает другой и не противоречит ей. Такого вывода уже
никак нельзя было предугадать. Следовало, конечно, ожидать, что там, где есть
функция А, не может быть известных функций, принадлежащих другим рассказам.
Ожидалось, что мы получим несколько стержней, но стержень получается один для
всех волшебных сказок. Они однотипны, а соединения, о которых говорилось выше,
представляют собой подтипы. На первый взгляд этот вывод кажется нелепым, далже
диким, но он может быть проверен самым точным образом. Такая однотипность
представляет собой сложнейшую проблему, на которой еще придется остановиться.
Явление это вызовет целый ряд вопросов.
Так мы получаем четвертый основной тезис нашей работы:
21
IV. Все волшебные сказки однотипны по своему строению.
Мы приступаем к доказательству, а также и к развитию и детализации этих тезисов.
Здесь нужно помнить, что изучение сказки должно вестись (и по существу и в нашей
работе ведется) строго дедуктивно, т. е. идя от материала к следствию. Но
изложение может идти обратным порядком, так как легче следить за развитием его,
если общие основания читателю известны вперед.
Однако, прежде, чем перейти к разработке, следует решить вопрос, на каком
материале может быть произведена эта разработка. На первый взгляд кажется, что
необходимо привлечь весь существующий материал. На самом деле в этом нет
необходимости. Так как мы изучаем сказки по функциям действующих лиц, то
привлечение материала может быть приостановлено в тот момент, когда
обнаруживается, что новые сказки не дают никаких новых функций. Конечно,
исследователь должен просмотреть большой контрольный материал. Но вводить весь
этот материал в работу нет необходимости. Мы нашли, что 100 сказок на разные
сюжеты представляют собой более, чем достаточный материал. Обнаружив, что
никаких новых функций не может быть найдено, морфолог может поставить точку, а
дальнейшее изучение пойдет уже по иным линиям (составление указателей, полная
систематика, историческое изучение, изучение всей совокупности художественных
приемов и т. д.). Но если материал и может быть ограничен количеством, то это не
значит, что его можно выбирать по собственному усмотрению. Он должен диктоваться
извне. Мы берем Афанасьевский сборник, начинаем изучение сказок с No 50 номера
(это по плану Афанасьева первая волшебная сказка сборника) и доводим его до No
151*. Такое ограничение материала несомненно вызовет много возражений, но
теоретически оно оправдано. Чтобы его оправдать шире, пришлось бы поставить
вопрос о степени повторности сказочных явлений. Если повторность велика -- можно
взять ограниченный материал. Если она мала, -- этого нельзя. Повторность
основных составных частей, как мы увидим ниже, превосходит всякое
______________
* В новых изданиях это соответствует No 93-268, так как в этих изданиях каждый
вариант получает новый номер, тогда как в издании, подготовленном самим
Афанасьевым, новый номер обозначает новый сюжет, а варианты обозначаются через
латинские буквы при одном номере. Так, например, сказка No 104 ("Сказка о
молодце-удальце, молодильных яблоках и живой воде") в дореволюционных изданиях
значится под номерами 104а, 104b, 104с, 104d, 104e и т. д. В новых изданиях она
значится под номерами 171, 172, 173, 174, 175 и т. д. В дальнейшем все ссылки
даются по нумерации новых изданий. В конце книги приведена таблица соответствий
нумерации в старых и новых изданиях.
22
ожидание. Следовательно теоретически можно ограничиться малым материалом.
Практически это ограничение оправдывается тем, что вовлечение большого
количества материала увеличило бы объем работы до чрезвычайности. Дело не в
количестве материала, а в качестве его разработки. Сто сказок -- это наш рабочий
материал. Остальное -- материал контрольный, представляющий большой интерес для
исследователя, но не имеющий интереса более широкого.
III. Функции действующих лиц
В этой главе мы перечислим функции действующих лиц в том порядке, в каком это
диктуется самой сказкой.
Для каждой функции дается: 1) краткое изложение ее сущности, 2) сокращенное
определение одним словом, 3) условный знак ее. (Введение знаков позволит
впоследствии сравнить построение сказок схематически). Вслед за этим следуют
примеры. Примеры большей частью далеко не исчерпывают нашего материала. Они даны
лишь как образцы. Расположены они по известным группам. Группы относятся к
определению, как виды к роду. Основная задача -- выделение родов. Рассмотрение
видов не может входить в задачи общей морфологии. Виды могут далее
подразделяться на разновидности, и этим дается начало систематике. Данное ниже
расположение не преследует подобных целей. Приведение примеров должно лишь
иллюстрировать и показать наличность функции, как некоторой родовой единицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36