Может быть, причиной трагедии послужило увлечение Михаила какой-то другой женщиной? Ведь слабый пол был от Тухачевского без ума, и бывший гвардейский подпоручик очень многих его представительниц дарил своей благосклонностью. Во всяком случае Тухачевский действительно очень недолго горевал о смерти Маруси и, как увидим, очень скоро женился вновь. Но мы забежали на два года вперед. Давайте вернемся в Инзу, где Тухачевский ускоренными темпами создает 1-ю Революционную армию.
Уже в начале июля молодому командарму удалось сформировать первые регулярные дивизии - Пензенскую, Инзенскую и Симбирскую, впоследствии получившие номера - соответственно 20-й, 15-й и 24-й. Все они, и особенно 24-я Железная во главе с Г. Д. Гаем, прославились на фронтах гражданской войны как наиболее стойкие и боеспособные соединения. Для укомплектования войск командным составом Тухачевский и глава симбирских коммунистов И. М. Варейкис впервые издали приказ о мобилизации офицеров. Он был опубликован 4 июля 1918 года. Появлению этого приказа предшествовал разговор Тухачевского с Варейкисом, который приводит один из мемуаристов, Б. Н. Чистов, при нем присутствовавший:
"У нас в Симбирске несколько тысяч офицеров, - говорил Варейкис. - Из них лишь единицы пошли в Красную Армию. Большинство выжидает. Две недели назад губчека раскрыл подпольную белогвардейскую организацию. Но из офицерства в ней участвовали сравнительно немногие, только сынки помещиков и купцов".
Тухачевский подхватил эту мысль:
"Я знаю настроения офицерства. Среди них есть отъявленные белогвардейцы. Но есть и искренне любящие свой народ, родину. Надо помочь им пойти с народом, а не против него".
"Помогали", правда, посредством трибуналов. Приказ командарма гласил:
"Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно стать под Красные знамена вверенной мне армии. Сегодня, 4 сего июля, офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12-ти часам в здание Кадетского корпуса, ко мне. Не явившиеся будут предаваться военно-полевому суду".
Те офицеры, которые послушались и пришли вовремя в назначенное место, могли лицезреть нового кандидата в Наполеоны. Вот как описал Тухачевского в тот день его друг Корицкий:
"Он сидел в туго перехваченной ремнями гимнастерке со следами погон на плечах, в темно-синих, сильно поношенных брюках, в желтых ботинках с обмотками. Рядом на столе лежал своеобразный головной убор, имевший форму не то пожарной каски, не то шлема, и коричневые перчатки. Манеры Михаила Николаевича, его вежливость изобличали в нем хорошо воспитанного человека. У него не было ни фанфаронства, ни высокомерия, ни надменности. Держал себя со всеми ровно, но без панибратства, с чувством собственного достоинства".
Одет Михаил Николаевич, как видим, был довольно бедно, донашивал, наверное, обмундирование, выданное еще до пленения. Но всё равно оставался подтянутым и по-своему элегантным.
Офицеры видели в командарме человека своей среды, вежливость и корректность Тухачевского производили на них благоприятное впечатление и облегчали принятие психологически непростого решения о вступлении в Красную Армию. Тем более что альтернативой был или расстрел, или, в лучшем случае, прозябание на случайные заработки - ведь другой профессии, кроме военной, подавляющее большинство офицеров не имело.
Позднее Тухачевский отстаивал свой приоритет не только в деле привлечения военных специалистов, но и в организации репрессий, без которых невозможно строить армию в военное время:
"...Впервые в 1-й армии были введены армейский и дивизионные военно-революционные трибуналы. Учреждение трибуналов окончательно закрепило утверждение дисциплины".
Очень скоро войска Тухачевского достигли первых успехов. 8 июля 1918 года он телеграфировал Кулябко в Москву, желая поделиться с другом радостью победы: "Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты. Сызрань взята с бою". Однако наступление не получило развития из-за последовавших драматических событий, в ходе которых Тухачевский едва не погиб. Против Москвы поднял мятеж главнокомандующий Восточным фронтом, левый эсер и бывший подполковник М. А. Муравьев. Это стало ответом на подавление выступления его товарищей по партии в Москве 6 июля. Вот как охарактеризовал Муравьева Тухачевский в мемуарной статье "Первая армия в 1918 году":
"Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовывать солдатские массы... Мысль "сделаться Наполеоном" преследовала его, и это определенно сквозило во всех его манерах, разговорах и поступках. Обстановки он не умел оценить. Его задачи бывали совершенно нежизненны. Управлять он не умел. Вмешивался в мелочи, командовал даже ротами. У красноармейцев он заискивал. Чтобы снискать к себе их любовь, он им безнаказанно разрешал грабить, применял самую бесстыдную демагогию и проч. Был чрезвычайно жесток. В общем, способности Муравьева во много раз уступали масштабу его притязаний. Это был себялюбивый авантюрист, и ничего больше".
Не вышло из Муравьева Наполеона. Прав Тухачевский: Михаил Артемьевич оказался никудышним предводителем мятежа (удавшийся мятеж, как известно, зовут революцией), не сумел правильно оценить обстановки и даже грамотно провести пропаганду среди своих солдат. 11 июля, прибыв в Симбирск на встречу с Тухачевским, Муравьев предложил командарму Первой прекратить борьбу с чехами и Народной армией Комуча, поддержать объявление войны Германии, и если Совнарком не одобрит эти действия, то, соединившись с чехословацким корпусом, идти походом на Москву для свержения власти Ленина и создания потом нового фронта против немцев. Тухачевский отказался и немедленно был арестован пришедшими с Муравьевым красноармейцами. Главком с сумасшедше блестящими глазами радостно заявил командарму:
"Я поднимаю знамя восстания, заключаю мир с чехословаками и объявляю войну Германии".
Потом Муравьев отправился занимать Симбирский Совет. Войска, которые поддержали главкома, не знали, что он изменил Советской власти, и думали, что Муравьев действует по согласованию с Москвой. Когда обман раскрылся, песенка бравого подполковника была спета. После ухода Муравьева солдаты собирались без промедления и лишних церемоний "вывести в расход" Тухачевского. О своем спасении он рассказывает так:
"Красноармейцы хотели меня тотчас же расстрелять, но были крайне удивлены, когда на вопрос некоторых, за что я арестован, я им ответил: "За то, что большевик". Они были сильно огорошены и отвечали: "Да ведь мы тоже большевики". Началась беседа. Услышав о левоэсеровском восстании в Москве и получив объяснение измены Муравьева, оставшиеся красноармейцы тотчас же избрали делегацию и отправили ее в броневой дивизион для обсуждения вопроса".
Тухачевского же освободили. Тем временем Варейкис сосредоточил в здании губисполкома преданный большевикам латышский отряд и пригласил Муравьева на переговоры. Главком явился с вооруженной свитой, но засады не заметил. Когда переговоры зашли в тупик, Муравьев с угрожающими словами: "Тогда я иначе с вами поговорю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127
Уже в начале июля молодому командарму удалось сформировать первые регулярные дивизии - Пензенскую, Инзенскую и Симбирскую, впоследствии получившие номера - соответственно 20-й, 15-й и 24-й. Все они, и особенно 24-я Железная во главе с Г. Д. Гаем, прославились на фронтах гражданской войны как наиболее стойкие и боеспособные соединения. Для укомплектования войск командным составом Тухачевский и глава симбирских коммунистов И. М. Варейкис впервые издали приказ о мобилизации офицеров. Он был опубликован 4 июля 1918 года. Появлению этого приказа предшествовал разговор Тухачевского с Варейкисом, который приводит один из мемуаристов, Б. Н. Чистов, при нем присутствовавший:
"У нас в Симбирске несколько тысяч офицеров, - говорил Варейкис. - Из них лишь единицы пошли в Красную Армию. Большинство выжидает. Две недели назад губчека раскрыл подпольную белогвардейскую организацию. Но из офицерства в ней участвовали сравнительно немногие, только сынки помещиков и купцов".
Тухачевский подхватил эту мысль:
"Я знаю настроения офицерства. Среди них есть отъявленные белогвардейцы. Но есть и искренне любящие свой народ, родину. Надо помочь им пойти с народом, а не против него".
"Помогали", правда, посредством трибуналов. Приказ командарма гласил:
"Для создания боеспособной армии необходимы опытные руководители, а потому приказываю всем бывшим офицерам, проживающим в Симбирской губернии, немедленно стать под Красные знамена вверенной мне армии. Сегодня, 4 сего июля, офицерам, проживающим в городе Симбирске, прибыть к 12-ти часам в здание Кадетского корпуса, ко мне. Не явившиеся будут предаваться военно-полевому суду".
Те офицеры, которые послушались и пришли вовремя в назначенное место, могли лицезреть нового кандидата в Наполеоны. Вот как описал Тухачевского в тот день его друг Корицкий:
"Он сидел в туго перехваченной ремнями гимнастерке со следами погон на плечах, в темно-синих, сильно поношенных брюках, в желтых ботинках с обмотками. Рядом на столе лежал своеобразный головной убор, имевший форму не то пожарной каски, не то шлема, и коричневые перчатки. Манеры Михаила Николаевича, его вежливость изобличали в нем хорошо воспитанного человека. У него не было ни фанфаронства, ни высокомерия, ни надменности. Держал себя со всеми ровно, но без панибратства, с чувством собственного достоинства".
Одет Михаил Николаевич, как видим, был довольно бедно, донашивал, наверное, обмундирование, выданное еще до пленения. Но всё равно оставался подтянутым и по-своему элегантным.
Офицеры видели в командарме человека своей среды, вежливость и корректность Тухачевского производили на них благоприятное впечатление и облегчали принятие психологически непростого решения о вступлении в Красную Армию. Тем более что альтернативой был или расстрел, или, в лучшем случае, прозябание на случайные заработки - ведь другой профессии, кроме военной, подавляющее большинство офицеров не имело.
Позднее Тухачевский отстаивал свой приоритет не только в деле привлечения военных специалистов, но и в организации репрессий, без которых невозможно строить армию в военное время:
"...Впервые в 1-й армии были введены армейский и дивизионные военно-революционные трибуналы. Учреждение трибуналов окончательно закрепило утверждение дисциплины".
Очень скоро войска Тухачевского достигли первых успехов. 8 июля 1918 года он телеграфировал Кулябко в Москву, желая поделиться с другом радостью победы: "Тщательно подготовленная операция Первой армии закончилась блестяще. Чехословаки разбиты. Сызрань взята с бою". Однако наступление не получило развития из-за последовавших драматических событий, в ходе которых Тухачевский едва не погиб. Против Москвы поднял мятеж главнокомандующий Восточным фронтом, левый эсер и бывший подполковник М. А. Муравьев. Это стало ответом на подавление выступления его товарищей по партии в Москве 6 июля. Вот как охарактеризовал Муравьева Тухачевский в мемуарной статье "Первая армия в 1918 году":
"Муравьев отличался бешеным честолюбием, замечательной личной храбростью и умением наэлектризовывать солдатские массы... Мысль "сделаться Наполеоном" преследовала его, и это определенно сквозило во всех его манерах, разговорах и поступках. Обстановки он не умел оценить. Его задачи бывали совершенно нежизненны. Управлять он не умел. Вмешивался в мелочи, командовал даже ротами. У красноармейцев он заискивал. Чтобы снискать к себе их любовь, он им безнаказанно разрешал грабить, применял самую бесстыдную демагогию и проч. Был чрезвычайно жесток. В общем, способности Муравьева во много раз уступали масштабу его притязаний. Это был себялюбивый авантюрист, и ничего больше".
Не вышло из Муравьева Наполеона. Прав Тухачевский: Михаил Артемьевич оказался никудышним предводителем мятежа (удавшийся мятеж, как известно, зовут революцией), не сумел правильно оценить обстановки и даже грамотно провести пропаганду среди своих солдат. 11 июля, прибыв в Симбирск на встречу с Тухачевским, Муравьев предложил командарму Первой прекратить борьбу с чехами и Народной армией Комуча, поддержать объявление войны Германии, и если Совнарком не одобрит эти действия, то, соединившись с чехословацким корпусом, идти походом на Москву для свержения власти Ленина и создания потом нового фронта против немцев. Тухачевский отказался и немедленно был арестован пришедшими с Муравьевым красноармейцами. Главком с сумасшедше блестящими глазами радостно заявил командарму:
"Я поднимаю знамя восстания, заключаю мир с чехословаками и объявляю войну Германии".
Потом Муравьев отправился занимать Симбирский Совет. Войска, которые поддержали главкома, не знали, что он изменил Советской власти, и думали, что Муравьев действует по согласованию с Москвой. Когда обман раскрылся, песенка бравого подполковника была спета. После ухода Муравьева солдаты собирались без промедления и лишних церемоний "вывести в расход" Тухачевского. О своем спасении он рассказывает так:
"Красноармейцы хотели меня тотчас же расстрелять, но были крайне удивлены, когда на вопрос некоторых, за что я арестован, я им ответил: "За то, что большевик". Они были сильно огорошены и отвечали: "Да ведь мы тоже большевики". Началась беседа. Услышав о левоэсеровском восстании в Москве и получив объяснение измены Муравьева, оставшиеся красноармейцы тотчас же избрали делегацию и отправили ее в броневой дивизион для обсуждения вопроса".
Тухачевского же освободили. Тем временем Варейкис сосредоточил в здании губисполкома преданный большевикам латышский отряд и пригласил Муравьева на переговоры. Главком явился с вооруженной свитой, но засады не заметил. Когда переговоры зашли в тупик, Муравьев с угрожающими словами: "Тогда я иначе с вами поговорю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127