— Он...
— Ш-ш-ш... Я сейчас вызову скорую помощь.
— Нет, нет.
Она сжала мой палец очень слабо, но я все же это почувствовал.
— Должна сказать вам, мужчина...
— Знаю. Лысый, черные усы.
— Да. Вошел. Ударил меня пистолетом. Он искал вас. Потом...
Она закрыла глаза. Я подумал, что она умерла. У меня сжалось сердце.
Ее глаза открылись, и она продолжала:
— Забрал пластинку. Не знаю почему, но забрал. Потом стал ждать вас. Я знаю, знаю, что он собирался вас убить.
— Олл-райт, маленькая. Успокойтесь. Лежите тихо.
— Шелл, он...
Она помолчала и чуть слышно прошептала:
— Он изнасиловал меня.
Я был возле телефона. Прошло всего лишь несколько секунд, а мне казалось — часы.
Наконец ответил офицер в голливудском дивизионе. Я сказал:
— Срочно. Присылайте «скорую помощь» и полицию сюда. Спартанский Апартамент-отель. Бога ради, поскорее.
— Спартанский... Шелл, это вы?
— Да.
— Голос на ваш не похож.
— Заткнитесь, черт возьми, и вышлите скорую. Быстрее, девушку изувечили. Похоже — умирает.
Я бросил трубку на рычаг и вернулся к Сильвии.
Спешить больше не надо. Она боролась со смертью ровно столько, чтобы все сказать мне. Ни минутой больше.
Я встал, подошел к окну и высунулся наружу. Мне было видно, как люди шли по Северной Россмор. Я так закусил себе губу, что почувствовал вкус крови.
У меня хорошее зрение. Вот кто-то бежит. Блеснули светлые волосы. Блондинка. Я потряс головой, но смотрел, как она перебегала улицу по диагонали, меховое манто прикрывало ее плечи. Спешит к машине, припаркованной почти на расстоянии квартала отсюда-.
Туда же побежал и влез в машину лысый грязный сукин сын — Билл Бончак. Я выхватил пистолет и стал стрелять ему в спину, пока не кончились патроны.
В машину я точно попал, было видно, как полетели в разные стороны осколки стекла. А в него — неизвестно. Потом машина рванулась вперед, завернула в ближайшую улицу и замерла у обочины. Блондинка прыгнула в нее. С улицы на меня глазела пожилая пара; какой-то мальчишка от изумления открыл рот.
Я сунул «кольт» в кобуру, повернулся, подошел к Сильвии, поправил юбку, выпрямил ей руки, ноги. Ее голова все еще вывернута под этим странным углом. Сильвия была такая маленькая, хрупкая, ее шею легко сломать...
Я оставил ее, выбежал из отеля к своему «кэду» и помчался по Россмору за Бончаком. По дороге я повстречался с санитарной машиной, ехавшей' с включенной сиреной.
Я не догнал его. Вообще-то я не ожидал, что мне это удастся, даже если бы я не затратил несколько минут на Сильвию. Бончак очень спешил.
Смеркалось. Я не стал звонить в полицию по поводу Бончака — надо сначала попытаться самому схватить его. Никого другого мне так не хотелось поймать! Несомненно, его послал ко мне Джо Райс.
Когда я немного поостыл, я продумал все с самого начала.
Возможно, Джо Райе не отличался особым умом, но на этот раз ему хватило сообразительности обставить меня. Он послал свою девицу к Бон-чаку с запиской. Записка была написана на чеке. Мерзавец написал ее у меня под носом.
Я припомнил также еще одну подробность. Ту вещь, которая вывела его из равновесия и заставила прибегнуть к трюку с запиской.
Это случилось, когда я впервые произнес «Фрэнсис Бойл».
Вот тогда он выпрямился, написал записку и послал ее к Бончаку с блондинкой. Бончак тут же исчез; до четырех часов успел установить микрофон у меня в квартире и «поселиться» в маленьком отеле поблизости. Не я, а Райс удерживал меня в «Дипломате» интересным разговором.
Возможно, наш снисходительный суд не посчитал бы все это доказательствами, но не я. Нет, ни Райс, ни Бончак не заслуживали снисхождения. Если бы удалось догнать Бончака, я бы убил его, не моргнув глазом. Я мог бы убить и Джо Раиса, но его я тоже не нашел. Не нашел и блондинку. Я их искал, можете не сомневаться. Искал повсюду. Спрятались, сволочи.
Шел уже десятый час, когда я остановился перед большим белым домом в Беверли-Хилл. Тут жил мой давнишний друг Стив Феррис, актер, а теперь и режиссер. Ему было за пятьдесят, мы знали друг друга более десяти лет. Я звонил ему; у него завалялась пластинка с «Аннабел Ли»,
и он предложил мне приехать, пока будет рыться в своем шкафчике для пластинок.
Я без промедления поехал в Беверли-Хилл. Если Билли Боне посчитал важным украсть пластинку, она приобрела для меня особую важность.
Бончак, разумеется, слышал мой телефонный разговор с Сильвией о пластинке. Но не полез бы ко мне в квартиру по собственной инициативе. Кто-то, скорей всего Джо Райс, приказал.
Я подошел к входной двери и позвонил. Стив сразу же открыл. На его худощавом загорелом лице было странное выражение.
— Входи, Шелл, — пригласил он.
— Добрый вечер, Стив. Ну как, повезло с пластинкой?
— Пока нет...
Закрыв дверь, он спросил:
— Что за чертовщина происходит? Что это за история с убитой девушкой в твоей квартире?
Я заморгал глазами:
— Где ты об этом услышал?
— Радио. Программа новостей. Вообще я не слышал все сообщение, но успел захватить часть об убитой девушке и твой адрес в «Спартанце». И...
Он замолчал.
— Заканчивай.
— И что ты бежал с места преступления, так было сказано.
— Я вовсе не сбежал, а бросился вдогонку за негодяем, который ее убил.
— Значит, это действительно случилось?
— Да. Это первое сообщение, видимо, не было подробным. Стив нахмурился.
— Ты предстаешь не в очень красивом свете, Шелл. Но меня это не слишком беспокоило. Я сказал:
— Я лучше позвоню Сэму, пока они не забросили невод. Вплоть до этого времени я как-то не думал об этой стороне дела. Черт подери, ведь я сам звонил в полицию и вызвал «скорую помощь».
Он кивнул, а я продолжал:
— Давай-ка проверим насчет пластинки, о'кей?
— Я сейчас как раз просматриваю. Совершенно точно, что когда-то она у меня была.
Я воспользовался телефоном, дозвонился до отдела убийств, но не до Сэма. Мне сказали, что он чертовски занят. Я не стал допытываться, с кем именно. Себя я тоже не назвал. Положил трубку, решив позвонить через пару минут. И как раз в этот момент Стив крикнул:
— Эй, вот она.
Я схватил пластинку. Точно такая же? Наклейка «Империал». «Анна-бел-Ли».
— Будь добр, поставь ее, Стив. Он поставил и тут же сказал:
— В десять часов последние известия. Возможно, что-то скажут про тебя. Включить?
— Да, конечно. Предупреди, когда начнется. Сначала я хочу прослушать вот это.
Я внимательно прослушал пластинку. Голос Джонни Троя. Последующие диски заметно лучше, профессиональнее. Ясно — Джонни был тогда гораздо моложе, не хватало опыта, электронной лакировки, ловко сглаживающей все шероховатости. Обратная сторона была такой же.
В чем же дело? Мне казалось, что все прояснится, как только я доберусь до пластинки.
Но почему Бончаку понадобилась пластинка Сильвии? Или она в чем-то отличалась от этой? Возможно, ему требовалась именно она. Я рассматривал сам диск, когда Стив закричал:
— Начинается передача известий, Шелл.
Я положил на стол пластинку и устроился в кресле около приемника. Сначала шли местные и международные политические новости. Как водится, лягнули Советский Союз. Кто-то должен отправиться в поездку по странам Ближнего Востока, кандидатура еще не определена.
«Хм, — подумал я, — все старье».
Но потом характер известий резко изменился. И моя жизнь — тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35