Оно было неподвижно, и неподвижны были люди в пещере. Из щели тонкой, пронзительной струей дул ветер. Звук ветра казался вкрадчивым посвистыванием точильного круга. Снежная пыль, заносимая ветром, с хрупким шорохом оседала на стенах хода. Вокруг стояла неподвижная, плотная, почти осязаемая тишина, и эта тишина казалась предшествующей взрыву. Святослав и Серафим Туляков молчали и не шевелились. Они были похожи на статуи, вырубленные из гранита. Петя и Валентина сидели на камне, прижавшись друг к другу, покусывая от волнения пальцы.
- Слышишь?
- Да. Ветер.
- Ужасно сильный ветер.
- Дядя Гаврик сказал, что это норд-ост.
- Это очень хорошо.
- Почему хорошо?
- Тише! Слышишь?
- Слышу. Это снег шуршит... Почему хорошо, если норд-ост?
- Потому что на дворе теперь ни зги не видать. Завирюха. Они его не заметят... Тише!
- Что?
- Мне показалось... Нет, ничего.
- Как же он будет разминировать, если ничего не видно?
- Он будет на ощупь. Это еще лучше.
- Разве это лучше?
- Конечно, лучше. На ощупь никогда не ошибешься. А на глаз всегда можно обмануться.
- Молчи! Слышишь?
- Не слышу.
- А я слышу. Идет. Честное под салютом - идет!
Из хода посыпался снег, и в ту же секунду, скользя и спотыкаясь, в пещеру ввалился Черноиваненко, весь белый и толстый, как снежная баба; даже нос как у снежной бабы - морковный. В вытянутых руках он держал какой-то предмет, похожий на детский гробик.
- Одна есть! - деловито сказал он сильно осипшим голосом. - Иди сюда, солдат! Держи, - обратился он к Святославу, протягивая детский гробик. Держи, не бойся, я уже вытащил взрыватель. - Он показал головой на пояс, где рядом с кусачками была заткнута медная трубочка взрывателя. - Бери, а то я руки отморозил. Пришлось работать без перчаток. Ну и саперы. Две копейки цена таким саперам. Поставили свой детский гробик на самом видном месте слепой и тот заметит!
- Ничего себе игрушка, килограмма на два веса! - сказал Святослав, подкидывая на руке деревянный ящичек мины. - Рванет - будь здоров!
Черноиваненко усмехнулся:
- Положи в сторонку, она нам еще пригодится.
Он нашел в углу пещеры доску от старого ящика, вынул из кармана ножик и быстро наколол лучин, сложил горкой, поджег зажигалкой и стал греть над маленьким костром озябшие руки.
- Ух, хорошо! Ах, хорошо! - приговаривал он, растирая малиновые пальцы. - Ну и с тем до свиданьичка. Пойду обратно, покопаюсь в снегу авось еще чего-нибудь найду!
- Может быть, мне выйти с тобой, на случай если появится какой-нибудь ихний патруль? - сказал Серафим Туляков.
Но Черноиваненко только засмеялся и махнул рукой:
- Нет, куда там! Я этих вояк добре знаю. Они сейчас сидят по хатам, и, как говорится, ниякий бис их не вытягнет на улицу. Они вообще ночью воевать не любят, а особенно в такую собачью погоду. Так и крутит, так и крутит! Пурга летит и шатается от земли до самого неба, как привидение. А они привидений не уважают.
Черноиваненко находился в приподнятом, веселом настроении. Его лицо, основательно иссеченное норд-остом, горело, смеялось. Сотни маленьких морщинок весело, озорно расходились вокруг глаз, под мокрыми ресницами и бровями. Он даже как-то притопывал сапогами, словно собирался танцевать.
На этот раз он провозился наверху не менее часа. Но так как теперь все были уверены в успехе, то этот час пролетел очень быстро. Черноиваненко вернулся раньше, чем его ожидали, - появился неожиданно. Так же как и в первый раз, он походил на снежную бабу, даже еще больше, так как теперь не только его туловище и руки, но и все его лицо тоже было облеплено снегом, из которого торчали угольки глаз. Он держал под мышкой две мины.
- Сеанс окончен! - сказал Черноиваненко, протягивая Святославу мины, кусачки и взрыватели. - На еще две штучки. Держи. Видишь, а ты говорил, что я не солдат! Кто ж тогда солдат? - И первый секретарь, посмеиваясь, присел на корточки перед своим маленьким костром. - Ход открыт.
27. ЧЕТЫРЕ КРАСНЫЕ И ОДНА БЕЛАЯ
Ночью Петя услышал чей-то тревожный голос:
- Товарищ Черноиваненко, проснитесь! Четыре красные, одна белая.
Весь день у Черноиваненко болел седалищный нерв - старый ишиас, особенно сильно разыгравшийся после его охоты за минами. Вечером он принял две таблетки аспирина, закутался шинелями, кое-как согрелся и, наконец, заснул.
Возле него стоял с фонарем Туляков и трогал его за плечо. Ему жалко было будить секретаря, но Черноиваненко приказал непременно разбудить его в случае сигнала четыре красные и одна белая. Уже давно от Синичкина-Железного не было никаких известий, и Черноиваненко опасался самого худшего. Черноиваненко сел на своей каменной койке и, еще ничего не соображая спросонья, стал быстро застегивать воротник гимнастерки.
- Что случилось? - спросил он, жмурясь от близкого света фонаря.
- Четыре красные и одна белая, - повторил Туляков.
Черноиваненко быстро оделся и, взяв свой костылик, пошел следом за Туляковым. Возле щели стоял Леонид Цимбал с электрическим фонариком в руке и напряженно всматривался в мутную тьму зимней ночи. Два бойца из отряда Тулякова лежали с винтовками снаружи, зарывшись в снег.
- Ну? - сказал нетерпеливо Черноиваненко. - Где же связной?
- Не пойму, - пробормотал Цимбал. - Он дает четыре красные и одну белую. Я ему отвечаю - четыре белые и одну зеленую. Он молчит. Через пять минут я ему повторяю. То же самое: молчит. Даю в третий раз: опять ничего. Вдруг минут двенадцать тому назад он опять начинает давать четыре красные, одну белую. Я ему обратно отвечаю. И в ответ обратно ничего... Стойте! Цимбал встрепенулся. - Смотрите, опять дает!
Черноиваненко высунулся из щели и увидел на гребне балочки на фоне ночного грифельного неба странно поспешные вспышки электрического фонарика: четыре красные и одна белая и сейчас же опять - четыре красные и одна белая. Вспышки мелькали одна за другой так быстро и с такими судорожными промежутками, как будто тот, кто подавал эти сигналы, бессознательно нажимал пальцами кнопку фонарика.
- Дайте ему ответ, чтоб он подходил, - сказал Черноиваненко.
Цимбал три раза подряд дал ответ, но никто не приблизился.
- Что-то подозрительное, - сказал Туляков. - Может быть, засада?
- Пошлите разведку, - приказал Черноиваненко.
- Разрешите, я сам сползаю, - сказал Туляков. - Эх, жаль - нет маскировочного халата!
Он бесшумно, как тень, вышел из щели наружу, сделал знак своим людям, лег на снег и медленно пополз, незаметно для глаза удаляясь от "ежика". Два его бойца на некотором расстоянии следовали за ним. Минут через пятнадцать Туляков вернулся и доложил, что в снегу лежит без сознания неизвестный человек.
- Старый, молодой? - спросил Черноиваненко.
- Плохо видно. Похоже, что старик. Какие будут ваши приказания?
- Старик?.. Я пойду сам, - сказал Черноиваненко и, взяв из рук Тулякова винтовку, проворно вылез из щели.
Как он и предполагал, это оказался Синичкин-Железный. Черноиваненко сразу узнал его длинную фигуру, неподвижно раскинувшуюся на снегу. Черноиваненко стал на колени, прикрыл полой пальто фонарик и осторожно осветил Синичкина-Железного. Он увидел заострившийся хрящеватый нос, темные, ввалившиеся щеки, обросшие длинной сизой щетиной, выпуклые веки закрытых глаз. Одна рука прижимала к груди связку гранат, другая, судорожно откинутая в сторону, держала электрический фонарик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98
- Слышишь?
- Да. Ветер.
- Ужасно сильный ветер.
- Дядя Гаврик сказал, что это норд-ост.
- Это очень хорошо.
- Почему хорошо?
- Тише! Слышишь?
- Слышу. Это снег шуршит... Почему хорошо, если норд-ост?
- Потому что на дворе теперь ни зги не видать. Завирюха. Они его не заметят... Тише!
- Что?
- Мне показалось... Нет, ничего.
- Как же он будет разминировать, если ничего не видно?
- Он будет на ощупь. Это еще лучше.
- Разве это лучше?
- Конечно, лучше. На ощупь никогда не ошибешься. А на глаз всегда можно обмануться.
- Молчи! Слышишь?
- Не слышу.
- А я слышу. Идет. Честное под салютом - идет!
Из хода посыпался снег, и в ту же секунду, скользя и спотыкаясь, в пещеру ввалился Черноиваненко, весь белый и толстый, как снежная баба; даже нос как у снежной бабы - морковный. В вытянутых руках он держал какой-то предмет, похожий на детский гробик.
- Одна есть! - деловито сказал он сильно осипшим голосом. - Иди сюда, солдат! Держи, - обратился он к Святославу, протягивая детский гробик. Держи, не бойся, я уже вытащил взрыватель. - Он показал головой на пояс, где рядом с кусачками была заткнута медная трубочка взрывателя. - Бери, а то я руки отморозил. Пришлось работать без перчаток. Ну и саперы. Две копейки цена таким саперам. Поставили свой детский гробик на самом видном месте слепой и тот заметит!
- Ничего себе игрушка, килограмма на два веса! - сказал Святослав, подкидывая на руке деревянный ящичек мины. - Рванет - будь здоров!
Черноиваненко усмехнулся:
- Положи в сторонку, она нам еще пригодится.
Он нашел в углу пещеры доску от старого ящика, вынул из кармана ножик и быстро наколол лучин, сложил горкой, поджег зажигалкой и стал греть над маленьким костром озябшие руки.
- Ух, хорошо! Ах, хорошо! - приговаривал он, растирая малиновые пальцы. - Ну и с тем до свиданьичка. Пойду обратно, покопаюсь в снегу авось еще чего-нибудь найду!
- Может быть, мне выйти с тобой, на случай если появится какой-нибудь ихний патруль? - сказал Серафим Туляков.
Но Черноиваненко только засмеялся и махнул рукой:
- Нет, куда там! Я этих вояк добре знаю. Они сейчас сидят по хатам, и, как говорится, ниякий бис их не вытягнет на улицу. Они вообще ночью воевать не любят, а особенно в такую собачью погоду. Так и крутит, так и крутит! Пурга летит и шатается от земли до самого неба, как привидение. А они привидений не уважают.
Черноиваненко находился в приподнятом, веселом настроении. Его лицо, основательно иссеченное норд-остом, горело, смеялось. Сотни маленьких морщинок весело, озорно расходились вокруг глаз, под мокрыми ресницами и бровями. Он даже как-то притопывал сапогами, словно собирался танцевать.
На этот раз он провозился наверху не менее часа. Но так как теперь все были уверены в успехе, то этот час пролетел очень быстро. Черноиваненко вернулся раньше, чем его ожидали, - появился неожиданно. Так же как и в первый раз, он походил на снежную бабу, даже еще больше, так как теперь не только его туловище и руки, но и все его лицо тоже было облеплено снегом, из которого торчали угольки глаз. Он держал под мышкой две мины.
- Сеанс окончен! - сказал Черноиваненко, протягивая Святославу мины, кусачки и взрыватели. - На еще две штучки. Держи. Видишь, а ты говорил, что я не солдат! Кто ж тогда солдат? - И первый секретарь, посмеиваясь, присел на корточки перед своим маленьким костром. - Ход открыт.
27. ЧЕТЫРЕ КРАСНЫЕ И ОДНА БЕЛАЯ
Ночью Петя услышал чей-то тревожный голос:
- Товарищ Черноиваненко, проснитесь! Четыре красные, одна белая.
Весь день у Черноиваненко болел седалищный нерв - старый ишиас, особенно сильно разыгравшийся после его охоты за минами. Вечером он принял две таблетки аспирина, закутался шинелями, кое-как согрелся и, наконец, заснул.
Возле него стоял с фонарем Туляков и трогал его за плечо. Ему жалко было будить секретаря, но Черноиваненко приказал непременно разбудить его в случае сигнала четыре красные и одна белая. Уже давно от Синичкина-Железного не было никаких известий, и Черноиваненко опасался самого худшего. Черноиваненко сел на своей каменной койке и, еще ничего не соображая спросонья, стал быстро застегивать воротник гимнастерки.
- Что случилось? - спросил он, жмурясь от близкого света фонаря.
- Четыре красные и одна белая, - повторил Туляков.
Черноиваненко быстро оделся и, взяв свой костылик, пошел следом за Туляковым. Возле щели стоял Леонид Цимбал с электрическим фонариком в руке и напряженно всматривался в мутную тьму зимней ночи. Два бойца из отряда Тулякова лежали с винтовками снаружи, зарывшись в снег.
- Ну? - сказал нетерпеливо Черноиваненко. - Где же связной?
- Не пойму, - пробормотал Цимбал. - Он дает четыре красные и одну белую. Я ему отвечаю - четыре белые и одну зеленую. Он молчит. Через пять минут я ему повторяю. То же самое: молчит. Даю в третий раз: опять ничего. Вдруг минут двенадцать тому назад он опять начинает давать четыре красные, одну белую. Я ему обратно отвечаю. И в ответ обратно ничего... Стойте! Цимбал встрепенулся. - Смотрите, опять дает!
Черноиваненко высунулся из щели и увидел на гребне балочки на фоне ночного грифельного неба странно поспешные вспышки электрического фонарика: четыре красные и одна белая и сейчас же опять - четыре красные и одна белая. Вспышки мелькали одна за другой так быстро и с такими судорожными промежутками, как будто тот, кто подавал эти сигналы, бессознательно нажимал пальцами кнопку фонарика.
- Дайте ему ответ, чтоб он подходил, - сказал Черноиваненко.
Цимбал три раза подряд дал ответ, но никто не приблизился.
- Что-то подозрительное, - сказал Туляков. - Может быть, засада?
- Пошлите разведку, - приказал Черноиваненко.
- Разрешите, я сам сползаю, - сказал Туляков. - Эх, жаль - нет маскировочного халата!
Он бесшумно, как тень, вышел из щели наружу, сделал знак своим людям, лег на снег и медленно пополз, незаметно для глаза удаляясь от "ежика". Два его бойца на некотором расстоянии следовали за ним. Минут через пятнадцать Туляков вернулся и доложил, что в снегу лежит без сознания неизвестный человек.
- Старый, молодой? - спросил Черноиваненко.
- Плохо видно. Похоже, что старик. Какие будут ваши приказания?
- Старик?.. Я пойду сам, - сказал Черноиваненко и, взяв из рук Тулякова винтовку, проворно вылез из щели.
Как он и предполагал, это оказался Синичкин-Железный. Черноиваненко сразу узнал его длинную фигуру, неподвижно раскинувшуюся на снегу. Черноиваненко стал на колени, прикрыл полой пальто фонарик и осторожно осветил Синичкина-Железного. Он увидел заострившийся хрящеватый нос, темные, ввалившиеся щеки, обросшие длинной сизой щетиной, выпуклые веки закрытых глаз. Одна рука прижимала к груди связку гранат, другая, судорожно откинутая в сторону, держала электрический фонарик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98