Если б вы пожелали, то могли бы разделить его с Елизаветой; но ни ваша, ни любая другая сила — своя или заморская — не смогут опрокинуть или хотя бы пошатнуть его.
Он замолчал, и Лестер со злобой отшвырнул свою карманную книжку.
— Может быть, ты и прав, — сказал он, — и откровенно говоря, мне безразлично, верность или трусость внушает тебе такие предчувствия. Но по крайней мере никто не посмеет сказать, что я сдался без борьбы. Распорядись, чтобы те из моих приближенных, которые служили под моим начальством в Ирландии, постепенно собрались в малой крепости,
Пусть наши приверженцы и друзья держатся наготове и вооружатся, как будто ожидают вылазки сторонников Сассекса. Внуши горожанам какие-нибудь опасения; пусть они тоже вооружатся и будут готовы по сигналу напасть на королевскую стражу и обезоружить ее.
— Позвольте напомнить вам, милорд, — возразил Варни с тем же печально-соболезнующим видом, — что вы даете мне приказ подготовить разоружение королевских телохранителей. Это акт государственной измены, но тем не менее я повинуюсь вам.
— Все равно, — с отвагой отчаяния ответил Лестер. — Все равно. Позади меня позор, впереди гибель, я должен идти вперед.
Наступила новая пауза, которую наконец прервал Варни.
— Настала минута, которой я давно опасался. Либо я, как неблагодарное животное, соглашусь стать свидетелем падения лучшего и благороднейшего из лордов, либо я должен поведать то, что охотнее схоронил бы в глубочайшем забвении. Я предпочел бы, чтобы вы узнали обо всем от кого угодно, лишь бы не от меня.
— О чем ты говоришь или что ты хочешь сказать? — спросил граф. — Нам нельзя тратить время на слова, когда пришла пора действовать.
— Моя речь, будет краткой, милорд, — дай бог, чтобы таким же кратким был ваш ответ! Ваш брак — это единственная причина, угрожающая разрывов с королевой, не так ли?
— Ты знаешь, что это так! К чему же твой праздный вопрос?
— Простите меня, милорд, но я задал вопрос неспроста. Человек может рисковать своим достоянием и жизнью ради того, чтобы сохранить драгоценный алмаз, милорд, но не благоразумно ли было бы сначала взглянуть, нет ли в нем изъяна?
— Что это значит? — воскликнул Лестер, пристально глядя на своего слугу. — О ком ты осмеливаешься говорить?
— О… к несчастью, милорд, я вынужден говорить о графине Эми; и я буду говорить о ней, даже если ваша светлость убьет меня за мое усердие.
— Ты, кажется, этого дождешься, — сказал граф, — но продолжай, я послушаю, что ты скажешь.
— Тогда, милорд, я возьму на себя эту смелость. Моя жизнь мне так же дорога, как ваша. Мне не нравятся тайные дела миледи с этим самым Эдмундом Тресилианом. Вы знаете его, милорд. Вы знаете, как сильно он был увлечен ею, и вашей светлости стоило немалых усилий преодолеть его влияние. Вам известно также, с каким ожесточением он выступал против меня в защиту этой леди, преследуя лишь одну цель: довести вашу светлость до открытого признания вашего брака — вашего несчастнейшего брака, иначе я не могу назвать его, и миледи любой ценой желает вынудить вас к тому же.
Лестер сдержанно улыбнулся.
— У тебя хорошие намерения, сэр Ричард, и ты, видимо, готов был бы пожертвовать не только своей честью, но и честью кого угодно, лишь бы уберечь меня от шага, который ты считаешь таким ужасным. Но запомни, — сурово и решительно произнес он, — ты говоришь о графине Лестер.
— Помню, милорд. Но я делаю это ради блага, графа Лестера. Мой рассказ только начался. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что с того самого момента, как Тресилиан вмешался в дело графини, он действовал с ее согласия.
— Ты несешь сущую чушь, Варни, и притом с важным видом проповедника. Где и как могли они встречаться?
— К несчастью, милорд, я могу ответить вам даже слишком точно. Как раз перед тем, как жалоба. Тресилиана была подана королеве, я, к своему крайнему изумлению, встретил его у боковой калитки Камнор-холла.
— Ты встретился с ним, негодяй, и не убил его! — вскричал Лестер,
— Я бросился на него, милорд, а он на меня, и, не поскользнись я в этот момент, Тресилиан, наверно, не стал бы вам больше поперек дороги.
Лестер, казалось, онемел от удивления. Наконец он спросил:
— Какими еще доказательствами ты располагаешь, Варни, кроме твоего собственного утверждения? Ибо, поскольку я буду карать сурово, я должен взвесить все хладнокровно и осторожно. Проклятие! Но нет — я должен взвесить хладнокровно и осторожно… Хладнокровно и осторожно…
Он несколько раз повторил про себя эти слова, как будто в самом звуке их таилось что-то успокаивающее; затем сжал губы, словно боясь, что с них сорвется проклятие, и снова спросил:
— Какие еще доказательства?
— Их более чем достаточно, милорд. Хотел бы я, чтобы они были известны одному мне, со мной они бы и умерли. Но свидетелем оказался мой слуга, Майкл Лэмборн: именно благодаря ему Тресилиан впервые проник в Камнор-холл; потому-то я и взял этого буяна в услужение и оставил при себе, чтобы заставить его держать язык за зубами.
Затем Варни сообщил Лестеру, что факт свидания графини с Тресилианом легко могут подтвердить Энтони Фостер и многие жители Камнора, присутствовавшие при заключении пари и видевшие, как Тресилиан и Лэмборн ускакали вместе. В рассказе Варни не было ничего вымышленного, но, избегая прямых утверждений, он дал понять Лестеру, что свидание между Эми и Тресилианом в Камнор-холле продолжалось дольше тех нескольких минут, которыми оно ограничилось в действительности.
— Почему мне не рассказали об этом? — сурово спросил Лестер. — Почему вы все — и, в частности, ты, Варни — скрыли от меня такие важные события?
— Потому, милорд, что графиня уверила Фостера и меня, будто Тресилиан вторгся к ней без ее ведома, и я заключил, что в их свидании все было честь честью и что в свое время она сама расскажет о нем вашей светлости. Ваша светлость знает, как неохотно выслушиваем мы дурные предположения относительно тех, кого мы любим, а я, благодарение небу, не подстрекатель и не доносчик, чтобы первым высказывать их.
— Однако ты охотно веришь им, сэр Ричард. Откуда ты знаешь, что в этом свидании не все было честь честью, как ты говоришь? По-моему, жена графа Лестера может несколько минут побеседовать о таким человеком, как Тресилиан, не оскорбляя меня, и не навлекая подозрений на себя.
— Бесспорно, милорд. Если б я думал иначе, я не хранил бы секрет. Но в том-то и загвоздка, что Тресилиан, прежде чем покинуть те места, установил переписку с трактирщиком в Камноре, чтобы с его помощью впоследствии увезти графиню. Вскоре он отправил туда своего посланца, которого я надеюсь в недалеком будущем запрятать в надежную темницу, под башней Мервина. Киллигрю и Лэмсби обшаривают сейчас местность в поисках его. Трактирщик за свои услуги получил в награду перстень — ваша светлость, быть может, замечали его на руке Тресилиана — вот он. Этот молодчик, его посланец, проникает в Камнор-холл под видом разносчика, ведет переговоры с леди, и ночью они вместе бегут, по пути отобрав в своей преступной поспешности лошадь у какого-то; бедняка. Наконец они достигают замка, и графиня Лестер находит себе убежище… я не смею сказать, где.
— Говори, я приказываю! Говори, пока еще у меня хватает силы слушать тебя!
— Если вы настаиваете, — отвечал Варни, — то я вынужден сказать, что леди немедленно отправилась в комнату Тресилиана и провела там несколько часов — то в его обществе, то одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Он замолчал, и Лестер со злобой отшвырнул свою карманную книжку.
— Может быть, ты и прав, — сказал он, — и откровенно говоря, мне безразлично, верность или трусость внушает тебе такие предчувствия. Но по крайней мере никто не посмеет сказать, что я сдался без борьбы. Распорядись, чтобы те из моих приближенных, которые служили под моим начальством в Ирландии, постепенно собрались в малой крепости,
Пусть наши приверженцы и друзья держатся наготове и вооружатся, как будто ожидают вылазки сторонников Сассекса. Внуши горожанам какие-нибудь опасения; пусть они тоже вооружатся и будут готовы по сигналу напасть на королевскую стражу и обезоружить ее.
— Позвольте напомнить вам, милорд, — возразил Варни с тем же печально-соболезнующим видом, — что вы даете мне приказ подготовить разоружение королевских телохранителей. Это акт государственной измены, но тем не менее я повинуюсь вам.
— Все равно, — с отвагой отчаяния ответил Лестер. — Все равно. Позади меня позор, впереди гибель, я должен идти вперед.
Наступила новая пауза, которую наконец прервал Варни.
— Настала минута, которой я давно опасался. Либо я, как неблагодарное животное, соглашусь стать свидетелем падения лучшего и благороднейшего из лордов, либо я должен поведать то, что охотнее схоронил бы в глубочайшем забвении. Я предпочел бы, чтобы вы узнали обо всем от кого угодно, лишь бы не от меня.
— О чем ты говоришь или что ты хочешь сказать? — спросил граф. — Нам нельзя тратить время на слова, когда пришла пора действовать.
— Моя речь, будет краткой, милорд, — дай бог, чтобы таким же кратким был ваш ответ! Ваш брак — это единственная причина, угрожающая разрывов с королевой, не так ли?
— Ты знаешь, что это так! К чему же твой праздный вопрос?
— Простите меня, милорд, но я задал вопрос неспроста. Человек может рисковать своим достоянием и жизнью ради того, чтобы сохранить драгоценный алмаз, милорд, но не благоразумно ли было бы сначала взглянуть, нет ли в нем изъяна?
— Что это значит? — воскликнул Лестер, пристально глядя на своего слугу. — О ком ты осмеливаешься говорить?
— О… к несчастью, милорд, я вынужден говорить о графине Эми; и я буду говорить о ней, даже если ваша светлость убьет меня за мое усердие.
— Ты, кажется, этого дождешься, — сказал граф, — но продолжай, я послушаю, что ты скажешь.
— Тогда, милорд, я возьму на себя эту смелость. Моя жизнь мне так же дорога, как ваша. Мне не нравятся тайные дела миледи с этим самым Эдмундом Тресилианом. Вы знаете его, милорд. Вы знаете, как сильно он был увлечен ею, и вашей светлости стоило немалых усилий преодолеть его влияние. Вам известно также, с каким ожесточением он выступал против меня в защиту этой леди, преследуя лишь одну цель: довести вашу светлость до открытого признания вашего брака — вашего несчастнейшего брака, иначе я не могу назвать его, и миледи любой ценой желает вынудить вас к тому же.
Лестер сдержанно улыбнулся.
— У тебя хорошие намерения, сэр Ричард, и ты, видимо, готов был бы пожертвовать не только своей честью, но и честью кого угодно, лишь бы уберечь меня от шага, который ты считаешь таким ужасным. Но запомни, — сурово и решительно произнес он, — ты говоришь о графине Лестер.
— Помню, милорд. Но я делаю это ради блага, графа Лестера. Мой рассказ только начался. У меня нет ни малейшего сомнения в том, что с того самого момента, как Тресилиан вмешался в дело графини, он действовал с ее согласия.
— Ты несешь сущую чушь, Варни, и притом с важным видом проповедника. Где и как могли они встречаться?
— К несчастью, милорд, я могу ответить вам даже слишком точно. Как раз перед тем, как жалоба. Тресилиана была подана королеве, я, к своему крайнему изумлению, встретил его у боковой калитки Камнор-холла.
— Ты встретился с ним, негодяй, и не убил его! — вскричал Лестер,
— Я бросился на него, милорд, а он на меня, и, не поскользнись я в этот момент, Тресилиан, наверно, не стал бы вам больше поперек дороги.
Лестер, казалось, онемел от удивления. Наконец он спросил:
— Какими еще доказательствами ты располагаешь, Варни, кроме твоего собственного утверждения? Ибо, поскольку я буду карать сурово, я должен взвесить все хладнокровно и осторожно. Проклятие! Но нет — я должен взвесить хладнокровно и осторожно… Хладнокровно и осторожно…
Он несколько раз повторил про себя эти слова, как будто в самом звуке их таилось что-то успокаивающее; затем сжал губы, словно боясь, что с них сорвется проклятие, и снова спросил:
— Какие еще доказательства?
— Их более чем достаточно, милорд. Хотел бы я, чтобы они были известны одному мне, со мной они бы и умерли. Но свидетелем оказался мой слуга, Майкл Лэмборн: именно благодаря ему Тресилиан впервые проник в Камнор-холл; потому-то я и взял этого буяна в услужение и оставил при себе, чтобы заставить его держать язык за зубами.
Затем Варни сообщил Лестеру, что факт свидания графини с Тресилианом легко могут подтвердить Энтони Фостер и многие жители Камнора, присутствовавшие при заключении пари и видевшие, как Тресилиан и Лэмборн ускакали вместе. В рассказе Варни не было ничего вымышленного, но, избегая прямых утверждений, он дал понять Лестеру, что свидание между Эми и Тресилианом в Камнор-холле продолжалось дольше тех нескольких минут, которыми оно ограничилось в действительности.
— Почему мне не рассказали об этом? — сурово спросил Лестер. — Почему вы все — и, в частности, ты, Варни — скрыли от меня такие важные события?
— Потому, милорд, что графиня уверила Фостера и меня, будто Тресилиан вторгся к ней без ее ведома, и я заключил, что в их свидании все было честь честью и что в свое время она сама расскажет о нем вашей светлости. Ваша светлость знает, как неохотно выслушиваем мы дурные предположения относительно тех, кого мы любим, а я, благодарение небу, не подстрекатель и не доносчик, чтобы первым высказывать их.
— Однако ты охотно веришь им, сэр Ричард. Откуда ты знаешь, что в этом свидании не все было честь честью, как ты говоришь? По-моему, жена графа Лестера может несколько минут побеседовать о таким человеком, как Тресилиан, не оскорбляя меня, и не навлекая подозрений на себя.
— Бесспорно, милорд. Если б я думал иначе, я не хранил бы секрет. Но в том-то и загвоздка, что Тресилиан, прежде чем покинуть те места, установил переписку с трактирщиком в Камноре, чтобы с его помощью впоследствии увезти графиню. Вскоре он отправил туда своего посланца, которого я надеюсь в недалеком будущем запрятать в надежную темницу, под башней Мервина. Киллигрю и Лэмсби обшаривают сейчас местность в поисках его. Трактирщик за свои услуги получил в награду перстень — ваша светлость, быть может, замечали его на руке Тресилиана — вот он. Этот молодчик, его посланец, проникает в Камнор-холл под видом разносчика, ведет переговоры с леди, и ночью они вместе бегут, по пути отобрав в своей преступной поспешности лошадь у какого-то; бедняка. Наконец они достигают замка, и графиня Лестер находит себе убежище… я не смею сказать, где.
— Говори, я приказываю! Говори, пока еще у меня хватает силы слушать тебя!
— Если вы настаиваете, — отвечал Варни, — то я вынужден сказать, что леди немедленно отправилась в комнату Тресилиана и провела там несколько часов — то в его обществе, то одна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149