У него стало другое настроение. Он стал мрачным и каким-то беспокойным. Когда он слышал шаги на лестнице, он вздрагивал, но сразу успокаивался, даже если оказывалось, что это поставщик, пришедший требовать деньги.
Брат в то время уже жил отдельно. Сестра заявила, что в день своего совершеннолетия уедет от нас. Я, конечно, не сразу заметил, что он изменился. Это случилось постепенно, вы понимаете? Раньше, когда я заходил за ним в бар – мне приходилось это делать, выполняя его поручения, – я видел, что он пьет только виши. А теперь он начал пить аперитивы, и бывали вечера, когда он возвращался, изрядно нагрузившись, и объяснял, что у него болит голова. Он совсем иначе стал смотреть на меня, как будто стеснялся чего-то, и стал очень раздражительным.
– Ешь.
– Простите, но я уже сыт.
– А десерт?
– Если вы хотите…
– И тогда ты стал следить за ним?
Ален заколебался, он внимательно посмотрел на Мегрэ, нахмурив брови, и вдруг стал так похож на свою сестру, что Мегрэ даже отвел глаза.
– Я считаю нормальным, что ты попытался узнать, в чем дело.
– И все же я ничего не знаю.
– Понятно. Ты знаешь только, что он часто посещал эту женщину, обычно утром. Ты незаметно провожал его до бульвара Ришар-Валлас, ты сам это сказал. Ты стоял внизу, напротив дома, за решеткой Булонского леса. Наверно, твой отец и его знакомая подошли к окну. Это она тебя заметила?
– Да. Она показала на меня пальцем. Конечно, потому что я смотрел на ее окна.
– Твой отец объяснил, кто ты такой. Он потом спрашивал тебя?
– Нет. Я ждал, что он заговорит со мной об этом, но он молчал.
– А ты?
– Я не решился.
– Ты нашел деньги?
– Откуда вы узнали?
– Признайся, что вечером ты залез в бумажник отца, конечно, не для того, чтобы взять деньги, но чтобы узнать…
– Нет, не в бумажник. Он прятал деньги под рубашками в комоде.
– Много?
– Иногда сто тысяч франков, иногда больше, иногда только пятьдесят.
– Часто?
– Как когда. Раз или два раза в неделю.
– И на другой день после того, как появлялись деньги, он шел на бульвар Ришар-Валлас?
– Да.
– И потом деньги исчезали?
– Она оставляла ему совсем немножко. Несколько мелких купюр.
Ален заметил огонек, блеснувший в глазах Мегрэ, который смотрел на дверь, но у него хватило силы воли не обернуться. Он понял, что вошла Жанна Дебюль.
Позади нее шел Брайен, вопросительно смотревший на комиссара, который, в свою очередь, сделал знак, разрешая агенту прекратить наблюдение.
Она появилась так поздно, потому что поднималась к себе в номер переодеться. На ней был строгий вечерний туалет, явно сшитый знаменитым портным, на руке широкий бриллиантовый браслет, крупные бриллианты в ушах.
Она не заметила комиссара и Алена и шла следом за метрдотелем, многие женщины с интересом разглядывали ее.
Ее посадили недалеко от них за маленький столик, который стоял почти напротив; она села, оглядела зал и, в то время когда ей протянули меню, встретила взгляд Мегрэ и сразу же стала пристально смотреть на его спутника.
Мегрэ улыбался спокойной улыбкой хорошо пообедавшего человека. Ален, страшно покраснев, не осмеливался взглянуть на нее.
– Она меня видела?
– Да.
– А что она делает?
– Презирает меня.
– Что вы хотите сказать?
– Она делает вид, что прекрасно себя чувствует, закурила сигарету, наклонилась, чтобы выбрать закуски с тележки, которая стоит рядом с ее столиком. А теперь она обсуждает с метрдотелем меню и сверкает бриллиантами.
– Вы ее, конечно, не арестуете! – сказал Ален с горечью, и в его голосе прозвучал вызов.
– Я ее не буду арестовывать сегодня, потому что, если бы я поступил так неосмотрительно, ей бы удалось очень быстро выпутаться.
– Она всегда выпутается, а мой отец…
– Нет. Не всегда. Здесь, в Англии, я бессилен, потому что мне пришлось бы доказывать, что она совершила преступление, предусмотренное законом экстрадиции, то есть выдачи преступника другому государству, но она не вечно будет жить в Лондоне. Ей нужен Париж. Она вернется, и у меня будет время заняться ею. Даже если это не произойдет сейчас, ее очередь все равно наступит. Бывает, что мы оставляем людей на свободе на целые месяцы, и это выглядит так, как будто они смеются над нами. Можешь на нее посмотреть. Тебе нечего стыдиться. Она храбрится. Но тем не менее она хотела бы сейчас быть на твоем месте, а не на своем. Предположим, что я оставил бы тебя у нее под кроватью. Она вернулась бы. Значит, в эту минуту…
– Не продолжайте.
– Ты бы выстрелил?
– Да.
– Почему?
Ален пробормотал сквозь зубы:
– Потому!
– Ты жалеешь?
– Не знаю. На земле нет справедливости.
– Нет, есть. Конечно, если бы я не возглавлял специальную бригаду и не должен был отчитываться перед начальником, судьей, прокурором и даже журналистами, если бы я был хоть на сегодняшний день всемогущим, я бы все устроил иначе.
– Как?
– Во-первых, я бы забыл, что ты стащил мой револьвер. Но это я еще могу сделать. Затем я бы постарался, чтобы один промышленник, не помню откуда, забыл, что его заставили отдать бумажник, сунув ему под нос револьвер, и думал, что он его просто потерял.
– Револьвер не был заряжен.
– Ты уверен?
– Я вынул все патроны. Мне нужны были деньги, чтобы доехать до Лондона.
– Ты знал, что Дебюль в Англии?
– Я следил за ней в то утро. Сначала я попытался зайти к ней. Но консьержка…
– Я знаю.
– Когда я вышел из этого дома, у подъезда стоял полицейский агент, и я решил, что это за мной. Я обошел вокруг дома. Когда я вернулся, агента уже не было. Я спрятался в парке и ждал, когда она выйдет из дома.
– Чтобы выстрелить в нее?
– Может быть. По-видимому, она вызвала по телефону такси. Я не смог к ней подойти. Мне повезло, я сразу же поймал другое такси, которое шло со стороны Пюто. Я ехал за ней следом до вокзала. Я видел, как она села в поезд на Кале. У меня не было денег, чтобы заплатить за билет.
– А почему ты ее не убил, когда она садилась в поезд?
Ален вздрогнул, посмотрел на него, как бы проверяя, серьезно ли он это сказал, и пробормотал:
– Я не посмел.
– Если ты не осмелился выстрелить в нее в толпе, то вполне вероятно, что не стал бы стрелять и в спальне. Ты следил за отцом в течение нескольких недель?
– Да.
– У тебя есть список людей, к которым он ходил?
– Я могу сказать на память. Несколько раз он заходил в маленький банк на улице Шоша и в редакцию газеты, где он встречался с заместителем ответственного редактора. Он очень много звонил из автоматов и все время оборачивался, чтобы убедиться, что за ним никто не следит.
– Ты все понял?
– Не сразу. Я совершенно случайно прочел роман, в котором это описывалось.
– Что?
– Вы же сами знаете.
– Шантаж?
– Это все она.
– Конечно. Именно поэтому требуется время, чтобы ее поймать. Я не знаю, какой была ее жизнь до переезда на бульвар Ришар-Валлас. Очевидно, жизнь эта была весьма бурной и она встречалась со множеством людей самого разного сорта. Женщины умеют лучше, чем мужчины, раскрывать интимные тайны, в особенности тайны постыдные. Когда она стала недостаточно молода, чтобы продолжать свой образ жизни, ей пришла в голову мысль превратить эти знания в деньги.
– Она использовала для этого моего отца.
– Вот именно. Она не ходила сама к своим жертвам, чтобы требовать от них денег. Это делал человек, которого все знали, встречая повсюду, и у которого не было определенной профессии, – никто особенно не удивлялся, что он этим занимается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29