Итак, однажды устремил и я свою мечту по ту сторону человека, подобно
всем потусторонникам. Правда ли, по ту сторону человека?
Ах, братья мои, этот Бог, которого я создал, был человеческим
творением и человеческим безумием, подобно всем богам!
Человеком был он, и притом лишь бедной частью человека и моего Я: из
моего собственного праха и пламени явился он мне, этот призрак! И поистине,
не из потустороннего мира явился он мне!
Что же случилось, братья мои? Я преодолел себя, страдающего, я отнёс
свой собственный прах на гору, более светлое пламя обрёл я себе. И вот!
Призрак удалился от меня!
Теперь это было бы для меня страданием и мукой для выздоровевшего
верить в подобные призраки; теперь это было бы для меня страданием и
унижением. Так говорю я потусторонникам.
Страданием и бессилием созданы все потусторонние миры, и тем коротким
безумием счастья, которое испытывает только страдающий больше всех.
Усталость, желающая одним скачком, скачком смерти, достигнуть конца,
бедная усталость неведения, не желающая больше хотеть: ею созданы все боги
и потусторонние миры.
Верьте мне, братья мои! Тело, отчаявшееся в теле, ощупывало пальцами
обманутого духа последние стены.
Верьте мне, братья мои! Тело, отчаявшееся в земле, слышало, как
вещало чрево бытия.
И тогда захотело оно пробиться головою сквозь последние стены, и не
только головою, и перейти в другой мир .
Но другой мир вполне сокрыт от человека, этот обесчеловеченный,
бесчеловечный мир, составляющий небесное Ничто; и чрево бытия не вещает
человеку иначе, как голосом человека.
Поистине, трудно доказать всякое бытие и трудно заставить его вещать.
Скажите мне, братья мои, разве самая дивная из всех вещей не доказана ещё
лучшим образом?
Да, это Я и его противоречие и путаница говорит самым правдивым
образом о своём бытии, это созидающее, хотящее и оценивающее Я, которое
есть мера и ценность вещей.
И это самое правдивое бытие Я говорит о теле и стремится к телу, даже
когда оно творит и предаётся мечтам и бьётся разбитыми крыльями.
Всё правдивее научается оно говорить, это Я; и чем больше оно
научается, тем больше находит оно слов, чтобы хвалить тело и землю.
Новой гордости научило меня моё Я, которой учу я людей: не прятать
больше головы в песок небесных вещей, а гордо держать её, земную голову,
которая создаёт смысл земли!
Новой воле учу я людей: идти той дорогой, которой слепо шёл человек,
и хвалить её, и не уклоняться от неё больше в сторону, подобно больным и
умирающим!
Больными и умирающими были те, кто презирали тело и землю и изобрели
небо и искупительные капли крови; но даже и эти сладкие и мрачные яды брали
они у тела и земли!
Своей нищеты хотели они избежать, а звёзды были для них слишком
далеки. Тогда вздыхали они: О, если б существовали небесные пути, чтобы
прокрасться в другое бытие и счастье! тогда изобрели они свою выдумку и
кровавое пойло!
Эти неблагодарные они грезили, что отреклись от своего тела и от этой
земли. Но кому же обязаны они судорогами и блаженством своего отречения?
Своему телу и этой земле.
Снисходителен Заратустра к больным. Поистине, он не сердится на их
способы утешения и на их неблагодарность. Пусть будут они выздоравливающими
и преодолевающими и пусть создадут себе высшее тело!
Не сердится Заратустра и на выздоравливающего, когда он с нежностью
взирает на свою мечту и в полночь крадётся к могиле своего Бога; но
болезнью и больным телом остаются для меня его слёзы.
Много больного народу встречалось всегда среди тех, кто предаётся
грёзам и одержим Богом; яростно ненавидят они познающего и ту самую младшую
из добродетелей, которая зовётся правдивость.
Они смотрят всегда назад, в тёмные времена: тогда поистине мечта и
вера были другими вещами, неистовство разума было богоподобием, а сомнение
грехом.
Слишком хорошо знаю я этих богоподобных: они хотят, чтобы в них
верили и чтобы сомнение было грехом. Слишком хорошо знаю я также, во что
сами они верят больше всего.
Поистине, не в потусторонние миры и искупительные капли крови, но в
тело больше всего верят они, и на своё собственное тело смотрят они как на
вещь в себе.
Но болезненной вещью является оно для них и они охотно вышли бы из
кожи вон. Поэтому они прислушиваются к проповедникам смерти и сами
проповедуют потусторонние миры.
Лучше слушайтесь, братья мои, голоса здорового тела: это более
правдивый и чистый голос.
Более правдиво и чище говорит здоровое тело, совершенное и
прямоугольное; и оно говорит о смысле земли.
Так говорил Заратустра.



О презирающих тело


К презирающим тело хочу я сказать моё слово. Не переучиваться и
переучивать должны они меня, но только проститься со своим собственным
телом и таким образом стать немыми.
Я тело и душа так говорит ребёнок. И почему не говорить, как дети?
Но пробудившийся, знающий, говорит: я тело, только тело, и ничто
больше; а душа есть только слово для чего-то в теле.
Тело это большой разум, множество с одним сознанием, война и мир,
стадо и пастырь.
Орудием твоего тела является также твой маленький разум, брат мой; ты
называешь духом это маленькое орудие, эту игрушку твоего большого разума.
Я говоришь ты и гордишься этим словом. Но больше его во что не хочешь
ты верить тело твоё с его большим разумом: оно не говорит Я, но делает Я.
Что чувствует чувство и что познает ум никогда не имеет в себе своей
цели. Но чувство и ум хотели бы убедить тебя, что они цель всех вещей: так
тщеславны они.
Орудием и игрушкой являются чувство и ум: за ними лежит ещё Само.
Само ищет также глазами чувств, оно прислушивается также ушами духа.
Само всегда прислушивается и ищет: оно сравнивает, подчиняет,
завоёвывает, разрушает. Оно господствует и является даже господином над Я.
За твоими мыслями и чувствами, брат мой, стоит более могущественный
повелитель, неведомый мудрец, он называется Само. В твоём теле он живёт; он
и есть твоё тело.
Больше разума в твоём теле, чем в твоей высшей мудрости. И кто знает,
к чему нужна твоему телу твоя высшая мудрость?
Твоё Само смеётся над твоим Я и его гордыми скачками. Что мне эти
скачки и полёты мысли? говорит оно себе. Окольный путь к моей цели. Я служу
помочами для Я и суфлёром его понятий .
Само говорит к Я: Здесь ощущай боль! И вот оно страдает и думает о
том, как бы больше не страдать, и для этого именно должно оно думать.
Само говорит к Я: Здесь чувствуй радость! И вот оно радуется и думает
о том, как бы почаще радоваться, и для этого именно должно оно думать.
К презирающим тело хочу я сказать слово. То, что презирают они, не
оставляют они без призора. Что же создало призор и презрение и ценность и
волю?
Созидающее Само создало себе призор и презрение, оно создало себе
радость и горе. Созидающее тело создало себе дух как длань своей воли.
Даже в своём безумии и презрении вы, презирающие тело, вы служите
своему Само. Я говорю вам: ваше Само хочет умереть и отворачивается от
жизни.
Оно уже не в силах делать то, чего оно хочет больше всего, созидать
дальше себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69