Хорошее начало, — решил он. Глядя на очертания остроконечных сопок далекого берега, Гэмалькот задумался: сколько нерп, моржей, лахтаков и белых медведей взял он за свою жизнь! Если их всех собрать, то получилась бы целая гора и надо много-много нарт, чтобы перевезти эту гору. Пришлось бы, пожалуй, собрать нарты со всех селений.
Недаром его все уважают, и даже сам секретарь райкома. Когда секретарь объезжает поселки, он всегда заходит к Гэмалькоту. Это он привез в их поселок новые
деревянные дома, и Гэмалькот с семьей переехал туда из яранги. Все так поступили; только очень старый Иорэле пожелал остаться в яранге и не захотел жить в новом доме.
А какой хороший новый дом: там тепло и нет разъедающего глаза дыма. Там очень светло. Когда теперь заходишь в ярангу, глаза должны долго привыкать, пока что-нибудь увидят. Удивительно, как это там раньше жили.
С запада стало наносить туман, потянул легкий ветер.
«Нехороший ветер, охота может испортиться», — подумал Гэмалькот, прервав свои приятные мысли о доме.
Потемнело; очертания берега стали исчезать из глаз, наступала ночь. Пожалуй, лучше бы пойти домой! Да что-то не хочется. Путь долгий, да и в туман ночью идти неприятно; в трещину можно угодить; и решил остаться.
Укутавшись плотнее в кухлянку, он заснул. Ночью он услышал какое-то шуршание. Он открыл глаза, — туман рассеивался, уже проглядывали на небе звезды. Если туман рассеется, охота будет хорошей. Пожалуй, правильно, что остался, — решил Гэмалькот и снова уснул.
К утру туман опустился такой, что не стало видно даже в двух шагах, и только к полудню ветер усилился и постепенно стал его разгонять. Но теперь Гэмалькот отчетливо услышал бульканье воды. Он забеспокоился.
«Не оторвало ли его со льдом; море коварное, и многих охотников оно уносило». — Гэмалькот встал и решил проверить. Он пошел обратно по своим следам. Они хорошо были видны на снегу.
Пройдя с полчаса, он вдруг подошел к свежей трещине шириной метров в пять. Ветер отгонял льды, и они медленно двигались. Трещина расширялась.
Может быть, Гэмалькоту надо было броситься в трещину и ее переплыть? Но он не умел плавать. Да и кто в их селении умел плавать? Море холодное, и плавать в нем нельзя. Вода была темная, почти черная. Гэмалькот пошел вдоль трещины, ища, где она сходится и ее можно перейти. Но, чем дальше он шел, тем больше расширялась трещина. Теперь она была в несколько десятков метров.
Очевидно, лед оторвало на большой длине. Туман рассеялся, и Гэмалькот увидел далекий берег и очертания родных остроконечных сопок своей Чукотки. Там, где-то
в снегу, его поселок и его дом. Коварное, злое море похитило лучшего охотника и уносило его в свои беспредельные просторы.
И Гэмалькот вспомнил, как море унесло двадцать человек. Там был и его дядя Уипэнэр. Но это было давно, когда он был мальчишкой. Тогда шаман бил в бубен и плясал. Шаман говорил, что это хорошо: море взяло себе жертву, и бог моря будет милостив к их поселку и даст вдоволь моржового мяса. Но мяса не было долго, наступил голод, погибли лучшие охотники. А шаман уехал в другой поселок.
Это было давно. Очень давно. Тогда не было самолетов, тогда не ходило вдоль берега Чукотки много больших кораблей. И Гэмалькот вспомнил другое. Молодой председатель поселкового совета — Кымын — говорил ему:
— Не рано ли идешь, Гэмалькот? Метеорологи с полярной станции говорят, что погода будет неустойчивой. По своим приметам, накопленным за долгую жизнь, Гэмалькот не видел этого, и ему было досадно: как молодой Кымын знает погоду, а он, старый Гэмалькот, ее не знает! Он не особенно доверял металлическим штучкам, которые доставали метеорологи из своих белых будок. Он видел эти штучки на полярной станции. Что бы ни говорили метеорологи, он знал, что если вон над той сопкой появлялось в ясный день маленькое, самое маленькое облачко, то страшный ветер через несколько часов срывался с гор, относил и ломал льды. И так было всегда.
Много, много примет знал Гэмалькот. Но вот теперь не видел Гэмалькот того, что видели метеорологи по своим сверкающим приборам. Он пошел; ему хотелось доказать молодому Кымыну, что прав он, Гэмалькот. А вышло? Что вышло? Прав оказался Кымын. Надо спасать свою жизнь. Нет, Гэмалькот не погибнет. Секретарь райкома говорил, что шаман все врал о боге моря. Нет никакого бога моря. Нельзя человека бросать, надо искать. Конечно, Гэмалькота будут искать, но, пока найдут, лучше бы самому выбраться. И он направился обратно по своим следам, к убитой нерпе.
Когда Нутэнэут, жена Гэмалькота, пришла в поселковый совет сообщить, что вот уже больше двух суток как нет мужа, а вернувшиеся охотники сказали, что лед
оторвало, молодой Кымын рассердился. Кымын только что вернулся из объезда и даже не заходил еще домой.
— Я так ему и говорил! — воскликнул он. — Но почему ты так поздно пришла? Прошло больше двух суток. Человек мог замерзнуть, умереть с голоду.
Нутэнэут заплакала. Сквозь слезы она сказала, что хотела прийти раньше, но старый Иорэли запретил ей сообщать. Иорэли говорил: хорошо, что море взяло его. Бог моря получил жертву, а Гэмалькоту будет лучше. Не всякого берет себе море.
— Вот какая чепуха! Глупости! —ругался Кымын.— Ну, Иорэли старик чуть не восьмидесяти девяти лет, — чего с него взять! А ты, молодая женщина; тебе, наверное, и сорока нет, — не унимался Кымын.
Нутэнэут была вторая жена Гэмалькота. Ей было, больше сорока лет. То, что сам Кымын назвал ее молодой женщиной, ей понравилось, и она перестала плакать.
— Что же делать? — спросила она, вытирая слезы.
— Надо срочно искать и спасать человека, а не отдавать его морю, — успокаиваясь, сказал Кымын. — Я сейчас поеду на полярную станцию и попрошу вызвать самолет. Найдем, не плачь! —уверенно сказал он и пошел к нартам.
Так и не успев забежать домой после трехсуточного объезда, Кымын помчался на полярную станцию. Собаки сначала бежали нехотя, но потом, очевидно, почувствовав в голосе хозяина тревожные нотки, помчались.
Через полтора часа невидимые миру слова пронеслись через горы Чукотки; слова состояли из тире, точек, тире. В них была тревога за человека, которого хочет похитить море. Опытные руки дежурного радиста полярной станции отстучали телеграмму, и на радиоцентре, за тысячу верст, ее приняли.
— Вам телеграмма. Просят послать срочно самолет. На мысе Беллингса оторвало лед и унесло в море охотника. Фамилию охотника разобрать трудно, — кажется, Гыманкоту, — сказал, входя к секретарю райкома, начальник радиоцентра.
— Не Гыманкоту, а Гэмалькот. наверное, — сказал секретарь.— Давно поступила?
— Только что.
Секретарь взял телеграмму и медленно ее прочел,
— Я знаю этого охотника: он добрый и смелый человек. А вот насчет самолета не знаю. Думаю, что он здесь не подойдет.
— Как же не подойдет? — удивился начальник радиоцентра. — Помните, мы в позапрошлом году самолетом спасли несколько человек у косы «Двух пилотов».
— То было два года назад. Теперь другое время, другая техника, да и мы с вами стали другие!
— Как, хуже?
— Почему хуже? Лучше! Много лучше! —сказал секретарь райкома и улыбнулся. Он поправил очки, взял листочек бумаги и написал несколько слов. — Передайте начальнику воздушной высокоширотной экспедиции — Василию Федотовичу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53