Если не знать того, что пес не может вскочить и, радуясь жизни, сломя голову понестись за бабочкой или птичкой… пококетничать с какой-нибудь длиннохвостой красоткой… поднять лапу, чтобы отметить дерево своим посещением, наконец… может, все это и было идиллией, но в чьих глазах? В моих? В глазах хозяйки? А что думал он сам? Вот уж на последний вопрос никогда не будет ответа.
В природе все гораздо жестче, но и проще, несмотря на жестокость. А тут? Где она, эта граница милосердия и сострадания, за которой – мучения и смерть? Или вот такая жизнь? Да и жизнь ли это…
Я никогда не затрагивала этих тем в наших разговорах. Не могла. Потому что помнила их вскользь брошенную фразу: «Он – НАШ! Мы не можем его предать!»
Мне оставалось только искать в ученых книгах способ хоть немного улучшить состояние пса, но все было тщетно. Испробовав множество вариантов, я сдалась. Поняла, что ничего не смогу больше сделать. Удалось только остановить наступление полного паралича, но все четыре конечности ниже запястных и скакательных суставов все равно не функционировали и не обладали нормальной чувствительностью. Все это время меня не покидал нелегкий вопрос – а как бы поступила я сама на их месте?
Не скоро возник ответ, который мне показался истиной. Она в том, что через такое надо пройти. Самой. И только тогда, не раньше, появится право принимать решения. Чужой опыт не будет, не может быть советчиком!
С годами у Снежка появились новые проблемы – пролежни. С возрастом он поднабрал лишнего веса, больше спал, но кушал так же охотно, как в молодости. Стали накапливаться последствия его малоподвижного образа жизни: одышка, сбои в работе сердца…
Все чаще мне вспоминались слова одного из моих знакомых – доктора Жукова. Он медик, работает на «скорой помощи». Как-то я спросила, что, на его взгляд, самое трудное в работе врача. Он задумался и неожиданно серьезно произнес: «Уметь вовремя остановиться!»
Тогда я выслушала эту фразу с изумлением и даже с недоверием, но только по прошествии времени поняла, как он был прав. Научиться определять ту точку, дальше которой заходить нельзя, дальше которой все усилия врача будут направлены лишь на то, чтобы продлить мучительную агонию, действительно очень нелегко.
А что легко?

НИКОГДА НЕ ГОВОРИ «НИКОГДА»!

Прошло совсем немного времени, когда случай вновь свел меня с хозяйками Снежка. Мы встретились на улице, недалеко от их дома. Я, как всегда, спешила на вызов, кому-то опять было плохо и требовалась помощь. Но пройти мимо них я не смогла… Я уже знала, что Снежка больше нет.
Медленно, поддерживая друг друга, они брели по парковой дорожке. Потемневшие и как-то сразу постаревшие лица, потухшие глаза. Прохожие мало обращали на них внимания: подумаешь, две старухи на прогулке. Им уступали дорогу, обходили, стараясь не толкнуть ненароком. И спешили дальше по своим делам. Очень может быть, что и я не остановилась бы…
Но я знала про их горе и не смогла пройти. Боялась только, что мое общество будет им лишним напоминанием о погибшей собаке. Кому-то легче на людях, кому-то нужно одиночество, чтобы пережить беду.
Я все-таки подошла и поздоровалась, готовая тут же отойти, если почувствую…
– Ой, доктор, здравствуйте! – Легкий, почти незаметный намек на улыбку одновременно тронул их лица.
Они чуть оживились, и я забыла свои страхи оказаться лишней. Правда, я не знала, как начать разговор, и растерялась.
– Здравствуйте! А я вот мимо иду и вас увидела, – довольно неуклюже заговорила я.
– Вот и хорошо, что подошли. Мы все равно хотели с вами поговорить и совета спросить… Мы между собой все говорим, говорим, а рассудить нас некому. Никто не верит, что можно так убиваться по собаке. А мы все думаем, может, мы виноваты перед ним и мучили его? Ведь он, бедняжка, всю жизнь лежа провел…
Ох, какие непростые вопросы! Да и как отвечать? Правда здесь уже не нужна, ведь изменить все равно ничего невозможно. А главное, есть ли у меня право быть истиной в последней инстанции, если я сама не знаю, кто здесь прав?
– У каждого – своя судьба, и у собак – тоже. Вы ведь верили, что делаете, как лучше. Наверное, это и будет главным ответом. И пусть он вас сейчас не успокоит, на все нужно время… Давайте поговорим об этом позже. Кто знает, может, вы сами для себя что-то к тому времени решите? Я вам позвоню через месяц и в гости к вам напрошусь. Можно? Тогда и поговорим!
Тот месяц для меня пролетел с сумасшедшей скоростью, под знаком пребывания в нашем доме Челси. Я много думала над дальнейшей судьбой американского кокера, которого так неудачно приобрела для дочери. И выход из создавшейся проблемы был только один – надо было срочно искать других владельцев для нашего бунтаря. Все в доме это прекрасно понимали, но чувствовали себя, прямо скажем, неважно. Нехорошо это, когда собаке столько раз приходится менять хозяев.
И вот однажды раздался телефонный звонок.
– Здравствуйте, доктор! Помните – вы обещали нас навестить? Забыли, наверное?
Конечно, я сразу вспомнила, и мне стало стыдно, что мое собственное обещание начисто вылетело у меня из головы. С раскаянием я произносила слова извинений, но голос в трубке меня перебил:
– А мы сейчас недалеко от вашего дома, вот решили из автомата позвонить.
– Да это просто отлично! Я вас приглашаю к себе, заходите прямо сейчас. Никаких отказов я не принимаю!
Разговор продлился еще несколько минут. Мне показалось, что хозяйки Снежка пришли к какому-то важному для себя решению. Каким-то оно будет? Хорошо было бы увидеть в ближайшем будущем собаку в их доме. Очень хотелось, чтобы именно такое решение было принято ими, самое лучшее лекарство. Снежок, конечно, останется в памяти, но пустоту в душе может заполнить только живое!
Звонок в дверь раздался очень быстро, прошло не больше пяти минут. Я едва успела закрыть в комнате двух бультерьеров. Есть у меня такой грех – не люблю без необходимости расширять Еве и Дитте круг знакомых. В нашем доме они все-таки охранные собаки. Совсем не обязательно, чтобы мои знакомые становились друзьями моих собак. Вот Челси – совсем другое дело, так что он вперед меня полетел встречать гостей.
Женщины обомлели, увидев вместо булей американского кокера. А я тут же вспомнила, что у меня не было случая рассказать им о новом приобретении. Проводив гостей в комнату, я отправилась хлопотать по поводу чая, а наш проблемный красавец остался любопытствовать дальше. Минут через десять я опять появилась в комнате и чуть не выронила поднос. Обе пожилые дамы сидели на диване и заливались слезами, а кокер, устроившись между ними, томно взмахивая ресницами, прижимался то к одной, то к другой. Что-то очень похожее промелькнуло в памяти…
Похожее, но не совсем. Была разница: тогда у Лады Его Величество Чародей строил глазки только мне, а тут приходилось кокетничать на два фронта, поэтому кроме обольстительной томности в его глазах была некоторая доля растерянности: с кого начинать? Однако, несмотря на возникшие сложности, связанные с увеличением количества объектов обольщения, результат был поразительный. Ничего другого я не ожидала, но в душе все-таки что-то шевельнулось. Неужели ревность? А мои гостьи в смущении схватились за носовые платки и дружно приложили их к глазам. Мне ничего не оставалась, как молча сделать вид, что я ничего не заметила, и заняться чаем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67