Сначала закончим шить, а потом руки и до него дойдут». До сих пор не могу понять, почему я так спокойно отреагировала на его обморок! Может быть, потому, что еще в студенческие годы сама вот так же «сломалась», когда ассистировала на самой первой своей операции. Уже много позже меня не раз пробирал мороз по поводу того, что могло случиться с самим хозяином, но не тогда! Я не останавливалась и в одиночестве один за другим накладывала швы. Их было немного, и очередь последнего наступила быстро. А как там наш хозяин? Ага! Ресницы слегка вздрагивают, чуть порозовел: тоже возвращается.
Дверь кабинета приоткрылась, и я увидела Сэма. За операцией я и не услышала, как он вернулся, хотя старенький движок его автомобиля стрелял выхлопными газами, как на праздничном салюте. Оглядев нашу живописную компанию, подумав немного, он изрек: «А что это вы тут делаете?» Да уж! Только начальство может задавать такие глупые вопросы, хотя… Я тоже огляделась. Мирно посапывая, спала собака, ее хозяин, еще не пришедший окончательно в себя, распластался на кафельном полу, а я тампоном оттирала кровь с рук. Вообще-то вопрос не так уж и глуп. Вряд ли я когда-нибудь узнаю, о чем и что подумал главный. А было бы интересно: каким бы занудой он ни был, а чувством юмора его Бог не обидел. Причем весьма оригинальным! Но его голова исчезла из дверного проема так же быстро, как и появилась, притом абсолютно молча. В кабинете обстановка почти не изменилась: хозяин добермана все так же лежал на полу, только теперь он недоуменно хлопал глазами, видимо, еще до конца не осознавая происшедшее, а я продолжала отмывать руки.
Сэм тем временем возвратился с бабульками-санитарками. Они, взгромоздив не без труда тело хозяина на носилки, осторожно вытащили их в вестибюль… Там мгновенно наступила гробовая тишина. Доберманша уже выходила из наркоза, поэтому я сняла ее со стола. Она, пошатываясь, очень медленно тоже направилась к выходу из кабинета. Замыкала шествие я. На весь этот торжественный «вынос-выход» оторопело и молча взирала очередь, пока кто-то не произнес:
– Чудные дела, господи! Оперировали собаку, а вынесли хозяина. Доктор, как это?
Звякнули от хохота стекла на окнах. Хохотали все. По-моему, даже собаки…
Через десять дней появился хозяин с весело бежавшей псиной. Все отлично зажило. Швы сняли.
– Обо мне по городу уже анекдоты ходят, что, дескать, меня вместо собаки оперировали в собачьей клинике, – смущенно улыбнулся он, – даже жене задают вопросы, что это твоему мужу отрезали в ветеринарной лечебнице?
– Подумаешь, важность какая! Поговорят и перестанут.
– Вряд ли. По крайней мере, не скоро! Ведь я… – И он назвал такую должность, что пришла моя очередь замолчать минут на пять. Мое замешательство его явно обрадовало и развеселило.
– Спасибо! Хоть я и не специалист, но, по-моему, прекрасная работа.
– Представьте, я думаю так же, – ответно улыбнулась и я.
А вообще-то он оказался прав. Спустя несколько лет эта история вернулась ко мне совершенно с другого конца Москвы и, разумеется, с многочисленными добавлениями . А я не смогла удержаться от желания восстановить справедливость. Так и появился этот рассказ.

Люсенька

Эта история скорее смешная. Героиней на этот раз будет тигровый бультерьер с прелестным именем Люсиль.
У Люськи сложная судьба, она не сразу нашла себе хозяина, и, прежде чем обосноваться на постоянном месте жительства, она успела поменять нескольких. Ее личной вины в том не было. Она обладала прекрасным, уравновешенным характером. А внешность? Буль есть буль! И сейчас найдется немного желающих утверждать, что бультерьеры – эталоны собачьей красоты. Но любой из них почти наверняка способен внушить к себе уважение. Люська, несмотря на перипетии своей судьбы, была весела, жизнерадостна и на удивление доверчива ко всему человеческому роду. В одном доме у кого-то обнаружилась аллергия на собачью шерсть, в другом – не смогли разглядеть за пугающей внешностью удивительно доброжелательный и благодарный характер, пока я наконец твердой рукой не воспользовалась авторитетом заводчика и решила сама искать ей хозяина или оставить ее у себя. Но в моем доме она все-таки не появилась – хозяин нашелся и для нее.
Третий, он же последний хозяин бульки – очень приятный мужчина средних лет и средней комплекции, но высокого положения. Первопричиной его решения (взять Люську) была редкость и экзотичность этой породы. Но в первую же встречу они мгновенно нашли общий язык, причем до такой степени, что жена не на шутку заревновала. Слава богу, что женщина не поставила мужа перед выбором: привязанность Владимира Владимировича к Люсе (дочке) была так велика, что однозначность решения не вызывала сомнений – собака. И, конечно, у Люсеньки обязательно должны быть детки (а у него – внучатки). Я с трудом сохраняла серьезную мину на лице, видя, с какой ответственностью выбираются «женихи» для Люськи. На редкость забавно было видеть Владимира Владимировича в роли свахи. Наконец все «технические» детали были решены, и располневший Люськин живот с каждым днем все более явно указывал, что вскоре нам предстоят приятные волнения. Казалось, все было предусмотрено, но… Начинаются роды в ночь, ломается моя машина. Елена – жена Владимира Владимировича, спешно выезжает на своей, справедливо полагая, что ни одно такси поздно вечером меня не повезет за город… В общем, не везет, так не везет по полной программе.
Бультерьеры рожают, как правило, трудно и долго. Объясняется это легко: крупные щенки с крупными головами, очень мощная мускулатура у матери, которая скорее мешает, чем помогает. Короче, очень часто роды заканчиваются кесаревым сечением. Этого мы боялись больше всего, особенно владельцы, а я – за компанию с ними. К приезду Елены я была уже полностью готова ко всему и к кесареву сечению тоже. Наготове у дверей стояли в виде осязаемого свидетельства готовности кейс и спортивная сумка, начиненные лекарствами и инструментами.
Интересно, сейчас кто-нибудь помнит МКАД такой, какой она была лет двадцать назад? Мало таких? И слава богу! Однако благодаря «той» поездке я ее запомнила навсегда. Еще садясь в машину, я с некоторой долей сомнения взглянула на Елену, но промолчала, А ее вид настораживал… Значительная небрежность в одежде вполне соответствовала ситуации, но это было еще далеко не все – Лену трясло, как в лихорадке. Устраиваясь рядом с ней на сиденье, я попыталась пошутить:
– Ты часом сама рожать не собираешься?
– Ох, хоть ты душу не трави! Лучше бы я сама рожала! – затравленно ответила она и резко надавила на газ. Еще раз взглянув на нее, я вручила свою душу и тело Богу и съежилась на переднем сиденье. Машина понеслась сломя голову, и в считанные минуты мы уже были на Кольцевой. Тут мы обе без слов поняли, что быстро проехать не получится по причине несусветной пробки – очередная авария… Прошло немало времени, а мы все еще ползли со скоростью черепахи. Меня уже тоже слегка потряхивало, потому что, по всем расчетам, мы успевали только… в общем, черт знает, к чему мы успевали!
Загородный дом сиял всеми огнями, как в большой праздник, что нас это ох как не обрадовало! Кое-как припарковав машину, мы с Еленой вбежали в дом и стали подниматься по лестнице на второй этаж, ожидая любых неприятностей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67