– Если работа мешает, надо бросить ее к чертовой матери! – ехидно привожу ему в ответ его же собственную цитату, и слышится хохот. У меня же мелькает мысль, что если бы при взвешивании был отвес, то разговор был бы полон некоторых нелитературных излишеств. Такое уже бывало!
Так прошел месяц… начался другой… Эксперимент по откармливанию «зависает». Объективно говоря, собака набирает вес, но так медленно, что никакие нервы не выдерживают. Первый бунтует Петрович. Ну еще бы: стиральная доска по кличке Джастис у него постоянно перед глазами!
– Ты как хочешь, а я не могу смотреть на эту худобу и ничего не делать… – задумчиво протянул Саша при очередной нашей встрече. Мы так давно знакомы, что ему не надо продолжать. Я и так знаю. Эксперимент по откармливанию Джастис очень скоро будет шагать другим путем. Переубеждать Саньку трудно, особенно не имея убедительных положительных результатов. Была, правда, еще одна соломинка, которую в качестве аргумента могли использовать мы оба, каждый в свою сторону. Заводчица Джастис неоднократно рассказывала, что ее собака по-настоящему набрала вес и форму только после первых щенков. Таким образом, получалось, что наши попытки понять «систему» были заранее обречены: наследственный фактор нами никак не учитывался, да и как его учтешь?
Короче, к двум годам собака немного округлилась и перестала наконец напоминать узника Бухенвальда. Прекратились причитания сердобольных старушек по поводу жадности новых русских: сам-то вишь какой гладкий, а бедняжка псина ходит, как стиральная доска, прости, Господи! Все это позади, но плохо все-таки то, что на вопрос, какой тип кормления лучше, аргументированного ответа нет… Пока нет…

Миксер-Микки и Матвей

Помет из пяти маленьких бультерьерчиков разошелся на удивление быстро. Оставался один – мой самый любимый. Он же и самый настырный. Есть у меня такая слабость – вечно мне ложатся на душу самые упрямые. Однако именно из таких, разумеется, после немереных – душевных и физических – затрат вырастают личности. Может, я и ошибаюсь, но сильнее любишь то, что труднее всего достается. Хотите поспорить? Пожалуйста! Только меня уже не переубедить. И именно поэтому они последними уходят из нашего дома или, что греха таить, очень часто остаются в нем навсегда.
Окрас этого последнего ребенка был по тем временам редкий – рыжий, с симметрично расположенными белыми отметинами. Белыми были полный воротник и грудь, все четыре лапы, кончик хвоста и щеки с вертикальной проточиной вдоль лба. Если к этому добавить пару черных, честных, смышленых бусинок-глазок и очень независимый и упрямый характер, то получится точный портрет двухмесячного сорванца. Этакий плотно сбитый колобок, юркий и любознательный. Оставшись один, он не очень-то и расстроился, во-первых, потому, что немедленно был выпущен из щенячьего загона, получив в полное распоряжение всю квартиру. Нам оставалось только следить, чтобы в своем исследовательском азарте он не схватил ничего лишнего. От перечня я воздержусь, так как боюсь, придется перечислять буквально все, что в квартире имелось. Во-вторых, он немедленно получил внимание и заботу не только матери (последний ведь!), но и всех обитателей нашего дома. С нашей стороны это было добровольно-принудительное решение, альтернативы не было ни у нас, ни у мамаши. Справедливости ради скажу, что только его мамаша и я были требовательны и строги. Мы с ней старались не забывать, что это, в конце концов, бультерьер со всеми вытекающими отсюда последствиями. И необходимая строгость и требовательность очень пригодятся в будущем его владельцам. Остальные же предавались гнусному процессу баловства и всепрощения. Любой при возвращении домой первым делом хватал детеныша на руки и пытался поцеловать его забавную, не очень собачью мордашку. Выглядело это как древний обряд «поцелуй змеи», потому что щенок быстро приобрел привычку отвечать на чрезмерные ласки попыткой, в знак ответной благодарности, попробовать на зубок носы, щеки, уши и подбородки.
Убеждена, что никаких признаков агрессии в его действиях не было – достаточно было взглянуть на его блаженную морду и изо всех сил виляющий хвост, но молочные зубки чрезвычайно остры, и на подвернувшихся ему частях человеческой плоти оставались следы. Все только с хохотом уворачивались, и говорили, что это лучшее упражнение для развития реакции, и с гордостью подсчитывали, у кого из них меньшее количество отметин. Это означало… впрочем, черт его знает, что это означало!
Шли дни. Звонки по поводу щенка были, но по разным причинам меня не устраивали владельцы. Скорее всего, мои требования к ним были слишком строги. Но попробуйте сами не придираться, когда речь идет о самом любимом детеныше! Домашние, кроме мужа, втайне надеялись, что Микки, так его временно окрестили, все-таки останется у нас. Я тоже потихоньку начинала сдаваться, потому как этот звереныш давно, хоть и незаметно, успел прокарабкаться мне в душу, как я ни сопротивлялась.
– Если хочешь знать мое мнение, то оно – отрицательное, – как-то сказал муж, – и ты со мной согласишься, если включишь мозги и уберешь эмоции! Нам не нужна еще одна собака. Перебор получается!
Помню, что отшутиться не удалось. Молчание мужа было настойчивым.
– Да прав ты на все сто! – с раздражением загнанного в угол вынуждена была ответить я. – Но попробуй понять, не могу я его отдать в случайные руки! Сам же знаешь, что були – непростая порода, а звонили либо старики за семьдесят, либо любители собачьих боев. Это даже не смешно! Ты хоть сам подумай, что будет с бедным псом!
– Стоп! – прервал он меня – Я все понимаю, но мне нужно твое твердое слово, что Микки у нас не останется.
– Ладно! Вот через две недели…
– А почему именно две недели?
– Семнадцатого числа, через две недели, заканчивается карантин после прививки, раньше я его все равно не могу отдать. Я обещаю, что не буду привередой в выборе хозяев, но после семнадцатого, а это я тоже обещаю, Микки останется у нас. Все! Тема закрыта!
Муж отправился на работу, хлопнув дверью. Ему всегда доставалась роль тормоза моих эмоциональных выплесков. Неблагодарная роль, надо сказать! Я после его ухода вздохнула с облегчением. Пусть, если хочет, вмешается судьба – принять взвешенное и разумное решение я уже не могла. Вот не могла, и все тут!
И она вмешалась. Две недели телефон молчал. Ни одного звонка. В душе я уже начинала ликовать, а муж почти объявил мне бойкот. Накануне, шестнадцатого, придя вечером домой и застав меня за сооружением основательной подстилки для малыша, он произнес:
– Ты такая же упрямая, как и твои собаки! Все говорят, что собаки похожи на своих хозяев… И только ты – наоборот! Я, наверное, здорово грешил, – задумчиво изрек он и, выдержав паузу, обреченно добавил: – А ты мне – в наказание вместе со своими собаками! Все делаешь по-своему!
Я лицемерно промолчала, хотя и услышала самый приятный комплимент. Ибо уже давно считала, что упрямство имеет и другое название – целеустремленность. Назовите, если сможете, человека, считающего, что целеустремленность – это плохая черта характера. Не можете? То-то же!
В спор по этому поводу я благоразумно не вступила, зная, что муж за словом в карман обычно не лезет, да и мелкой стычки на аванпостах мне не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67