Маурин донес раненого до своих, осторожно опустил на постеленный кем-то ватник, вынул из кармана перевязочный пакет, окликнул притихшего товарища:
- Павлуша! Грунтович молчал.
- Павел!
Маурин припал ухом к его окровавленной груди.
- Умер.
Павла Грунтовича похоронили утром на песчаном берегу под высокой старой сосной. Партизанская связная, девушка из местных жителей, принесла на могилу букет осенних цветов.
Зимою в лагерь отряда ни разу не приехали братья Сенько. У них на счету было 13 убитых офицеров, 2 угнанных грузовика с продовольствием и 5 похищенных легковых автомашин. Они участвовали в диверсиях на железной дороге и во многих других операциях. Братьев любили все, кто их знал, и долгое отсутствие обоих в конце концов стало тревожить.
Однажды ночью из Минска пришла связная Катя Карпук. Дежурный по лагерю разбудил меня, и я поразился Катиному виду. На ней лица не было, она еще не произнесла ни одного слова, а сердце у меня уже заныло в страшном предчувствии. Слезы не давали ей говорить, я налил в кружку воды, успокаивал как мог.
- Мужайся, мужайся, Катюша.
Катя отпила из кружки, утерла глаза концами головного платка и сказала еле слышно:
- Володю и Костю выдали...
- Кто?!
- Не знаю. К нелегальной квартире подъехал полный грузовик фашистов, окружили дом, ребята отстреливались до последнего...
- Кто предал?! - опять спросил я в отчаянии от горькой потери.
- Не знаю, Владимир крикнул из окна, что их выдал артист.
- Какой артист?
Катя не знала. Нам даже не удалось установить, была ли это кличка или профессия предателя. Никто никогда прежде не слышал об артисте от братьев Сенько, даже ближайшие друзья по подполью Михаил Иванов и Николай Фролов. Весьма вероятно, что фашистским ищейкам удалось выследить отважных патриотов и подослать провокатора. Тайна провала братьев Сенько остается не раскрытой по сей день.
- Дальше! Что было дальше?
- Они убили восьмерых. Раненный, Володя застрелился, а Костя потерял сознание от потери крови, и фашисты увезли его в СД.
- Где его содержат?
- Не знаю.
С утра я разослал связных и поднял на ноги всю нашу разведывательную сеть в Минске. Предпринимались всевозможные меры, чтобы установить место заключения Константина и затем попытаться вырвать его из рук палачей. Но гитлеровцы умело законспирировали все сведения относительно Кости и где-то в неведомом нам сыром подвале долгие дни и ночи допрашивали и пытали полуживого героя.
Уверенность в том, что он ничего не скажет фашистским палачам, была настолько велика, что все остальные подпольщики, работавшие рука об руку с братьями Сенько, не только не ушли из города, но даже не переменили квартир. Тем самым они нарушили строгие законы конспирации, зато остались верны более глубокому и важному закону нашей жизни о доверии человеку. Тем более такому, каким был наш Костя. Фашистские изуверы ничего не добились от славного комсомольца и 11 января 1944 года повесили его в городском сквере с дощечкой на груди: "Партизан". Перед смертью Константин крикнул:
- Не бойтесь, товарищи минчане, бейте фашистов! Я умираю за свою Родину!
В этом же месяце погиб один из ветеранов спецотряда, вышедших в марте 1942 года из Москвы, комсомолец Николай Денисевич. Более полутора лет он храбро воевал в тылу врага, стойко переносил все превратности партизанской жизни. Последнее время он служил во взводе конной разведки. Немецкий гарнизон в Марьиной Горке зимой стал предпринимать вылазки в партизанскую зону. Чтобы узнать о намерениях противника, Меньшиков выслал в том направлении группу разведчиков. Выполняя задание, они напоролись на карателей. В бою Денисевич уничтожил пятерых фашистов и сам упал сраженный злой пулей.
Рая Врублевская, член подпольной группы Мурашко, установила контакты с чехами-зенитчиками на аэродроме. Фашисты, испытывая на фронтах недостаток солдат, отослали своих на передовую и заменили их пленными. Подпольщица рассказывала им о всенародном сопротивлении оккупантам, о героических белорусских партизанах. Беседы вызвали у чехов горячий интерес, они заявили, что не хотят служить Гитлеру и мечтают присоединиться к патриотическим силам. Горком партии постановил помочь зенитчикам уйти в лес. Операцию поручили провести Константину Мурашко.
Спустя три дня он вернулся с 12 чехами.
- Рудольф Заяц,- представился стройный, чуть выше среднего роста чешский офицер, хорошо говоривший по-русски.
Второй был парень могучего сложения, как наш Карл Антонович.
- Ян Новак. Здравствуйте, братья-славьяне! - произнес он с акцентом и широко улыбнулся нам.
- Стефан Рассияр, Стефан Качалка, Ян Голас...- называли себя остальные.
Чехи были вооружены автоматами и пистолетами, на двух грузовых машинах привезли 50 тысяч патронов. Партизаны сердечно приняли чешских патриотов и крепко с ними подружились. Особенно часто мы видели вдвоем богатырей Карла Добрицгофера и Яна Новака. В свободное от боевых заданий время они подолгу сидели в сторонке и о чем-то толковали, может быть, вспоминали свои страны, попавшие под гитлеровский сапог, мечтали о мирной жизни в кругу родных и друзей. И наверняка рассказывали друг другу о своих военных скитаниях, о том, что довелось перенести в этой самой страшной из войн.
В составе диверсионных групп чехи стали выходить на железную дорогу. Случалось им напарываться на фашистскую засаду, в этих стычках наши новые товарищи вели себя мужественно и стойко. Минская СД пыталась скомпрометировать чехов, перешедших к партизанам, и подбросила на имя Рудольфа Зайца провокационное письмо. Но вражеская акция не удалась, никто в отряде не поверил, что Рудольф может быть предателем. В боевых операциях он зарекомендовал себя исключительно храбрым бойцом, порой даже приходилось одергивать его и ругать за безрассудную смелость. Чтобы убедить его в полном доверии, а также отдавая должное его заслугам, я назначил Рудольфа командиром взвода.
Беззаветно сражались и все остальные чехи. В мае 1944 года Ян Новак вместе с группой подрывников Павла Шешко ушел на задание. Эшелон был пущен под откос, диверсанты возвращались на базу. Какое-то время им пришлось идти вдоль полотна железной дороги, на котором они не заметили ничего подозрительного. Однако враг отличался коварностью и нередко прибегал к хитрости. Убрав с насыпи часовых, гитлеровцы притаились в придорожной лесополосе. Ян шел впереди, и когда фашисты с близкого расстояния внезапно ударили из автоматического оружия, отважный чех упал, пронзенный пулями. Диверсанты атаковали засаду, отбили тело товарища, который еще был жив, и на руках понесли его к лагерю. По дороге Ян Новак скончался...
Партизаны поклялись отомстить за Яна, как они мстили за всех павших бойцов. Три усиленные группы подрывников, захватив по два заряда взрывчатки, вышли на задание.
Тем временем в сторону Марьиной Горки двинулась группа разведчиков. Им предстояло собрать сведения о тамошнем аэродроме. Среди них были Анатолий Чернов и недавний подпольщик Филипп Слабинский, высокий голубоглазый парень. Он был родом из тех мест, и когда разведчики достигли окрестностей аэродрома, Филипп убедил товарищей, что дальше он пойдет один, так будет безопасней, а уж местность он знает лучше всех. Его отпустили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147
- Павлуша! Грунтович молчал.
- Павел!
Маурин припал ухом к его окровавленной груди.
- Умер.
Павла Грунтовича похоронили утром на песчаном берегу под высокой старой сосной. Партизанская связная, девушка из местных жителей, принесла на могилу букет осенних цветов.
Зимою в лагерь отряда ни разу не приехали братья Сенько. У них на счету было 13 убитых офицеров, 2 угнанных грузовика с продовольствием и 5 похищенных легковых автомашин. Они участвовали в диверсиях на железной дороге и во многих других операциях. Братьев любили все, кто их знал, и долгое отсутствие обоих в конце концов стало тревожить.
Однажды ночью из Минска пришла связная Катя Карпук. Дежурный по лагерю разбудил меня, и я поразился Катиному виду. На ней лица не было, она еще не произнесла ни одного слова, а сердце у меня уже заныло в страшном предчувствии. Слезы не давали ей говорить, я налил в кружку воды, успокаивал как мог.
- Мужайся, мужайся, Катюша.
Катя отпила из кружки, утерла глаза концами головного платка и сказала еле слышно:
- Володю и Костю выдали...
- Кто?!
- Не знаю. К нелегальной квартире подъехал полный грузовик фашистов, окружили дом, ребята отстреливались до последнего...
- Кто предал?! - опять спросил я в отчаянии от горькой потери.
- Не знаю, Владимир крикнул из окна, что их выдал артист.
- Какой артист?
Катя не знала. Нам даже не удалось установить, была ли это кличка или профессия предателя. Никто никогда прежде не слышал об артисте от братьев Сенько, даже ближайшие друзья по подполью Михаил Иванов и Николай Фролов. Весьма вероятно, что фашистским ищейкам удалось выследить отважных патриотов и подослать провокатора. Тайна провала братьев Сенько остается не раскрытой по сей день.
- Дальше! Что было дальше?
- Они убили восьмерых. Раненный, Володя застрелился, а Костя потерял сознание от потери крови, и фашисты увезли его в СД.
- Где его содержат?
- Не знаю.
С утра я разослал связных и поднял на ноги всю нашу разведывательную сеть в Минске. Предпринимались всевозможные меры, чтобы установить место заключения Константина и затем попытаться вырвать его из рук палачей. Но гитлеровцы умело законспирировали все сведения относительно Кости и где-то в неведомом нам сыром подвале долгие дни и ночи допрашивали и пытали полуживого героя.
Уверенность в том, что он ничего не скажет фашистским палачам, была настолько велика, что все остальные подпольщики, работавшие рука об руку с братьями Сенько, не только не ушли из города, но даже не переменили квартир. Тем самым они нарушили строгие законы конспирации, зато остались верны более глубокому и важному закону нашей жизни о доверии человеку. Тем более такому, каким был наш Костя. Фашистские изуверы ничего не добились от славного комсомольца и 11 января 1944 года повесили его в городском сквере с дощечкой на груди: "Партизан". Перед смертью Константин крикнул:
- Не бойтесь, товарищи минчане, бейте фашистов! Я умираю за свою Родину!
В этом же месяце погиб один из ветеранов спецотряда, вышедших в марте 1942 года из Москвы, комсомолец Николай Денисевич. Более полутора лет он храбро воевал в тылу врага, стойко переносил все превратности партизанской жизни. Последнее время он служил во взводе конной разведки. Немецкий гарнизон в Марьиной Горке зимой стал предпринимать вылазки в партизанскую зону. Чтобы узнать о намерениях противника, Меньшиков выслал в том направлении группу разведчиков. Выполняя задание, они напоролись на карателей. В бою Денисевич уничтожил пятерых фашистов и сам упал сраженный злой пулей.
Рая Врублевская, член подпольной группы Мурашко, установила контакты с чехами-зенитчиками на аэродроме. Фашисты, испытывая на фронтах недостаток солдат, отослали своих на передовую и заменили их пленными. Подпольщица рассказывала им о всенародном сопротивлении оккупантам, о героических белорусских партизанах. Беседы вызвали у чехов горячий интерес, они заявили, что не хотят служить Гитлеру и мечтают присоединиться к патриотическим силам. Горком партии постановил помочь зенитчикам уйти в лес. Операцию поручили провести Константину Мурашко.
Спустя три дня он вернулся с 12 чехами.
- Рудольф Заяц,- представился стройный, чуть выше среднего роста чешский офицер, хорошо говоривший по-русски.
Второй был парень могучего сложения, как наш Карл Антонович.
- Ян Новак. Здравствуйте, братья-славьяне! - произнес он с акцентом и широко улыбнулся нам.
- Стефан Рассияр, Стефан Качалка, Ян Голас...- называли себя остальные.
Чехи были вооружены автоматами и пистолетами, на двух грузовых машинах привезли 50 тысяч патронов. Партизаны сердечно приняли чешских патриотов и крепко с ними подружились. Особенно часто мы видели вдвоем богатырей Карла Добрицгофера и Яна Новака. В свободное от боевых заданий время они подолгу сидели в сторонке и о чем-то толковали, может быть, вспоминали свои страны, попавшие под гитлеровский сапог, мечтали о мирной жизни в кругу родных и друзей. И наверняка рассказывали друг другу о своих военных скитаниях, о том, что довелось перенести в этой самой страшной из войн.
В составе диверсионных групп чехи стали выходить на железную дорогу. Случалось им напарываться на фашистскую засаду, в этих стычках наши новые товарищи вели себя мужественно и стойко. Минская СД пыталась скомпрометировать чехов, перешедших к партизанам, и подбросила на имя Рудольфа Зайца провокационное письмо. Но вражеская акция не удалась, никто в отряде не поверил, что Рудольф может быть предателем. В боевых операциях он зарекомендовал себя исключительно храбрым бойцом, порой даже приходилось одергивать его и ругать за безрассудную смелость. Чтобы убедить его в полном доверии, а также отдавая должное его заслугам, я назначил Рудольфа командиром взвода.
Беззаветно сражались и все остальные чехи. В мае 1944 года Ян Новак вместе с группой подрывников Павла Шешко ушел на задание. Эшелон был пущен под откос, диверсанты возвращались на базу. Какое-то время им пришлось идти вдоль полотна железной дороги, на котором они не заметили ничего подозрительного. Однако враг отличался коварностью и нередко прибегал к хитрости. Убрав с насыпи часовых, гитлеровцы притаились в придорожной лесополосе. Ян шел впереди, и когда фашисты с близкого расстояния внезапно ударили из автоматического оружия, отважный чех упал, пронзенный пулями. Диверсанты атаковали засаду, отбили тело товарища, который еще был жив, и на руках понесли его к лагерю. По дороге Ян Новак скончался...
Партизаны поклялись отомстить за Яна, как они мстили за всех павших бойцов. Три усиленные группы подрывников, захватив по два заряда взрывчатки, вышли на задание.
Тем временем в сторону Марьиной Горки двинулась группа разведчиков. Им предстояло собрать сведения о тамошнем аэродроме. Среди них были Анатолий Чернов и недавний подпольщик Филипп Слабинский, высокий голубоглазый парень. Он был родом из тех мест, и когда разведчики достигли окрестностей аэродрома, Филипп убедил товарищей, что дальше он пойдет один, так будет безопасней, а уж местность он знает лучше всех. Его отпустили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147