Вы теперь в лагерь?
-- Да, но постараюсь к вам заглядывать раз в два дня, если получится.
-- Мне не настолько плохо. Я не хочу, чтобы вы себя так затрудняли. Лучше потчуйте ваших кули джином с кетчупом.
-- Значит, вам вправду лучше?
-- Готов постоять за себя, но не стоять тут и болтать с вами на солнцепеке. Ступайте, дружище, да благословит вас небо!
Хэммил повернулся на каблуках; он знал, что сейчас очутится один на один со звенящей пустотой своего бунгало, но вдруг увидел фигуру, стоящую на веранде, -- своего двойника. Однажды с ним уже было такое, когда он переутомился от работы и невыносимой жары.
-- Худо -- уже начинается, -- сказал он себе, протирая глаза. -- Если эта штука исчезнет сейчас целиком, как призрак, значит, у меня не в порядке только глаза и желудок. Но если она начнет двигаться по комнате, значит, у меня с головой плохо.
Он шагнул к фигуре, и та, как все призраки, порожденные переутомлением, естественно, продолжала сохранять одно и то же расстояние между собой и Хэммилом. Она скользнула в глубь дома и, достигнув веранды, растворилась в ослепительном свете сада, превратившись в плывущие пятна внутри глазных яблок. Хэммил отправился по своим делам и проработал до конца дня. Придя домой обедать, он обнаружил себя сидящим за столом. Двойник поднялся и поспешно удалился.
Ни одна живая душа не знает, каково пришлось Хэммилу в эту неделю. Усилившаяся эпидемия продержала Спэрстоу все это время среди кули, и ему только и удалось что дать Мотрему телеграмму с просьбой переночевать у Хэммила в бунгало. Но Мотрем находился за сорок миль от ближайшего телеграфа и ведать ни о чем не ведал, кроме своей геодезической службы, до того момента, как воскресным утром повстречался с Лаундзом и Спэрстоу, которые направлялись к Хэммилу на еженедельное сборище.
-- Будем надеяться, у бедняги сегодня настроение получше, -- заметил Лаундз, соскакивая с лошади у входа в дом. -- Он, видно, еще не вставал.
-- Сперва я взгляну, как он, -- остановил его доктор.--Если спит, не станем его будить.
Минуту спустя он позвал их, и по его голосу они уже поняли, что произошло.
Панкху все еще раскачивали взад-вперед над постелью, но Хэммил покинул этот мир по крайней мере три часа назад.
Он лежал в той же позе -- на спине, сжав пальцы в кулак, вытянув руки вдоль тела, -- в какой неделю назад видел его Спэрстоу. В широко раскрытых глазах застыл страх, не поддающийся никакому описанию.
Мотрем, вошедший в комнату после Лаундза, нагнулся и слегка коснулся губами лба покойного.
-- Счастливец ты, счастливец!--прошептал он.
Но Лаундз, первым встретивший взгляд покойника, вздрогнул и, попятившись, отошел в другой угол комнаты.
-- Бедняга, бедняга! А я еще так злился на него в последний раз. Спэрстоу, надо было нам последить за ним. Он что, сам?..
Спэрстоу с привычной легкостью закончил осмотр, напоследок обойдя всю спальню.
-- Нет, не сам,--отрубил он. -- Следов никаких. Кликните слуг.
Слуги вошли, их было с десяток, они перешептывались и выглядывали друг у друга из-за плеча.
-- Когда ваш сахиб лег спать? -- спросил Спэрстоу.
-- Мы думаем, в одиннадцать или в десять, -- ответил камердинер Хэммила.
-- Здоров он был? Хотя откуда тебе знать.
-- По нашему разумению, он не был болен. Но три ночи он очень мало спал. Я это знаю, я видел, как он все ходил и ходил, особенно в средней части ночи.
Когда Спэрстоу стал поправлять простыню, на пол со стуком упала большая охотничья шпора. Доктор издал стон. Камердинер, вытянув шею, посмотрел на труп.
-- Что ты по этому поводу думаешь, Чама? -- спросил Спэрстоу, уловив выражение, появившееся на темном лице.
-- Рожденный небом, по моему ничтожному мнению, тот, кто был моим господином, спустился в Подземные Края и там бьы схвачен, ибо недостаточно быстро бежал. Шпора показывает, что он боролся со Страхом. То же проделывают люди моего племени, только с помощью шипов, когда их сковывают чарами, чтобы легче было настичь их во сне, и они не осмеливаются заснуть.
-- Чама, ты фантазер. Иди приготовь печати, чтобы наложить их на имущество сахиба.
-- Бог сотворил рожденного небом. Бог сотворил меня. Кто мы такие, чтобы вникать в промысл божий? Я велю остальным слугам держаться подальше, пока вы будете пересчитывать вещи сахиба. Все они воры и чтонибудь стащат.
Своим спутникам Спэрстоу сказал:
-- Насколько я могу разобраться, смерть могла наступить от чего угодно -- от остановки сердца, от теплового удара, от любого другого удара судьбы. Придется заняться описью его пожитков и всем прочим.
-- Он умер от страха, -- настаивал Лаундз. -- Посмотрите на его глаза! Бога ради, только не давайте хоронить его с открытыми глазами!
-- От чего бы он ни умер, теперь все неприятности для него позади,-тихо проговорил Мотрем.
Спэрстоу что-то рассматривал в открытых глазах покойника.
-- Подите сюда, -- окликнул он. -- Видите там что-нибудь?
-- Я не могу смотреть! -- жалобно простонал Лаундз. -- Закройте ему лицо! Неужто есть такой страх на земле, чтобы привести человека в подобный вид? Это ужасно. Спэрстоу, да закройте же его!
-- Нет такого страха... на земле, -- отозвался Спэрстоу.
Мотрем заглянул через его плечо и пристально вгляделся в покойника.
-- Ничего не вижу, кроме расплывчатых пятен в зрачке. Знаете сами, ничего там нет и быть не может.
-- Сущая правда. Ладно, давайте прикинем. Уйдет полдня на то, чтобы сколотить какой ни на есть гроб, а умер он, должно быть, около полуночи... Лаундз, дружище, ступайте скажите, чтобы кули выкопали яму рядом с могилой Джевинса. Мотрем, обойдите весь дом вместе с Чамой, проследите, чтобы на все имущество наложили печати. Пришлите ко мне сюда двоих мужчин, я все улажу.
Двое слуг с могучими руками, воротясь к своим, поведали странную историю о том, как доктор-сахиб напрасно пытался вернуть к жизни их господина всякими колдовскими способами -- подносил небольшую зеленую коробку по очереди к обоим глазам покойного, несколько раз щелкал ею и озадаченно бормотал, а потом унес зеленую коробку с собой.
Гулкий стук молотка по гробу -- звук малоприятный, но люди опытные утверждают, что гораздо ужаснее тихое шуршание ткани, свист разматывающихся и наматывающихся лент, когда того, кто упал при дороге, обряжают для похорон и, постепенно обвивая, опускают вниз, пока спеленатая фигура не коснется дна, и когда никто не протестует против постыдно поспешного погребения.
В последний момент Лаундза охватили угрызения совести.
-- А службу будете сами читать? От начала до конца? -- спросил он.
-- Да, собирался. Но по гражданской линии вы старше меня чином. Можете взять работу на себя, коли хотите.
-- Я вовсе не это имел в виду. Просто я подумал, не поискать ли нам где-нибудь капеллана, я берусь ехать за ним куда угодно, -- все-таки бедный Хэммил заслужил, чтобы мы для него постарались. Вот и все.
-- Ерунда! -- заявил Спэрстоу и приготовился произнести потрясающие душу слова, которыми открывается погребальная служба.
После завтрака они в молчании выкурили трубки в память об умершем. Потом Спэрстоу рассеянно заметил:
-- Это не по медицинской части.
-- Что именно?
-- То, что можно прочесть в глазах покойника.
-- Ради всего святого, оставьте вы эти страсти в покое! -- взмолился Лаундз. -- Я был свидетелем того, как туземец умер от страха, когда на него прыгнул тигр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96