— Точно, — поддержал его лавочник Йова, — и проведем его по бюджету, как общинного писаря.
— Глуп ты, Йова! — проговорил писарь и громко рассмеялся.
— Я сказал, что думал! Мы собрались здесь посоветоваться, и я сказал свое мнение. Не мило — не слушай, только и делов-то.
— Я думаю, — повторил батюшка свое предложение, — возьмем ребенка все вместе, и будет он дитя общины.
— Это совсем неплохо, — торопливо вставил лавочник Йова. — Только каким образом? Надо ли его считать собственностью всей общины или только правления? И в таком случае как быть с инвентарной книгой — будем мы его туда записывать?
Писарь снова захохотал, а Йова поскорей заказал писарю еще одну порцию водки, чтобы задобрить его и расположить к себе.
— Не думаю, чтобы община могла считать его своей собственностью, — спокойно продолжал батюшка, — а как сиротку, как подкидыша содержать она его может.
Староста едва дождался, пока батюшка кончит и, злобно посмотрев на него, сказал:
— Не выйдет, мы с вами не община! Вы думаете, село согласится, чтобы мы содержали дитя общины? Подумали ли вы, как это все раздует Радое Убогий, как это дойдет до самого уездного начальника, а там, не дай бог, и до газет. Уж чему не бывать, тому не бывать!
— А чему тогда бывать? — нетерпеливо влез в разговор лавочник. — Церковь взять ребенка не может, община тоже… Куда же его девать? Писарь, вот ты человек умный, — залебезил перед писарем лавочник, — скажи нам, что ты думаешь, мы тебя все послушаем!
— Гм! — произнес писарь. — Я ничего не думаю.
— Скажи, друг, — попросил и староста, стукнув по столу, чтобы писарю принесли еще водки.
— Ну… — не спеша начал писарь, — я вот что думаю…
Все навострили уши и уставились писарю прямо в глаза.
— Я, братья, думаю, что Аника родом не из нашего села, а из Крман. По закону, община должна заботиться о своих бедняках, а следовательно, ребенка Аники должна кормить крманская община.
Все были поражены, и по лицам разлилась радость.
— Вот это да! — воскликнул первым лавочник Йова.
— Ты это в самом деле, друг? — добавил батюшка.
— Писарь, золотые твои слова! — восторженно сказал староста, вскочил и поцеловал писаря меж глаз.
— Только так, друзья, и никак иначе, — спокойно и веско подтвердил писарь. — Так говорит закон! Предоставьте это мне, а я набросаю документик. Идите и спите спокойно, но предварительно заплатите за то, что я выпил.
— А когда ты напишешь документ? — полюбопытствовал староста.
— Это уж моя забота, — ответил писарь. — Ты только распорядись, чтобы завтра на заре Срея с документом и ребенком двинулся в Крманы.
— Разве он сразу и ребенка понесет?
— Конечно, сразу.
Все вдруг развеселились. Кто бы подумал, что все обернется так удачно!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ. Содержание письма общины села Прелепницы от 29 марта 1891 года, за номером 143
ПРАВЛЕНИЕ ОБЩИНЫ СЕЛА ПРЕЛЕПНИЦЫ
№ 143
29 марта 1891 года
Прелепница

ПРАВЛЕНИЮ ОБЩИНЫ СЕЛА КРМАНЫ
Аника, жена здешнего жителя покойного Алемпия, а ныне вдова последнего, сочетавшись официальным браком с покойным, стала в силу вышеозначенного жительницей общины села Прелепницы. В связи со смертью Алемпия она стала вдовой данной общины и тем самым перестала быть женой покойного Алемпия, а следовательно, согласно записям, сделанным в церковных книгах, будучи родом из села Крманы, она принадлежит к вышеуказанному селу, как жительница его общины, обязанной на основе соответствующих статей специальных законов заботиться о тех своих членах, которые не имеют средств к пропитанию.
Смягчающее обстоятельство состоит в том, что вышеупомянутая Аника по собственному желанию сбежала из общины куда-то, где собирается проживать и в дальнейшем. Однако в последнее время Аника безответственно родила ребенка, которого ни в коем случае нельзя назвать потомством покойного Алемпия ввиду того, что он умер за тринадцать месяцев до намерения Аники родить ребенка.
Основываясь на том, что ребенка Аники трудно назвать родившимся в браке, его смело можно признать внебрачным и тем самым отнести к числу бедняков общины, к которым принадлежала бы и его мать, если бы она не пренебрегла своим правом на милостыню, убежав в неизвестном направлении.
Вследствие вышеизложенного вышеупомянутая община обязана содержать ребенка, поскольку Аника родилась в ней, на основании чего имеем честь выслать в качестве приложения № 1 ребенка, которого отныне следует рассматривать как находящегося на содержании вышеупомянутой общины.
О получении данного письма, а также приложения к нему просим сообщить соответствующим письмом.
Писарь Председатель правления
Пайя Еремич Мича Ристич
(М. П.)
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. О ни сном ни духом не виноватой общине, которая не заваривала прелепницкой каши и потому не собиралась расхлебывать ее
В субботу на рассвете посыльный Срея, сунув письмо прелепницкой общины за № 143 за кушак, а приложение к этому официальному документу — под мышку, отправился в Крманы. Документ за кушаком вел себя тихо, и с ним Срея шел бы себе весело и беззаботно, но с приложением была беда. Мало-помалу приложение так разоралось, что Срее не раз приходило на ум просто выбросить его. К тому же, почувствовав влагу на ладони, Срее пришлось один раз даже перепеленать приложение к документу № 143. В конце концов ему так надоели писк и визг, что он полез в торбу, отломил кусок кукурузной лепешки, набил приложению рот и не спеша двинулся дальше.
Солнце уже взошло, туман над распаханными полями рассеялся, за кустами слышалась песня жаворонка, и Срея, отирая ладонью пот со лба, лениво шагал к уже показавшимся вдали Крманам.
А тем временем в Крманах тамошний староста беззаботно сидит себе в правлении, не ведая, что ему готовит наступивший день. Крманский староста Радисав — человек рассудительный и умный. Разумеется, в делах он не разбирается, зато внешность у него такая видная, настоящий гвардеец, что любо-дорого посмотреть на него, когда он усаживается за председательский стол или обрушивается на тебя с бранью. Ему это даже как-то идет. В свое время он служил в армии и был там капралом, а потому и общиной своей управляет по-военному. Придут, скажем, крестьяне, спорящие из-за пастбища, и станут один посередине комнаты, другой у дверей. Он смерит их взглядом и как гаркнет:
— А ну, построиться, ребята! Становись! Как стоишь! Иди сюда, стань рядом с ним… так… Равняйсь! Да ты не на меня смотри, а на него! Равняйсь!
Или, скажем, позовет посыльного и прикажет:
— Поднимай село по тревоге и объяви, что завтра выступаем отбывать трудовую повинность, будем чинить дорогу. Вот тебе приказ окружного начальства, зачитаешь перед строем.
Так же, по-военному, вершит он и канцелярские дела. Получит из уезда какую-нибудь бумагу и, вместо обычного «Принято к сведению», напишет на нем просто «Слушаюсь!».
Таков староста Радисав, решительный, неумолимый, и так он вершит все дела.
И вот такой, какой есть, сидит он в правлении беззаботно, не ведая, что ему готовит наступивший день. Только он встал, чтобы пойти по какому-то делу к члену правления Ивко, как входит крманский посыльный и говорит:
— Пришел Срея из Прелепницы, принес какой-то документ.
— Давай сюда этот документ! — приказал Радисав. Посыльный принес письмо. Радисав вскрыл его, подошел к окну и стал читать, бормоча себе под нос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49