Слышу по радио:
— Противник впереди справа! На встречных.
Вижу: бомбардировщики идут немного повыше меня и пониже Леонова. Впереди — истребители. Снижаясь, разгоняю скорость. Леонов уходит вверх, оттуда пикирует, бьет истребителей. Один загорелся, другие переворотом уходят вниз, прямо ко мне. Атакуем по ходу дела и идем к бомбовозам — надо сорвать их удар. Вот и они.
Атака на встречных курсах длится секунды. И если в воздухе мгла, то трудно сказать, насколько успешна атака. Короче — сбитых пока не вижу. Идем в разворот. Атакуем. Раз, другой, третий. Вижу, как валятся бомбы. Кто-то горит, падает. Кто— то раскрыл парашют.
Бой длится пять или шесть минут. Слышу команды: к месту торопят какую-то группу, чтобы нам помогли. Слышу ответ ее командира:
— Нечего им помогать. Они уже собираются, всех разогнали.
Невдалеке проходит группа Ла-5. Это их наводили на нас. Осматриваюсь. Ударная группа в сборе. Слышу доклад Леонова: «Порядок. Пристраиваюсь». Всего лишь два слова, но смысл огромный: мы отразили налет, сами все целы и даже сбили несколько самолетов. А сколько? Нажимаю на кнопку радиостанции, прошу помочь офицера-наводчика. Слышу ответ:
— Точно сказать не могу. Пять или шесть…
Неплохо, особенно если учесть, что превосходство врага было почти пятикратным. Но успехи не радуют — недавно погиб Голубенке. Капитан. Командир эскадрильи. Будто живой он у меня в глазах. Среднего роста, подтянутый, удивительно скромный, удивительно смелый. Сколько испытаний выпало на его долю! Родился он в восемнадцатом, с детства познал и холод, и голод, и нищету. Болел оспой — страшной в то время болезнью, остался рябым. Это угнетало его, а люди не замечали, находили его красивым. Он очень любил коллектив, уважал подчиненных, считался с их мнением, что дано далеко не всем. Очень берег людей.
— Что ты все сам да сам, — говорил я ему, — у тебя подчиненных нет? Или не доверяешь?
Он улыбался смущенно:
— Да нет, доверяю. И знаю, что выполнят. Но полет очень сложный. Лучше я сам…
Садимся. Заруливаем. Техники окружают машины, начинают приводить их в боевую готовность. Подходит начальник штаба полка, докладывает: «В воздухе восемь „серых“. „Серые“ — это эскадрилья младшего лейтенанта Сергея Егорова. Они летают на Як-1. Самолетов Як-3 пока еще не хватает.
Слышу хлопок ракеты. Вижу, взлетает шестерка из группы «Меч». Шишкин повел на помощь «серым», схватившимся с группой «Фокке-Вульф-190». Они ушли, а я беспокоюсь, жду, гляжу на часы. Как они там? Успеет ли Шишкин? Как покажет себя Як-1 в бою с «Фокке-Вульфом»? Мы еще с ними не встречались.
Проходит сорок минут. Летят. Возвращаются. У Егорова двух не хватает. Сердце сжимает боль. Трудно, ужасно трудно, если так вот стоишь на земле и видишь, что группа после воздушного боя приходит не в полном составе. Воюю четвертый год, а привыкнуть никак не могу. Будто сынов теряю…
Как все получилось? Группа Егорова встретила шесть «фокке-вульфов». Истребители штурмовали наши войска. Они только что сбросили бомбы и пошли в боевой разворот, четверка и несколько сзади — пара. Момент был удачный, и Егоров атаковал их с хода без особых маневров. Один загорелся, другие, уходя от удара, бросились в разные стороны. Но сзади оказались еще шесть ФВ-190. Они атаковали и сбили сразу двоих, лейтенантов Сись-ко и Кнута. А вслед за этой шестеркой невесть откуда свалилась еще одна, третья…
Шесть против семнадцати. В таких условиях побеждать нелегко. Выйти из боя и то не просто. А если учесть, что ФВ-190 мало в чем уступает нашему Як-1, тогда вообще тяжело. Но летчики дрались отчаянно и запросили помощь только тогда, когда горючее и боеприпасы были уже на исходе, а силы и нервы, как говорят, на пределе. За это время противник вывел из боя свою первую группу, но вместо нее ввел сразу две, намереваясь, вполне вероятно, уничтожить наших пилотов всех до единого.
В этот горячий момент и нагрянула группа «Меч». Шишкин ударил сверху, с солнечной стороны, внезапно — немцы не ждали его со своей территории. Летчики сделали только одну атаку, и этого было достаточно: четыре самолета упали, остальные, увидев эмблему «Меча», разлетелись в разные стороны.
ФВ-190…
Новый и сильный враг. Я видел его еще до войны, в феврале сорок первого. Он стоял в закрытом ангаре. Там же стояли и другие немецкие самолеты: Ме-109, Хе-111, Хе-113, Ю-88… Их покупали для наших конструкторов, а от летчиков почему-то держали в секрете. А надо было их показать, изучить да подраться с ними в учебном бою. Так, как делали немцы, покупая у нас самолеты. Какая бы польза была!.. А то вот сбили сразу двоих, а какая моральная травма, какой сильный удар по психике тех, кто летает на Як-1. Совсем будет плохо, если подловят кого-то из группы «Меч».
Подробно разбираем этот полет. Слушаю, что говорят пилоты, и думаю, думаю. А они говорят, комментируют детали воздушного боя, делают выводы, спорят, опровергают друг друга. И хорошо, когда так, когда столько различных мнений. Потому что обстановка воздушного боя непрерывно меняется, и каждый воспринимает ее из того положения, в котором оказался в данный момент. Но я, командир, должен проникнуть в эту разноголосицу мнений и мыслей — понять их и сделать правильный вывод. Должен. Обязан. Потому что от этого зависит успех нашей работы, нашей победы. Я говорю:
— ФВ-190 в сравнении с Як-1 имеет преимущество в скорости. Поэтому, прежде чем ударить его, надо обеспечить себя тактическим преимуществом. Во время штурмовки, когда он пикирует, гнаться за ним не надо — и не догонишь, и попадешь под огонь сзади идущих. Бить надо на выводе из пикирования и обязательно сверху. У ФВ-190 очень сильный огонь — две пушки и два пулемета, широкий звездообразный мотор, которым летчик закрывается, будто бронещитом. Поэтому лобовую атаку принимать в исключительных случаях. «Фокке-Вульф» тяжел и инертен, поэтому главным условием боя должен быть быстрый темп, резкий, энергичный маневр.
Так я думаю, так говорю, но это еще не все, я должен подраться с ФВ-190, и в данный момент это задача номер один. Надо их изучить, узнать их сильные и слабые стороны, иначе они наделают нам неприятностей.
Приближается вечер. В течение дня вылетали пять раз. Я принимал участие в первом и принимаю в последнем, шестом. Летим в составе восьми самолетов. Надо бы больше, но нам помешала погода. Плотная дымка, попав под косые лучи заходящего солнца, стоит будто стена. Сквозь нее абсолютно не видно. При полете к линии фронта она позади, и это нам на руку, но как возвращаться назад, как искать аэродром? Большая группа в подобных условиях — только помеха. В Арадо есть пеленгатор. При запросе его с самолета он может дать курс на себя, то есть на аэродром. Но мы еще с ним не работали и почти на него не надеемся. Знаем: ошибиться легко, но эта ошибка уведет за линию фронта, к врагу.
Чем выше, тем дымка слабее, тем лучше видно. Набираем три тысячи метров, и небо открывает врага: шестьдесят-семьдесят бомбардировщиков в сопровождении сорока ФВ-190 и Ме-109. Но мы не одни: справа от нас появляется группа Яков, слева — «лавочкиных». У нас на глазах армада вражеских самолетов разделяется на две части: «юнкерсы» как шли, так и идут, ФВ-190 начинают снижаться. Их задача ясна — штурмовка наземных войск.
Бой начинается сразу, с ходу. На «фокке-вульфов» налетают Ла-5;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78