500, с. 134—135; 829]. Дата назначения не названа, однако это не могло произойти позднее 991 г. [420, с. 91]. Следовательно, возможный хронологический диапазон определяется в рамках 976—990 гг. Вполне правдоподобно, что крещение Владимира происходило именно при этом иерархе. Возможно даже, что захват власти Владимиром произошел во время его понтификата.
Имя Иоанна как русского митрополита (архиепископа) упоминается не только в списках высших киевских иерархов, но и в других источниках, связанных, в частности, с канонизацией Бориса и Глеба [707, с. 60—61]. Иоанну принадлежит первое произведение из этого цикла — ”Служба Борису и Глебу” (около 1020 г.). Он пережил Владимира и продолжал выполнять свои функции до 30-х годов XI в., когда его сменил Феопемпт — первое лицо на киевской кафедре, чьи прерогативы митрополита никогда не вызывали дискуссий.
Структура киевской митрополии времен Владимира известна частично. Сколько епископий и какие именно входили в ее состав — не знаем. Во времена Аскольда Михаилу Сирину подчинялись шесть архиереев, из числа которых двое пребывали в Киеве, а четыре действовали на периферии. Сохранилась ли эта структура и позже, никаких свидетельств нет. Проблема усложняется невыясненностью вопроса о географическом распространении христианства в те времена [111, с. 84; 180, с. 163—179; 331, с. 215]. Не вызывает сомнения обращение Новгородской земли, которое, по свидетельству источников, осуществлялось через преодоление сопротивления со стороны местного населения, в том числе — с применением оружия [653, с. 112—113]. Новгородский епископ Иоаким, упоминаемый в разных источниках, в частности, в списках новгородских архиереев [441, с. 160, 163, 473, 551 и др.], — особа реальная. Его записи использованы местными летописцами более позднего времени .
Сообщения о крещении якобы в конце Х в. Суздальско-Ростовской земли, об основании там города Владимира и Владимирской епархии вообще не соответствуют действительности (о чем речь шла выше). Владимир-на-Клязьме основан правнуком ”равноапостольного” князя — Владимиром Мономахом. Однако сведения о ростовском епископе Феодоре, посвященном в сан при Владимире Святом, считаем достоверными. Он рукоположен около 990 г., но вскоре был вынужден бежать от неподдатливых мерянских язычников; перебрался в Суздаль, но в 1010 г. вернулся в Ростов. В 1014 г. переехал в Киев, где и умер в 1023 г.
В Никоновской летописи под 992 г. имеется запись о посвящении митрополитом Леоном епископов: Неофита Черниговского, Феодора Ростовского, Стефана Владимирского (на Волыни), Никиты Белгородского [440, с. 64—65; 654, с. 62—65]. Но это сообщение опровергается тем, что все перечисленные лица (за исключением Феодора Ростовского) и именно в тех же ролях встречаются в источниках конца XI — начала XII в. как современники (и участники) событий того времени.
Так, черниговский епископ Неофит принимал участие в перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. [707, с. 62]. Печерский игумен Стефан (позднее настоятель Кловского монастыря в Киеве), посвященный епископом во Владимир-Волынский где-то в конце 80-х или в начале 90-х годов XI в., в ранге епископа упоминается под 1091 г. [250, с. 202]. Умер он в 1094 г. [там же, с. 217]. С Никитой Белгородским дело намного сложнее. В источниках его особа как бы раздвоилась. По свидетельству ”Сказания чудес св. Романа и Давида”, епископ Никита из Белгорода принимал участие в упомянутом выше перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. [707, с. 62], однако по свидетельству ”Повести временных лет” белгородский епископ с этим же именем принимал участие в другой аналогичной церемонии, которая происходила в 1115 г. [250, с. 277—280]. Он был рукоположен годом раньше [там же, с. 277]; следовательно, в 1072 г. никак не мог быть епископом. Очевидно, это ошибка агиографа (Лазаря Вышгородского) [158], вполне понятная, тем более, что в некоторых рассказах, посвященных акту 1072 г., находим еще и имя Стефана Белгородского [440, с. 99].
Трудно представить себе случайное стечение такого количества независимых друг от друга совпадений. Поэтому считаем, что реестр Никоновской летописи, очевидно, базировавшейся на церковных документах, является анахронизмом, который проецирует сообщения второй половины XI — первой половины XII в. в конец Х в. Хронисты XVI в. использовали списки местных иерархов, относя первые названные в них имена ко временам Владимира Святославича.
Подводя итоги существующим известиям, можно с большей или меньшей долей достоверности утверждать наличие в конце Х в. следующих кафедр: киевской (переяславской?) митрополии (Феофилакт Севастийский, позднее — Иоанн I); епископий в Новгороде (Иоаким) и Ростове (Феодор). Проблематичным, но вполне вероятным является существование кафедр в Белгороде, Чернигове и Владимире-Волынском, что подтверждается географическими соображениями и исторической традицией. Можно предположить также основание епархии в Полоцке и Турове, хотя про них у нас нет никаких упоминаний. Немного позднее к ним, очевидно, была добавлена Тмутараканская епископия.
Очень интересным является вопрос о Переяславе, который уже в IX в. выступает в источниках как третий по значению центр Руси. Переяславская епархия, вне всякого сомнения, принадлежит к старейшим, однако проблема усложняется вопросом, где именно находилась резиденция Русского митрополита. Исследователей давно интересуют сообщения, которые связывают деятельность высшего иерарха Руси не с Киевом, а с Переяславом Оставим в стороне свидетельство ”Повести временных лет”, которая называет митрополитом переяславским Ефима Скопца — современника Владимира Мономаха [250, с. 200]. Эту неточность легко объяснить далекой традицией, которая, однако, в свою очередь требует объяснения. Действительно, по некоторым данным существовал другой митрополит — Ефрем, который жил в середине XI в. В списках киевских архиереев он назван после Илариона и перед Георгием [441, с. 473]. В летописном тексте этот иерарх упоминается под 1055 г. [там же, с. 183].
Никоновская летопись прямо утверждает, что во времена Владимира резиденция митрополита находилась в Переяславе [440]. Наиболее серьезным документом является титулатура митрополита Леона — автора трактата ”Про опресноки”: в некоторых списках он назван ”Переяславским” (???????????? ??? ’?? ’????? ??????????) [420, с. 88]. Трудно переоценить значение этого источника. Из него становится ясным, что Переяслав действительно был резиденцией высших иерархов Руси практически от самого основания кафедры. Особенно после переворота 882 г., когда христианство временно утратило значение государственной религии. Поэтому киевские митрополиты стремились (или же были вынуждены) держаться подальше от столицы. Эта традиция существовала некоторое время и после акта 988 г. Исследователи считают, что перенесение митрополии в Киев произошло при Феопемпте около 1039 г. [180, с. 328—329; 331, с. 219; 420, с. 92—93; 452, с. 39]. Возможно, это случилось раньше, при Иоанне I, однако принципиального значения это уточнение не имеет. Оно не может изменить общей тенденции, которая ярко отражает необычайно сложный процесс утверждения христианства на Руси.
ГЛАВА V
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ”ВЛАДИМИРОВОЙ ЛЕГЕНДЫ”
Междоусобицы 1015—1036 гг. Киевский князь Владимир Святославич умер 15 июля 1015 г. [250, с. 115]. Внезапная его кончина произошла в чрезвычайно напряженный момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
Имя Иоанна как русского митрополита (архиепископа) упоминается не только в списках высших киевских иерархов, но и в других источниках, связанных, в частности, с канонизацией Бориса и Глеба [707, с. 60—61]. Иоанну принадлежит первое произведение из этого цикла — ”Служба Борису и Глебу” (около 1020 г.). Он пережил Владимира и продолжал выполнять свои функции до 30-х годов XI в., когда его сменил Феопемпт — первое лицо на киевской кафедре, чьи прерогативы митрополита никогда не вызывали дискуссий.
Структура киевской митрополии времен Владимира известна частично. Сколько епископий и какие именно входили в ее состав — не знаем. Во времена Аскольда Михаилу Сирину подчинялись шесть архиереев, из числа которых двое пребывали в Киеве, а четыре действовали на периферии. Сохранилась ли эта структура и позже, никаких свидетельств нет. Проблема усложняется невыясненностью вопроса о географическом распространении христианства в те времена [111, с. 84; 180, с. 163—179; 331, с. 215]. Не вызывает сомнения обращение Новгородской земли, которое, по свидетельству источников, осуществлялось через преодоление сопротивления со стороны местного населения, в том числе — с применением оружия [653, с. 112—113]. Новгородский епископ Иоаким, упоминаемый в разных источниках, в частности, в списках новгородских архиереев [441, с. 160, 163, 473, 551 и др.], — особа реальная. Его записи использованы местными летописцами более позднего времени .
Сообщения о крещении якобы в конце Х в. Суздальско-Ростовской земли, об основании там города Владимира и Владимирской епархии вообще не соответствуют действительности (о чем речь шла выше). Владимир-на-Клязьме основан правнуком ”равноапостольного” князя — Владимиром Мономахом. Однако сведения о ростовском епископе Феодоре, посвященном в сан при Владимире Святом, считаем достоверными. Он рукоположен около 990 г., но вскоре был вынужден бежать от неподдатливых мерянских язычников; перебрался в Суздаль, но в 1010 г. вернулся в Ростов. В 1014 г. переехал в Киев, где и умер в 1023 г.
В Никоновской летописи под 992 г. имеется запись о посвящении митрополитом Леоном епископов: Неофита Черниговского, Феодора Ростовского, Стефана Владимирского (на Волыни), Никиты Белгородского [440, с. 64—65; 654, с. 62—65]. Но это сообщение опровергается тем, что все перечисленные лица (за исключением Феодора Ростовского) и именно в тех же ролях встречаются в источниках конца XI — начала XII в. как современники (и участники) событий того времени.
Так, черниговский епископ Неофит принимал участие в перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. [707, с. 62]. Печерский игумен Стефан (позднее настоятель Кловского монастыря в Киеве), посвященный епископом во Владимир-Волынский где-то в конце 80-х или в начале 90-х годов XI в., в ранге епископа упоминается под 1091 г. [250, с. 202]. Умер он в 1094 г. [там же, с. 217]. С Никитой Белгородским дело намного сложнее. В источниках его особа как бы раздвоилась. По свидетельству ”Сказания чудес св. Романа и Давида”, епископ Никита из Белгорода принимал участие в упомянутом выше перенесении мощей Бориса и Глеба в 1072 г. [707, с. 62], однако по свидетельству ”Повести временных лет” белгородский епископ с этим же именем принимал участие в другой аналогичной церемонии, которая происходила в 1115 г. [250, с. 277—280]. Он был рукоположен годом раньше [там же, с. 277]; следовательно, в 1072 г. никак не мог быть епископом. Очевидно, это ошибка агиографа (Лазаря Вышгородского) [158], вполне понятная, тем более, что в некоторых рассказах, посвященных акту 1072 г., находим еще и имя Стефана Белгородского [440, с. 99].
Трудно представить себе случайное стечение такого количества независимых друг от друга совпадений. Поэтому считаем, что реестр Никоновской летописи, очевидно, базировавшейся на церковных документах, является анахронизмом, который проецирует сообщения второй половины XI — первой половины XII в. в конец Х в. Хронисты XVI в. использовали списки местных иерархов, относя первые названные в них имена ко временам Владимира Святославича.
Подводя итоги существующим известиям, можно с большей или меньшей долей достоверности утверждать наличие в конце Х в. следующих кафедр: киевской (переяславской?) митрополии (Феофилакт Севастийский, позднее — Иоанн I); епископий в Новгороде (Иоаким) и Ростове (Феодор). Проблематичным, но вполне вероятным является существование кафедр в Белгороде, Чернигове и Владимире-Волынском, что подтверждается географическими соображениями и исторической традицией. Можно предположить также основание епархии в Полоцке и Турове, хотя про них у нас нет никаких упоминаний. Немного позднее к ним, очевидно, была добавлена Тмутараканская епископия.
Очень интересным является вопрос о Переяславе, который уже в IX в. выступает в источниках как третий по значению центр Руси. Переяславская епархия, вне всякого сомнения, принадлежит к старейшим, однако проблема усложняется вопросом, где именно находилась резиденция Русского митрополита. Исследователей давно интересуют сообщения, которые связывают деятельность высшего иерарха Руси не с Киевом, а с Переяславом Оставим в стороне свидетельство ”Повести временных лет”, которая называет митрополитом переяславским Ефима Скопца — современника Владимира Мономаха [250, с. 200]. Эту неточность легко объяснить далекой традицией, которая, однако, в свою очередь требует объяснения. Действительно, по некоторым данным существовал другой митрополит — Ефрем, который жил в середине XI в. В списках киевских архиереев он назван после Илариона и перед Георгием [441, с. 473]. В летописном тексте этот иерарх упоминается под 1055 г. [там же, с. 183].
Никоновская летопись прямо утверждает, что во времена Владимира резиденция митрополита находилась в Переяславе [440]. Наиболее серьезным документом является титулатура митрополита Леона — автора трактата ”Про опресноки”: в некоторых списках он назван ”Переяславским” (???????????? ??? ’?? ’????? ??????????) [420, с. 88]. Трудно переоценить значение этого источника. Из него становится ясным, что Переяслав действительно был резиденцией высших иерархов Руси практически от самого основания кафедры. Особенно после переворота 882 г., когда христианство временно утратило значение государственной религии. Поэтому киевские митрополиты стремились (или же были вынуждены) держаться подальше от столицы. Эта традиция существовала некоторое время и после акта 988 г. Исследователи считают, что перенесение митрополии в Киев произошло при Феопемпте около 1039 г. [180, с. 328—329; 331, с. 219; 420, с. 92—93; 452, с. 39]. Возможно, это случилось раньше, при Иоанне I, однако принципиального значения это уточнение не имеет. Оно не может изменить общей тенденции, которая ярко отражает необычайно сложный процесс утверждения христианства на Руси.
ГЛАВА V
ВОЗНИКНОВЕНИЕ ”ВЛАДИМИРОВОЙ ЛЕГЕНДЫ”
Междоусобицы 1015—1036 гг. Киевский князь Владимир Святославич умер 15 июля 1015 г. [250, с. 115]. Внезапная его кончина произошла в чрезвычайно напряженный момент.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106