К этой проблеме мы еще вернемся в следующем разделе.
А. Г. Кузьмин отождествляет ”Слово” с ”Корсунской легендой”, мысль о существовании которой гипотетически выдвинул А. А. Шахматов [309, с. 350; 311, с. 114]. С этим трудно согласиться. В Корсуньском эпизоде отсутствует что-либо принципиально новое по сравнению с ”Повестью временных лет”. Поэтому и саму ”Повесть” с таким же успехом можно было бы назвать ”Корсунской легендой”. Да и реальное существование этой легенды на современном уровне разработки проблемы выглядит более чем сомнительным.
Западноевропейские источники об акте 988 г., как отмечалось выше, отсутствуют. Только у Титмара Мерзебургского (который писал в 1018 г. и может считаться современником) есть известие о личном крещении Владимира: ”Взяв из Греции жену, по имени Елена, обрученную ранее за Оттона III, от которой последний был обманным образом отстранен, он (Владимир. — М. Б .) по настоянию жены принял христианскую веру, которой, однако, праведными делами не украсил. Это был величайший сластолюбец, человек жестокий, чинивший насилие слабым грекам” [Thit. Chron.; см.: 247, с. 75].
Трудно нагромоздить в таком коротком отрывке больше ошибок, чем в цитированном тексте. Греческую принцессу, выданную за Владимира, звали не Елена, а Анна. Здесь, очевидно, путаница с княгиней Ольгой, чью надгробную плиту информатор Титмара видел в Десятинной церкви. Анна никогда не была помолвлена с императором Оттоном III. Титмар, очевидно, имел в виду неудачное сватовство французского принца Роберта, но как звали греческую принцессу, чьей руки он добивался, нам не известно [107, с. 495—498]. Анна приходилась родной теткой Оттону III и поэтому никак не могла выступать в роли невесты. Поэтому отпадает и обвинение греческих царей Василия и Константина в коварстве.
Неверно, что Владимир крестился по настоянию жены, так как вступил с ней в брак уже будучи христианином. Неверно, что он ”чинил насилие” бедным грекам. Напротив, киевский князь спас престол для своего нового родственника Василия II; возвратил ему Херсонес и в дальнейшем поддерживал с Константинополем лояльные и союзнические отношения. Подобные неточности резко снижают источниковедческое значение хроники Титмара.
Византийским источникам также ничего не известно об обращении киевского князя в христианство: религиозный аспект проблемы совершенно не отразился в греческих хрониках того времени. Вместо этого в них содержатся очень важные свидетельства о событиях, связанных с осуществлением религиозного акта 988 г. Лев Диакон [Leon. Diac.; см.: 275, с. 37—42] был современником Владимира, но свою хронику довел только до смерти Иоанна Цимисхия, которая произошла в 976 г. Правление Василия II и его брата Константина VIII в ней совершенно не освещено. Однако это единственный византийский источник, в котором упоминается о взятии Херсонеса. Этим определяется и его особое значение: если бы не свидетельство Льва, критическая литература, очевидно, поспешила бы взять под сомнение достоверность летописных сведений как порождение пресловутой ”Корсунской легенды”.
Остальные греческие авторы сообщают о переговорах Василия II с киевским князем, о заключении между ними договора о помощи против Варды Фоки, а также о браке царевны Анны с русским князем. Наиболее ранними являются свидетельства Михаила Пселла — известного философа, ученого, историка, публициста и государственного деятеля, который жил в середине XI в. Приведем его сообщение полностью.
”Император Василий убедился в нерасположении к нему греков и так как незадолго перед тем к нему спешно пришел от тавроскифов (Русь. — М. Б .) значительный военный отряд, то он, соединив их [к своему войску] и устроив другую наемную силу, выслал их противу расположенной на другой стороне (Босфора. — М. Б .) фаланги” [127, с. 94]. Речь идет о передовом отряде Фоки, возглавленном полководцем Дельфиной, который ранней весной 988 г. вышел к Хрисополю.
Далее: ”Они (тавроскифы. — М. Б .) были посланы против расположенной на другой стороне фаланги, явившись пред нею сверх ожидания, когда противники не были возбуждены к битве, но обратились к пьянству, они убили из них не малое число, а других рассеяли в разные стороны. Потом им пришлось выдержать крепкий бой и с самим Фокой. Тогда явился при войске и царь Василий, только что отпустивший бороду и приобретший военную опытность. Не был в отсутствии из лагеря и брат его Константин” [127, с. 92].
Очень короткие упоминания содержатся в более поздних хрониках — Скилицы-Кедрина и Зонары, которые повторяют друг друга и почти ничего не добавляют нового. В первой хронике читаем: император Василий ”долго убеждал бунтовщиков (Дельфину. — М. Б .) отступить от Хрисополя, но не мог убедить. Снарядив ночью корабли и посадив на них русов, — так как он успел позвать их на помощь и сделать их князя Владимира своим зятем, женив его на своей сестре Анне, — неожиданно переправляется с ними [через пролив] и, напав на врагов, легко овладевает ими” [Scyl., II, 444].
У Зонары: ”Когда Дельфина стал лагерем вблизи Хрисополя, император неожиданно напал на него с народом русским, — так как вступил в родство с князем русским Владимиром, выдав за него сестру свою Анну, — и легко овладел противником” [Zon., II, 221].
Цитированные сообщения важны для нас тем, что, во-первых, подтверждают древнерусское предание и помогают отделить в нем достоверное от сомнительного, а во-вторых, дают возможность установить хронологическую последовательность событий.
Источниковедческое значение имеют и свидетельства арабских авторов, которые в основном повторяют византийскую и киевскую традиции. Первое место среди них принадлежит Яхье Антиохийскому, который происходил из египетской христианской семьи. Это ученый широкого диапазона (в частности, врач). Свою хронику он писал почти всю жизнь, доведя ее изложение до средины XI в. Ценность произведения заключается в том, что автор четко и недвусмысленно зафиксировал акт крещения киевского князя. Яхья пишет: ”И истощились его (императора Василия. — М. Б .) богатства и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился, и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону, и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей в Хрисополь” [561, с. 23—24].
Аналогичные сообщения имеются в произведениях еще двух арабских авторов XIII в. — ал-Мекина [127, с. 81] и ат-Атира [127, с. 89; 561, с. 200—202]. Оба они повторяют Яхью и, следовательно, самостоятельного источниковедческого значения не имеют. Ал-Мекин дословно переписывает своего предшественника; ат-Атир приводит заимствованный текст в сокращенном изложении. Некоторые второстепенные отличия, по мнению исследователей, возникли в результате порчи первоисточника и, таким образом, являются обычным недоразумением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106
А. Г. Кузьмин отождествляет ”Слово” с ”Корсунской легендой”, мысль о существовании которой гипотетически выдвинул А. А. Шахматов [309, с. 350; 311, с. 114]. С этим трудно согласиться. В Корсуньском эпизоде отсутствует что-либо принципиально новое по сравнению с ”Повестью временных лет”. Поэтому и саму ”Повесть” с таким же успехом можно было бы назвать ”Корсунской легендой”. Да и реальное существование этой легенды на современном уровне разработки проблемы выглядит более чем сомнительным.
Западноевропейские источники об акте 988 г., как отмечалось выше, отсутствуют. Только у Титмара Мерзебургского (который писал в 1018 г. и может считаться современником) есть известие о личном крещении Владимира: ”Взяв из Греции жену, по имени Елена, обрученную ранее за Оттона III, от которой последний был обманным образом отстранен, он (Владимир. — М. Б .) по настоянию жены принял христианскую веру, которой, однако, праведными делами не украсил. Это был величайший сластолюбец, человек жестокий, чинивший насилие слабым грекам” [Thit. Chron.; см.: 247, с. 75].
Трудно нагромоздить в таком коротком отрывке больше ошибок, чем в цитированном тексте. Греческую принцессу, выданную за Владимира, звали не Елена, а Анна. Здесь, очевидно, путаница с княгиней Ольгой, чью надгробную плиту информатор Титмара видел в Десятинной церкви. Анна никогда не была помолвлена с императором Оттоном III. Титмар, очевидно, имел в виду неудачное сватовство французского принца Роберта, но как звали греческую принцессу, чьей руки он добивался, нам не известно [107, с. 495—498]. Анна приходилась родной теткой Оттону III и поэтому никак не могла выступать в роли невесты. Поэтому отпадает и обвинение греческих царей Василия и Константина в коварстве.
Неверно, что Владимир крестился по настоянию жены, так как вступил с ней в брак уже будучи христианином. Неверно, что он ”чинил насилие” бедным грекам. Напротив, киевский князь спас престол для своего нового родственника Василия II; возвратил ему Херсонес и в дальнейшем поддерживал с Константинополем лояльные и союзнические отношения. Подобные неточности резко снижают источниковедческое значение хроники Титмара.
Византийским источникам также ничего не известно об обращении киевского князя в христианство: религиозный аспект проблемы совершенно не отразился в греческих хрониках того времени. Вместо этого в них содержатся очень важные свидетельства о событиях, связанных с осуществлением религиозного акта 988 г. Лев Диакон [Leon. Diac.; см.: 275, с. 37—42] был современником Владимира, но свою хронику довел только до смерти Иоанна Цимисхия, которая произошла в 976 г. Правление Василия II и его брата Константина VIII в ней совершенно не освещено. Однако это единственный византийский источник, в котором упоминается о взятии Херсонеса. Этим определяется и его особое значение: если бы не свидетельство Льва, критическая литература, очевидно, поспешила бы взять под сомнение достоверность летописных сведений как порождение пресловутой ”Корсунской легенды”.
Остальные греческие авторы сообщают о переговорах Василия II с киевским князем, о заключении между ними договора о помощи против Варды Фоки, а также о браке царевны Анны с русским князем. Наиболее ранними являются свидетельства Михаила Пселла — известного философа, ученого, историка, публициста и государственного деятеля, который жил в середине XI в. Приведем его сообщение полностью.
”Император Василий убедился в нерасположении к нему греков и так как незадолго перед тем к нему спешно пришел от тавроскифов (Русь. — М. Б .) значительный военный отряд, то он, соединив их [к своему войску] и устроив другую наемную силу, выслал их противу расположенной на другой стороне (Босфора. — М. Б .) фаланги” [127, с. 94]. Речь идет о передовом отряде Фоки, возглавленном полководцем Дельфиной, который ранней весной 988 г. вышел к Хрисополю.
Далее: ”Они (тавроскифы. — М. Б .) были посланы против расположенной на другой стороне фаланги, явившись пред нею сверх ожидания, когда противники не были возбуждены к битве, но обратились к пьянству, они убили из них не малое число, а других рассеяли в разные стороны. Потом им пришлось выдержать крепкий бой и с самим Фокой. Тогда явился при войске и царь Василий, только что отпустивший бороду и приобретший военную опытность. Не был в отсутствии из лагеря и брат его Константин” [127, с. 92].
Очень короткие упоминания содержатся в более поздних хрониках — Скилицы-Кедрина и Зонары, которые повторяют друг друга и почти ничего не добавляют нового. В первой хронике читаем: император Василий ”долго убеждал бунтовщиков (Дельфину. — М. Б .) отступить от Хрисополя, но не мог убедить. Снарядив ночью корабли и посадив на них русов, — так как он успел позвать их на помощь и сделать их князя Владимира своим зятем, женив его на своей сестре Анне, — неожиданно переправляется с ними [через пролив] и, напав на врагов, легко овладевает ими” [Scyl., II, 444].
У Зонары: ”Когда Дельфина стал лагерем вблизи Хрисополя, император неожиданно напал на него с народом русским, — так как вступил в родство с князем русским Владимиром, выдав за него сестру свою Анну, — и легко овладел противником” [Zon., II, 221].
Цитированные сообщения важны для нас тем, что, во-первых, подтверждают древнерусское предание и помогают отделить в нем достоверное от сомнительного, а во-вторых, дают возможность установить хронологическую последовательность событий.
Источниковедческое значение имеют и свидетельства арабских авторов, которые в основном повторяют византийскую и киевскую традиции. Первое место среди них принадлежит Яхье Антиохийскому, который происходил из египетской христианской семьи. Это ученый широкого диапазона (в частности, врач). Свою хронику он писал почти всю жизнь, доведя ее изложение до средины XI в. Ценность произведения заключается в том, что автор четко и недвусмысленно зафиксировал акт крещения киевского князя. Яхья пишет: ”И истощились его (императора Василия. — М. Б .) богатства и побудила его нужда послать к царю русов — а они его враги — чтобы просить их помочь ему в настоящем его положении. И согласился он на это. И заключили они между собою договор о свойстве, и женился царь русов на сестре царя Василия после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился, и весь народ его страны, а они народ великий. И не причисляли себя русы тогда ни к какому закону, и не признавали никакой веры. И послал к нему царь Василий впоследствии митрополитов и епископов, и они окрестили царя и всех, кого обнимали его земли, и отправил к нему сестру свою, и она построила многие церкви в стране русов. И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков, которые были у царя Василия, и отправились все вместе на борьбу с Вардою Фокою морем и сушей в Хрисополь” [561, с. 23—24].
Аналогичные сообщения имеются в произведениях еще двух арабских авторов XIII в. — ал-Мекина [127, с. 81] и ат-Атира [127, с. 89; 561, с. 200—202]. Оба они повторяют Яхью и, следовательно, самостоятельного источниковедческого значения не имеют. Ал-Мекин дословно переписывает своего предшественника; ат-Атир приводит заимствованный текст в сокращенном изложении. Некоторые второстепенные отличия, по мнению исследователей, возникли в результате порчи первоисточника и, таким образом, являются обычным недоразумением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106