Тебе надо Гомельского сюда заманить.
— Это понятно, но как?
— Он золото скупает и камни. Но помни, что не только скупает, а может и… В общем, вы с Зоей ими торговать начнете.
— Туфтой.
— Зачем? — Игорь достал из кармана коробку, выложил из нее на стол кольца, серьги, броши. — Здесь есть и настоящие. Зоя знает, какие можно давать в руки, а какие только показывать издали. Помни, ты пробрался сюда из Куйбышева, там со Степкой Ужом и Утюгом вы взяли ювелирный. Где Утюг и Степка, ты не знаешь, возможно, в Ташкент подались.
— А на самом деле?
— Там, — Игорь показал на стену, — убиты в перестрелке оба. Так вот, ты забрал долю и по документам сержанта Рыбина, вот они, пробрался в Москву. Все понял?
— Значит, могу ходить в форме?
— Можешь.
— И медали носить?
— Носи на здоровье. Твою жену предупредили. Если кто к тебе придет, его поведут, потом потеряют. Причем, поведут в открытую.
— Получается, что хата моя вся в «мусоре». Так выходит?
— Так. А теперь давайте детали оговорим.
Проговорили они почти до утра. Мишка должен был найти знакомых перекупщиков, предложить и продать им кольца и золотые диски, но главное — сказать, что есть бриллиантовая осыпь и просить за нее деньги большие. Осыпь надо показывать только издали, чтобы, не дай бог, не заподозрили. Правда, осыпь была подделкой редкой. Она лежала еще в музее Московской сыскной полиции. Делал ее известный ювелир Кохнер специально для подмены настоящей. Подлинник носила княжна Белосельская, за которой ухаживал один гвардейский офицер. Когда однажды на балу ей стало плохо, он подсыпал княжне в бокал с лимонадом порошок, а затем подменил осыпь. Княжна пришла в себя и ничего не заметила. Приехала домой, сняла осыпь, смотрит — одна веточка погнута, видимо, «гвардеец» торопился очень, когда пристегивал, руки дрожали. Вызвали ювелира, тот и заметил. Мошенника арестовали, он указал на Кохнера, у которого осыпь и нашли. А подделка осталась в музее, рядом с первым автогенным аппаратом для вскрытия сейфов и кистенем извозчика Чугунова. Позже она перекочевала в музей криминалистики МУРа.
Первое московское утро началось для Мишки неспокойно. Он нервничал, почти не мог есть. За стол сели все: кроме него еще Зоя и два оперативника. Мишка только чай выпил, а до картошки с консервами даже не дотронулся.
— Это ты зря, Михаил, — сказал рассудительный Самохин, — есть надо. Иначе перегоришь, на одних нервах тебе не продержаться.
Мишка кивнул головой, молча взял вилку, поковырял в тарелке и положил.
— Не хочется, — вздохнул он, — это пройдет. У меня и раньше так было, когда в разведку ходил, потом пообвык.
— А ты считай, что опять в разведку идешь, — сказала Зоя.
— Не могу, там враги…
— А здесь друзья, выходит? — прищурился Самохин.
— Нет, Самохин, тоже враги. Только на фронте самим собой остаешься, а здесь врагом становиться надо.
— Это ты прав. Противно. Потерпи уж, Миша, пожалуйста.
— Ну, заканчивайте, — сказала Зоя, — мне еще посуду помыть надо.
— Мы скоро, — Самохин глотнул горячего чая и тут же, открыв широко рот, начал судорожно втягивать в себя воздух.
— Не торопись, не торопись, — засмеялась Зоя.
Все просто. Женщина торопится на работу, а ей еще по хозяйству управиться надо. Просто, обыденно. И именно эта обыденность понемногу успокоила Мишку. А что, в самом деле, особенного? Начинается для него, старшего сержанта Кострова, новое дело. Да не такое уж оно новое. Когда в сорок первом он внедрился в банду Широкова, тогда оно действительно новым было. А теперь ходи по рынку, строй из себя удачливого урку да смотри в оба. Если что — он сам не прост. На ремне у него наган в кобуре, а в кармане галифе браунинг. Восемь патронов в обойме, а в них восемь никелированных пуль. Ну, попробуй подойди. А стрелять он научился. Еще как! Разведрота не такому научит. Ну, а на самый крайний случай есть у него нож. Нажмешь медную кнопку на ручке, и выбросит пружина жало стилета. Нож этот Мишка у убитого шарфюрера из диверсионной группы СС взял. Сначала завалил его в лесу под Рогачевом, а потом взял. Дважды пользовался он им и всегда наверняка. Мишка вдруг почувствовал, что хочет есть. Это было удивительно, и он пошел на кухню. Зоя из чайника обмывала тарелки, сложенные в раковину.
— Ты чего? — повернулась она к Кострову.
— Ты уж меня прости, понимаешь, есть захотел.
Зоя поглядела на Мишку и по-доброму улыбнулась.
— Ну, слава богу, успокоился.
— Вроде того.
— Садись, я как знала — отложила тебе. Погреть?
— Не надо.
Мишка уселся за кухонный стол и прямо из сковородки начал есть необыкновенно вкусную картошку и застывшие мясные консервы. Потом он допил остывший сладкий чай и вынул папиросу.
— Ну вот, теперь полный порядок, — сказал он довольно.
Муравьев
С утра он дозванивался до майора Королева: сначала тот был у руководства, потом сам проводил совещание, затем его опять вызвали к руководству.
— Вы передайте, пожалуйста, Виктору Кузьмичу, что его Муравьев из МУРа разыскивает по срочному делу, — попросил Игорь секретаря отдела.
— Хорошо, — ответил любезный женский голос, — я доложу.
«Вот так-то, брат, „доложу“, — подумал Игорь, вешая трубку, — начальству не передают, а докладывают».
Он только что вернулся из дому, куда заезжал буквально на час. Нужно было переодеться и взять кое-что из вещей. Когда он подошел к дверям квартиры, то увидел щуплого человека со связкой ключей в руке. Тот, наклонившись, копался в замке.
— Что вам надо? — спокойно спросил Игорь. Человек обернулся и, увидев милицейскую форму, почтительно захихикал.
— Я, понимаете, из домовой конторы. Площадь эвакуированных на учет берем.
— А кто позволил в квартиру лезть без спроса?
— Пустая она, товарищ начальник, а есть люди, желающие занять.
— В ней живу я.
— Нет, пустая. В ней Муравьева Нина Петровна проживала. Сейчас она в эвакуации, а сынок на фронте.
— Сынок — это я. И если я еще раз вас увижу…
— Извиняйте, извиняйте.
Человек исчез, словно растворился в полумраке лестницы. Муравьев вошел в квартиру и позвонил в домоуправление, рассказал о странном визите.
— Так, — ответил домоуправ, — интересно. Действительно, есть распоряжение Моссовета о временном вселении в свободные квартиры. — Он помолчал немного и добавил: — В общем, вы не волнуйтесь. За сигнал спасибо. Мне уже подобные поступали, да я думал… Вы сами в милиции работаете, поэтому знаете, всякие люди бывают. Еще раз спасибо за сигнал.
Игорь повесил трубку и подумал о том, как быстро повылезала из щелей всякая нечисть. Как умело маскировалась она до войны, платила взносы в МОПР и Осоавиахим, ходила на собрания, ждала своего часа. Но нет, их время не пришло и не придет никогда, для этого он и служит в уголовном розыске.
Муравьев открыл шкаф, достал из него синий костюм, тот самый, который сшил перед войной. На работе мать премировали талоном на отрез, и она взяла бостон специально для сына. Шил костюм знакомый мастер и, конечно, сделал все как надо. Всего один раз надел его Игорь, когда ходил с Инной в Большой театр на «Красный мак». Господи, давно же это было, как будто совсем в другой жизни! Он надел голубую шелковую рубашку, повязал полосатый галстук, натянул пиджак и подошел к зеркалу. Да, он казался себе необычным, просто отвык за два года от штатского костюма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46