«У-415» бесшумно двигалась под водой в направлении ко входу в пролив Ла-Манш. Вскоре наши акустические приборы засекли слабый шум гребных винтов и щелчков «асдика» далеко на западе. Группа охотников спешила в нашу сторону. Направление движения подлодки им указывала череда взрывов бомб, сброшенных самолётом. Я прилёг на свою койку. Глаза были закрыты, но мозг напряжённо работал. Шум винтов эсминцев вскоре можно было слышать и без наушников. Временами казалось, что охотники установили контакт со своей жертвой. Их радиолокационные буравчики беспрерывно сверлили стальной корпус лодки. Но время шло, каждый час мы продвигались по две мили курсом северо-северо-запад и далеко за полдень оторвались от эсминцев. Стремительно приближался момент, когда мы могли всплыть. И дерзнули пренебречь воздушной разведкой врага, хотя биение наших сердец достигло предела. Однако мы получили возможность глотнуть свежего воздуха и зарядить жизненно важные для нас аккумуляторные батареи.
В 22.15 «У-415» всплыла на поверхность в безоблачной ночи. Я вдохнул лёгкими холодный воздух. С запада дул свежий бриз. В наши лица летели хлопья пены. То, что за этим последовало, было повторением минувшей ночи. Когда громкость импульсов «асдика» стала невыносимой и в небе должен был вот-вот показаться самолёт, мы произвели срочное погружение. Подлодка прогибалась от взрывной волны, спотыкалась, кренилась, теряла управляемость, но затем выравнивалась, выпрямлялась и продолжала бесшумное движение, пока мы не всплывали вновь на поверхность, где ещё не рассеялись трассирующие следы самолётов и выхлопные газы кораблей противника. Мы играли в эту смертельно опасную игру всю ночь, пока полностью не зарядили батареи. С наступлением дня погружение избавило нас от изматывавшего нервы риска.
Пять дней и ночей «У-415» прорывалась сквозь разрывы бомб, на шестой мы прибыли в заданный район и вновь подверглись бомбардировке.
На третий день патрулирования в сетке квадрата БФ-15 акустик доложил почти шёпотом:
– Шумовая полоса прямо по левому борту.
Это было как раз то, что я хотел услышать, – глухое ритмичное биение поршневых двигателей транспортов. Часы показывали 09.15.
Судя по шуму, конвой находился на значительном удалении. Я начал свою первую атаку с команды:
– Средний вперёд. Погружение на перископную глубину. Все по местам. Приготовить торпедные аппараты к бою.
Мгновенно матросы, машинисты и механики бросились на свои места в одном нижнем белье, в носках и тапочках. Я заскочил в радиорубку и надел наушники – симфония механических звуков, исходящих от гребных винтов, турбин, дизелей и поршневых двигателей, радовал слух. Меня переполняло желание остановить вращение этих чёртовых винтов. Я бросил слушать нараставший шум и метнулся в рубку. Команда ждала моих приказаний.
– Перископ вверх – стоп, достаточно!
Я встал на колени перед устаревшим незнакомым прибором и прильнул к окулярам. Перед глазами расстилалось только светло-зелёное водное пространство. Внезапно меня ослепил солнечный свет, видимость морской поверхности исчезла.
– Перископ вниз. Нет, не так, слишком низко. Выше, выше – теперь пониже. Вот так…
В поле зрения перископа показались чёрные надстройки транспортов, которые на фоне бледно-голубого неба напоминали персонажи театра теней. Они, покачиваясь, тащились на восток стройной колонной без всякого предчувствия беды. И неудивительно – ведь они пересекли Атлантику в абсолютной безопасности. Я повернул перископ вокруг оси, чтобы проверить обстановку за спиной, и насчитал семь сторожевиков, старательно сновавших вокруг конвоя на различных дистанциях. Эта демонстрация силы означала, что действовать надо было быстро. Я опустил перископ, приказал подготовить четыре кормовых торпедных аппарата для веерного залпа, затем снова оценил ситуацию на поверхности моря. «У-415» осторожно подкрадывалась к скоплению транспортов. Разделявшая её от конвоя дистанция постепенно, но заметно сокращалась. Чёрные силуэты превращались в корабли, а затем и в огромных монстров. Четыре эсминца бороздили море в непосредственной близости от нас. Я понял, что располагаю временем приблизиться к конвою на желательную дистанцию.
– Поправка на дальность. Теперь две тысячи метров. Перископ выше, ещё выше, сейчас чуть пониже. Вот так…
– Новая дальность 2000 метров установлена. Цель схвачена.
– Веерный залп – товсь! Пли!
Одна за другой торпеды повыскакивали из аппаратов и устремлялись в направлении импозантного строя транспортов, эскортов, тральщиков. 58 подводников замерли, прислушиваясь к ритму биения своих сердец. Прошли две минуты – признаков поражения целей всё ещё не было. Я направил перископ на двигавшийся впереди конвой, почти загипнотизированный этим зрелищем. И вот – один… два… три взрыва в молниеносной последовательности. Три грибовидных облака чёрного дыма взметнулись в колонне транспортов. Затем обзор закрыл огромный серый борт эскорта.
– Тревога! Погружение на глубину 150 метров.
Рулевой трижды поднял и опустил рукоятку машинного телеграфа. Мы затихли в напряжённом ожидании разрывов глубинных бомб. «У-415» устремилась ко дну. Её гребные винты яростно вращались. Только я знал о том, что случилось. Эскорт обнаружил нас, потому что я держал перископ на поверхности слишком долго. Серийный взрыв прогрохотал сверху недалеко от рубки. Через короткие промежутки времени лодку сотрясли шесть мощных толчков. Несколько мгновений был слышен только скрежет наших горизонтальных рулей, затем новая серия взрывов швырнула лодку дальше на глубину. Главмех на несколько секунд выровнял лодку, чтобы она села на грунт ровным килем. Этот манёвр навлёк на нас ещё одну серию взрывов. Мы слышали плеск от сбрасывавшихся в воду боезарядов, и, казалось, от них не было спасения. Прогрохотала серия из двенадцати взрывов – сущий ад. Где-то сорвало клапан, и фонтан воды толщиной с руку ворвался в центральный проход. Наверху эскорты собрались вместе, чтобы добить нас – мы слышали их манёвры без всяких акустических приборов. Последняя серия взрывов взяла нашу содрогавшуюся лодку в вилку. Затем дьявольски молотившие воду гребные винты возвестили о новой серии сброшенных боезарядов.
Хотя солнце скрылось за горизонтом и охотники погрузились во тьму, они продолжали швырять свои кассеты бомб. Их взрывы припечатали нашу лодку к песчаному дну и беспрерывно сотрясали её. К 06.00 следующего утра мы находились под бомбёжкой уже 18 часов. Главмеху удалось сохранить плавучесть лодки, несмотря на бесчисленные течи, повреждения, разрывы трубопроводов и клапанов, недостаток электроэнергии и сжатого воздуха. В полдень интенсивность бомбардировки не снизилась. Очевидно, британские эскорты действовали по очереди. Мы слышали, как в район нашего погружения прибывают новые корабли и продолжают своё дело со свежими силами. Наступил вечер, однако свирепые удары по нам не ослабевали. Мы давно привыкли к щелчкам импульсов «асдика» и шуму вращавшихся винтов, который то удалялся, то приближался, достигая максимальной громкости. Это были мгновения, когда сбрасывалась вниз масса картечи, когда разрывы бомб колотили ударными волнами по стальному корпусу лодки, когда замирали наши сердца, а в тёмном корпусе что-то вспыхивало и плескалась вода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114