Неожиданно лодка дала резкий дифферент на корму. Решив, что течь серьёзна, я приказал включить обе донные помпы. Но прежде чем они заработали, «У-953» стала быстро погружаться. Стараясь быть как можно спокойнее, я отдавал распоряжения:
– Продуть балласт. Оба двигателя – полные обороты. Всплытие. Надеть спасательные средства.
В ответ на возглас главмеха: «Мостик свободен!» – я бросился к рубочному люку. За мной последовали зенитчики. Наверху день сменился сумерками. Плотность тумана была столь велика, что исчезли из виду нос и корма лодки. У нас оставался один выход – двигаться на север в фиорд Осло. Там на базе ВМС в Хортене я рассчитывал устранить течь – если бы мы, конечно, пережили ночь.
– Самолёт, пеленг 1-2-5, дистанция 5000 метров, – зазвучал взволнованный голос в переговорной трубе.
Затем заревели авиамоторы. С правого борта начала бить 20-миллиметровая спаренная зенитная установка, за ней последовала 37-миллиметровая автоматическая пушка. Через мгновение над лодкой промчалась слабая тень и исчезла вдали, прежде чем зенитчики могли повернуть стволы. Где-то неподалёку почти одновременно раздались два взрыва глубинных бомб. Послышался шум двигателей второго приближавшегося самолёта. Наша артиллерия послала в туман завесу огня. Но самолёт находился уже над нами. С неба пролился яркий свет. Туман засверкал, как сполох пламени. «Томми» сбросили осветительную ракету на парашюте, который завис в стороне от нас в тумане.
Новая атака Началась с кормы по правому борту. Сквозь сияющую пелену тумана прорвался рой трассирующих пуль. Была сброшена вторая ракета. Пока над нами кружили два самолёта, радар запеленговал приближение третьего. Вскоре четыре машины носились в воздухе, подобно голодным стервятникам. Мы ожидали следующей атаки, подтянув новый комплект боеприпасов и уныло глядя на холодные волны Скагеррака. Затем самолёты стали пикировать на нас один за другим. Но их атаки с бреющего полёта не удались. Огонь наших зениток не позволял самолётам произвести бомбардировку. Когда атаки закончились, радар показал наличие в воздухе лишь трёх самолётов.
Дизели грохотали в унисон с рёвом авиамоторов. Стволы зениток вертелись согласно указаниям радара. Более двух часов атаки не повторялись. Затем в 02.20 вышел из строя наш радар. Не отслеживая небо, мы были беззащитны, не могли вести эффективный огонь. Гибель лодки представлялась более реальной, чем заход в фиорд Осло.
Англичане бдительно следили за нами ещё два часа. Затем произошло невероятное и непостижимое. Самолёты, один за другим, прекратили преследование. В 04.40 небо очистилось. Вскоре после 06.00 туман рассеялся и показались горы Норвегии. Через час мы вошли в бухту Хортена.
К моему большому разочарованию, я обнаружил, что небольшая база ВМС не оснащена оборудованием для ремонта загрузочного люка дизеля. Мне посоветовали отправиться в Кристиансунн, где имелась приличная ремонтная база. Однако я нашёл здесь способного электрика, который заменил выгоревший кабель радара. Проведя беспокойный день в порту, «У-953» снова отправилась в опасный переход. Прокрадываясь вдоль скалистого побережья, ощупывая локатором свободный проход между скалами и рыбацкими шхунами, нам снова удалось пройти незаметными для англичан, которые бдительно отслеживали южную часть горизонта. Через час после рассвета мы проскользнули в бухту Кристи-ансунна. И здесь я узнал, что смогу устранить течь на лодке только в Бергене. У меня не оставалось иного выбора, как следовать туда в надводном положении, полагаясь на небрежность британских лётчиков. Если бы противник совершил налёт несколькими самолётами, лодка, естественно, не смогла бы себя защитить.
Мы вышли из Кристиансунна через час после наступления сумерек. Море успокоилось. Грохоча дизелями, лодка двигалась по волнам в опасной близости от скал, укрываясь в фиордах под сенью высоких гор. Мы шли по ночам, огибая скалы и ловушки, днём отсиживались в портах, ставших ненадёжным убежищем. На восходе солнца 11 февраля лодка повернула в фиорд Бергена, завершив переход, казавшийся совершенно невозможным. Мы прошли дистанцию от Любека до Бергена в надводном положении без единой царапины. Уверен, что повторить такой поход мы бы уже не смогли.
В Бергене штаб Одиннадцатой флотилии охватила тревога. Её вызвала частично пропажа «У-1053». Готовая к походу лодка после глубокого погружения не вышла на поверхность. Отчаянные ночные поиски не дали результатов. Кроме того, радио сообщило удручающую новость о том, что Советская Армия прорвала Восточный фронт и отбросила наши войска на западный берег Одера. Казалось невероятным, но русским удалось создать плацдарм для наступления близ Врицена, всего в 60 километрах к востоку от Берлина и 40 километрах от резиденции штаба Деница. Очевидно, правда сильнее, чем надежда и желание. Она совершенно беспристрастна. Я осознал, что угроза самому существованию Германии гораздо больше, чем мы в состоянии допустить.
Тем не менее я вёл себя так, будто война будет продолжаться вечно. С мрачной решимостью сосредоточился на ремонте лодки, который планировал, и на подготовке её к выполнению задания. В середине этого тревожного дня я повёл лодку в сухой док, где должны были намертво заклепать и заварить погрузочный люк. На борту «У-953» было всё необходимое оборудование, чтобы обойтись без него. Я решил, что не буду больше пользоваться этим люком, пока управляю лодкой. Постарался пораньше покинуть док, поскольку имел последнюю возможность выспаться в нормальной постели перед тем, как на несколько недель уйти под воду.
В середине следующего дня я вывел «У-953» из сухого дока, убедившись, что сваренный шов выдержит самые свирепые атаки глубинными бомбами. Чтобы ещё раз испытать подлодку на прочность, я выбрал путь, оказавшийся роковым для «У-1053». За погружением «У-953» наблюдал тот самый тральщик, что присутствовал при трагическом уходе под воду нашей предшественницы. Выведя подлодку на глубокую воду, я укрылся вместе с командой в прочном корпусе и приказал главмеху медленно и осторожно погружаться. Мы старались услышать малейший скрип болта или треск заваренного шва. Но не было слышно ни звука. «У-953» с честью прошла испытание: она доказала свою прочность, вела себя безукоризненно, охотно следовала всем нашим командам.
Поздним вечером 17 февраля мы наконец покинули Берген. Скоро над фиордом опустилась ночь. Огромные скалы сомкнулись вокруг лодки, словно хотели проглотить нас. Ветер гнал с запада на восток тяжёлые тучи, временами закрывавшие луну и помогавшие нам укрыться от противника. Через два часа мы достигли северного выхода из фиорда Берген, где причудливые скалы, залитые бледным светом, противостояли пенистым морским волнам.
– Импульсы радара над носовыми отсеками! – гаркнул в переговорную трубу оператор.
Я понимал, что нам нельзя долго оставаться на поверхности, но требовалось время, чтобы провести подлодку между скал и течений. Как только она вышла из спокойной серебристой акватории фиорда в бурные волны Норвежского моря, я подозвал к рубочному люку главмеха.
– Слушай внимательно, Зельде, – обратился я к нему, словно к несмышленному ребёнку. – Когда я объявляю тревогу, ты должен опускать лодку под воду крайне осторожно – никаких рывков, никакого чрезмерного крена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114