Эта мысль Лахбаби повторяется, когда он рассматривает онтологическую составляющую мусульманского персонализма. Касаясь биологической компоненты, он повторяет известную притчу о том, как Бог сотворил Адама и Еву. С онтологической точки зрения личность на лестнице бытия занимает самое высокое место и состоит из телесной и духовной составляющих. Каждый живет в своем бытие, даже если не может ничего сказать о бытии, которое всегда представляет особую тайну. Эту тайну приоткрывают Коран и Сунна, когда к ним обращается мусульманин. Коран утверждает, что Бог, находясь вне времени и пространства, создал мир из ничего, в том числе и человека. А этот сотворенный мир находится в пространственно-временном континууме.
Мусульманский персонализм начинается там, где признается автономия личности, высшая ценность разума и духа. И одновременно Лахбаби заявляет, что мусульманский персонализм начинается там и тогда, когда признается, что есть Бог, и он один и единственен. Именно из этой основополагающей установки ислама, по мнению Лахбаби, и формулируется проблематика мусульманского персонализма. Бесконечность, безвременность Бога и конечность, временность человеческой личности, – вот кредо мусульманского персонализма. В своей книге Лахбаби уделяет большое внимание уточнению категориального аппарата мусульманского персонализма. Под автономией личности понимается то особенное, индивидуальное, что присуще каждой личности, как своеобразному уникальному экземпляру божественного творения. Он выделяет в книге специальный раздел, в котором прослеживается этимология тех или иных терминов, имеющих отношение к личности. Речь идет о понятиях «индивид» (fard), «личность» (shakhg), человек (ins?n). Кроме этого, Лахбаби излагает интерпретацию таких категорий, как субстанция, качество и т.д. Язык Корана Лахбаби считает своего рода «домом бытия» мусульманина. Язык вообще – это главное средство общения людей. Согласно Корану, пишет Лахбаби, содержит в себе некое мистическое начало. Она проистекает из тайны Бога. Только Бог знает ее сущность. Касаясь моральной составляющей мусульманского персонализма, Лахбаби утверждает, что для ислама личность не средство, а цель, равно как у Канта. Хотя человек – образ Божий, но он обладает автономией, свободой. Свою способность к синтезу тела и души личность основывает на разуме. Однако в силу двойственной природы человека – биологической и социальной, возможны коллизии внутри самой личности. Каждый должен осознавать свою ответственность перед Богом и другими людьми. Такова общая картина, нарисованная Лахбаби в своей книге на концептуальном уровне.
§2. Вечность Абсолюта Насра и временность бытия Хайдеггера
Часть первая
Наср и Хайдеггер как личности в сравнении
Основанием для постановки данной темы служат следующие обстоятельства. Сеийд Хосейн Наср, известный своими многочисленными трудами, иранский ученый и философ, ныне проживающий в США, в своих работах, особенно последнего периода, упоминает имя Мартина Хайдеггера и вступает с ним в заочную полемику. Рассмотрение этих «встреч» Насра с творчеством Хайдеггера может помочь: во-первых, лучше представить философские и философско-религиозные взгляды Насра, выступающего ныне ведущим сторонником исламского традиционализма; во-вторых, восполнить тот пробел в исследовательской критической и библиографическо-справочной литературе, в которой творчество С.Х. Насра затрагивается; в третьих, через разбор отношения Насра к хайдеггеровскому наследию «высветить» восприятие этого наследия в современной иранской философии и таким путем лучше представить в целом тему «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур»; в-четвертых, зафиксировать избирательное отношение Хайдеггера к восточной философии. В предыдущих главах уже было показано, что Хайдеггер проявлял повышенный интерес к китайской и японской философии и лишь почти спорадический интерес – к индийской философии. Что же касается философии в странах мусульманского Востока и Тропической Африки, то в его трудах никаких намеков на проявление интереса к философии этих регионов не обнаруживается, хотя там интерес к его творчеству в разной мере и форме заметен; в-пятых, показать, что С.Х. Наср – по происхождению и духу мусульманский философ, является своего рода барометром противоречивого отношения мусульманского Востока, его мыслителей к таким выдающимся западным философам, как Хайдеггер, Гуссерль, Ясперс, Сартр, Бергсон, Витгенштейн и др.; в-шестых, подчеркнуть своеобразную маргинальность личности Насра, ибо он сочетает в себе, с одной стороны, черты глубокого знатока и талантливого выразителя определенных элементов, сторон исламской культуры, а с другой, черты яркого компаративиста, широко использующего в своих сравнительных исследованиях историко-философского, религиеведчес-кого, культурологического, историко-научного порядка материалы и достижения других культур. Не случайно он оказался первым мусульманским мыслителем, который был приглашен в 1981 году для чтения Гиффордских лекций в Эдинбургском университете; в-седьмых, обнаружить некоторые параллели, сходства в творческом пути Насра и Хайдеггера, несмотря на очевидные различия эпох, в которых творили Хайдеггер и продолжает творить Наср, культур и менталитетов, в которые они погружены и т.д. Название параграфа «Абсолют бытия Насра и временность бытия Хайдеггера» – лишь стержневая линия, а не все содержание данного параграфа.
Эскизное сопоставление интеллектуальных биографий Насра и Хайдеггера
Жизненная биография вообще, интеллектуальная Хайдеггера в частности, хотя они в принципе неразделимы, широко известны. Что же касается Насра, то его жизненная и интеллектуальная биография менее известна. В данной рубрике мы обратим внимание лишь на ключевые моменты, необходимые для нашего сопоставления взглядов этих мыслителей прежде всего в контексте заявленной темы данного параграфа, а именно выявления того принципиального различия, которое обнаруживается между ними в подходе к пониманию бытия и времени. Что касается Хайдеггера, то нам лучше всего было бы следовать за фундаментальной библиографической книгой Вальтера Бимеля о Хайдеггере. Однако, в контексте нашей темы нет ни прямой необходимости, ни возможности это сделать.
Сопоставим лишь некоторые моменты из их пути в философию и в философии. Наср начинает как представитель точной науки: выпускник физического факультета Массачусетского технологического института (1954), доктор наук по философии и истории науки. Хайдеггер же изучает сначала во Фрайбурге теологию (1909–1911), а затем (1911–1913) там же штудирует философию, духовные и естественно-научные дисциплины. Диссертацию защищает в 1913 г. на тему «Учение о суждении в психологизме», а через два года (1915) представляет работу «Учение Дунса Скотта о категориях и значениях»; за что получает доцентуру во Фрайбурге. Здесь любопытно отметить один факт. С.Х. Наср в своей работе “Knowledge and Sacred” (1981) тоже касается Дунса Скота, хотя и бегло.
Дунс Скотт, по его словам, вместе со св. Бонавентурой и св. Фомой Аквинским входят в группу тех выдающихся средневековых мыслителей, которые наметили поворот в средневековой философии, заключающийся в «формировании главных теологических синтезов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102
Мусульманский персонализм начинается там, где признается автономия личности, высшая ценность разума и духа. И одновременно Лахбаби заявляет, что мусульманский персонализм начинается там и тогда, когда признается, что есть Бог, и он один и единственен. Именно из этой основополагающей установки ислама, по мнению Лахбаби, и формулируется проблематика мусульманского персонализма. Бесконечность, безвременность Бога и конечность, временность человеческой личности, – вот кредо мусульманского персонализма. В своей книге Лахбаби уделяет большое внимание уточнению категориального аппарата мусульманского персонализма. Под автономией личности понимается то особенное, индивидуальное, что присуще каждой личности, как своеобразному уникальному экземпляру божественного творения. Он выделяет в книге специальный раздел, в котором прослеживается этимология тех или иных терминов, имеющих отношение к личности. Речь идет о понятиях «индивид» (fard), «личность» (shakhg), человек (ins?n). Кроме этого, Лахбаби излагает интерпретацию таких категорий, как субстанция, качество и т.д. Язык Корана Лахбаби считает своего рода «домом бытия» мусульманина. Язык вообще – это главное средство общения людей. Согласно Корану, пишет Лахбаби, содержит в себе некое мистическое начало. Она проистекает из тайны Бога. Только Бог знает ее сущность. Касаясь моральной составляющей мусульманского персонализма, Лахбаби утверждает, что для ислама личность не средство, а цель, равно как у Канта. Хотя человек – образ Божий, но он обладает автономией, свободой. Свою способность к синтезу тела и души личность основывает на разуме. Однако в силу двойственной природы человека – биологической и социальной, возможны коллизии внутри самой личности. Каждый должен осознавать свою ответственность перед Богом и другими людьми. Такова общая картина, нарисованная Лахбаби в своей книге на концептуальном уровне.
§2. Вечность Абсолюта Насра и временность бытия Хайдеггера
Часть первая
Наср и Хайдеггер как личности в сравнении
Основанием для постановки данной темы служат следующие обстоятельства. Сеийд Хосейн Наср, известный своими многочисленными трудами, иранский ученый и философ, ныне проживающий в США, в своих работах, особенно последнего периода, упоминает имя Мартина Хайдеггера и вступает с ним в заочную полемику. Рассмотрение этих «встреч» Насра с творчеством Хайдеггера может помочь: во-первых, лучше представить философские и философско-религиозные взгляды Насра, выступающего ныне ведущим сторонником исламского традиционализма; во-вторых, восполнить тот пробел в исследовательской критической и библиографическо-справочной литературе, в которой творчество С.Х. Насра затрагивается; в третьих, через разбор отношения Насра к хайдеггеровскому наследию «высветить» восприятие этого наследия в современной иранской философии и таким путем лучше представить в целом тему «Хайдеггер и восточная философия: поиски взаимодополнительности культур»; в-четвертых, зафиксировать избирательное отношение Хайдеггера к восточной философии. В предыдущих главах уже было показано, что Хайдеггер проявлял повышенный интерес к китайской и японской философии и лишь почти спорадический интерес – к индийской философии. Что же касается философии в странах мусульманского Востока и Тропической Африки, то в его трудах никаких намеков на проявление интереса к философии этих регионов не обнаруживается, хотя там интерес к его творчеству в разной мере и форме заметен; в-пятых, показать, что С.Х. Наср – по происхождению и духу мусульманский философ, является своего рода барометром противоречивого отношения мусульманского Востока, его мыслителей к таким выдающимся западным философам, как Хайдеггер, Гуссерль, Ясперс, Сартр, Бергсон, Витгенштейн и др.; в-шестых, подчеркнуть своеобразную маргинальность личности Насра, ибо он сочетает в себе, с одной стороны, черты глубокого знатока и талантливого выразителя определенных элементов, сторон исламской культуры, а с другой, черты яркого компаративиста, широко использующего в своих сравнительных исследованиях историко-философского, религиеведчес-кого, культурологического, историко-научного порядка материалы и достижения других культур. Не случайно он оказался первым мусульманским мыслителем, который был приглашен в 1981 году для чтения Гиффордских лекций в Эдинбургском университете; в-седьмых, обнаружить некоторые параллели, сходства в творческом пути Насра и Хайдеггера, несмотря на очевидные различия эпох, в которых творили Хайдеггер и продолжает творить Наср, культур и менталитетов, в которые они погружены и т.д. Название параграфа «Абсолют бытия Насра и временность бытия Хайдеггера» – лишь стержневая линия, а не все содержание данного параграфа.
Эскизное сопоставление интеллектуальных биографий Насра и Хайдеггера
Жизненная биография вообще, интеллектуальная Хайдеггера в частности, хотя они в принципе неразделимы, широко известны. Что же касается Насра, то его жизненная и интеллектуальная биография менее известна. В данной рубрике мы обратим внимание лишь на ключевые моменты, необходимые для нашего сопоставления взглядов этих мыслителей прежде всего в контексте заявленной темы данного параграфа, а именно выявления того принципиального различия, которое обнаруживается между ними в подходе к пониманию бытия и времени. Что касается Хайдеггера, то нам лучше всего было бы следовать за фундаментальной библиографической книгой Вальтера Бимеля о Хайдеггере. Однако, в контексте нашей темы нет ни прямой необходимости, ни возможности это сделать.
Сопоставим лишь некоторые моменты из их пути в философию и в философии. Наср начинает как представитель точной науки: выпускник физического факультета Массачусетского технологического института (1954), доктор наук по философии и истории науки. Хайдеггер же изучает сначала во Фрайбурге теологию (1909–1911), а затем (1911–1913) там же штудирует философию, духовные и естественно-научные дисциплины. Диссертацию защищает в 1913 г. на тему «Учение о суждении в психологизме», а через два года (1915) представляет работу «Учение Дунса Скотта о категориях и значениях»; за что получает доцентуру во Фрайбурге. Здесь любопытно отметить один факт. С.Х. Наср в своей работе “Knowledge and Sacred” (1981) тоже касается Дунса Скота, хотя и бегло.
Дунс Скотт, по его словам, вместе со св. Бонавентурой и св. Фомой Аквинским входят в группу тех выдающихся средневековых мыслителей, которые наметили поворот в средневековой философии, заключающийся в «формировании главных теологических синтезов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102