Помню, как нелегко ему пришлось в нью-йоркском отеле «Уолдорф Астория», где было 1900 номеров. Конечно, в таком тихом месте, как Лилшелл, он не ожидал никаких трудностей.
И вот, когда мы уже просидели в клубном баре пару часов, появился Шеп. «Все-таки поймал вас! – воскликнул он с торжеством и взглянул на меня, не в силах скрыть своей довольной улыбки: – А ты смог бы найти бар даже в Сахаре».
С Гарольдом Шепом у меня связано еще одно воспоминание, но уже относящееся к 1959 году, когда я участвовал в своем первом международном матче за сборную Англии против Перу. Правда, это воспоминание не столько о самом матче, сколько о кошмарном полете из Рио-деЖанейро в Лиму, где должна была проходить встреча.
Шеп знал, как я боюсь – панически боюсь – полетов, и, сев рядом со мной в самолете, старался как мог отвлечь меня от мысли, что мы не на земле, а в воздухе. Все, кто когда-либо видел меня с мячом на поле, знают, что для меня нет ничего лучше, чем ощущать под ногами твердую землю. В то время как Шеп пытался занять меня разговором, я случайно взглянул в иллюминатор и чуть не умер от потрясения. Мы летели ниже вершин Анд, и видны были даже навьюченные лошади, тащившие по высокогорным тропам медную руду.
Как раз в это время из кабины пилотов небрежной походкой вышел Джон Кэмкин, корреспондент «Ньюс кроникл». Во время войны он служил на бомбардировщике, и для него что летать, что проехаться на автобусе было одно и то же. Он остановился возле Шепа и совершенно спокойно сказал: «Я только что беседовал с командиром этой старой посудины. Он говорит, что обычно летит над вершинами Анд, но из-за тяжелого съемочного оборудования Би-би-си решил лететь через южное ущелье, хотя это и удлинит путь».
Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы до меня дошло, чем это пахнет, и, перегнувшись через Шепа, я произнес: «Командир эскадрильи Кэмкин, разрешите обратиться! Не могли бы вы пройти к пилотам и сказать командиру корабля Биглсу, что весьма важные персоны на борту самолета, проголосовав, решили, что лучше вышвырнуть эти чертовы камеры за борт и лететь чуть выше».
Старина Шеп чуть не свалился с кресла от хохота. Но я был слишком напуган, чтобы даже просто улыбнуться.
На следующий день я выступил в своем первом матче за сборную Англии и забил единственный гол в позорно проигранной со счетом 1:4 игре. Спустя девять лет Альф Рамсей решил, что я больше не подхожу для его сборной.
Я не жаловался. Каждая минута игры за Англию доставляла мне наслаждение, как голы, как кружки пива….
Подсчет ошибок
Не так уж я, как думаете вы, безумно пьян.
Сэр Джон Сквайер (1884 – 19 58)
Оглядываясь сейчас назад и видя все ясно и четко, а не сквозь призму стакана, я могу вполне определенно сказать, когда и где я совершил самые свои большие ошибки….
Я согласился уйти из «Тоттенхема».
Я остался глух к предложениям Брайана Клоффа.
Я согласился перейти в «Вест Хэм».
А потом я совершил самую страшную ошибку в своей жизни: ушел из футбольной лиги. С этого момента я стремительно покатился вниз и кончил тем, что стал алкоголиком.
После поражения в матче за Кубок футбольной ассоциации в «Кристэл пэлис» Билл Никольсон впервые за все время моего пребывания в клубе «Тоттенхем» решил, что со мной лучше расстаться. В течение нескольких недель я почти не играл, уделяя больше времени и внимания автомобильным гонкам, футболу. Я принял предложение компании «Форд» присоединиться к их команде для участия в организуемом «Дейли миррор» международном ралли на Кубок мира в Мексике, и мы с моим напарником Тони Фоллом тренировались перед этими соревнованиями до полусмерти (конечно, не буквально).
Я занялся гонками настолько серьезно, что Билл Никольсон посчитал, что я потерял вкус к футболу. Может быть, в то время так оно и было, но энтузиазм возродился бы во мне снова, дай Никольсон для этого повод, вернув меня в основной состав команды. Но поскольку он уже решил со мной расстаться, я начал представлять для него определенное неудобство. Каждый раз, когда Билл выставлял команду без меня, газетчики донимали его вопросами, почему да отчего. Но я к этой кампании никакого отношения не имел. В конце концов мне надоело все время оставаться не у дел, и я спросил Билла, что он думает о моем будущем.
Мы оба взвесили, не будет ли лучше для нас обоих, если я уйду из команды. Но ни он, ни я не горели особым желанием расстаться. Для меня «Тоттенхем» был вторым домом, а Билл Никольсон прекрасно сознавал, что в предыдущем сезоне я сотни раз оказывался самым результативным игроком клуба. Билл, конечно, знал, что я никогда не смирюсь с тем, что он держит меня в резерве. Он согласился подумать об условиях моего выхода из команды, однако ничего определенного так и не было решено.
В футбольном мире тотчас стало известно, что я собираюсь переходить в другую команду, и Брайан Клофф, тогдашний менеджер «Дерби каунти», дал мне знать через третье лицо, что он хотел бы подписать со мной контракт. Теперь я очень сожалею, что не вступил с ним в переговоры.
Вместе с Клоффом я сыграл два международных матча за сборную Англии в 1959 году, но вскоре из-за серьезной травмы колена его спортивная карьера, к сожалению, пошла под уклон. Но и после этой травмы он оставался смелым и уверенным в своих силах футболистом. Он не ошибся в оценке своих возможностей и, безусловно, мог еще играть даже в нападении сборной. В то время за право носить футболку под номером 9 боролись Джо Бейкер и Бобби Смит и «селекционеры», как мне кажется, преждевременно вычеркнули Клоффа из списка игроков сборной. Это случилось после того, как мы сыграли вничью 1:1 с Уэльсом и потерпели поражение от Швеции со счетом 2:3.
И вот десять лет спустя Брайан Клофф снова возник в моей жизни, теперь уже как один из самых энергичных и преуспевающих молодых менеджеров. Он вернул в большой спорт Дейва Маккея, взяв его в свою команду, и мой старый приятель страстно убеждал меня пойти, как и он, в бейсбол. Но тогда у меня голова была занята ралли, к тому же начинало расширяться мое дело, и «Дерби» казался очень далеким от моей жизни. Теперь я прекрасно понимаю, что Клофф был именно тем человеком, который мог повлиять на меня и заставить вновь стать таким, каким я был прежде.
Он, несомненно, обладал какой-то магической силой воздействия, способной вызывать к жизни лучшие стороны натуры окружавших его людей. Я абсолютно убежден, что Клоффа следовало бы предпочесть Рону Гринвуду в качестве менеджера английской сборной.
Я уверен, что Рон, человек, обладающий незаурядным умом и глубоким знанием футбольного мира, делает для команды очень много, но ему не хватает той убедительности и силы воздействия, какими отличается Клофф. Рон прекрасно разбирается в футболе, однако ему недостает той магии внушения, которая рождает в игроках готовность пробить стену ради поставленной им цели. Одна из главных ошибок в моей спортивной карьере заключалась в том, что я не дал Клоффу возможности спасти меня.
В тот решающий день – 16 марта 1970 года – я был занят устройством семьи в новом доме. Неожиданно мне позвонил Билл Никольсон. Он сказал, что сейчас с ним на «Уайт Харт лейне» находится Мартин Питерс, который согласен подписать контракт с «Тоттенхемом». А Рон Гринвуд ждет меня в «Эптон Парке».
Вспоминая тот день, я кляну себя, что не ответил Биллу, что разговор этот меня не интересует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
И вот, когда мы уже просидели в клубном баре пару часов, появился Шеп. «Все-таки поймал вас! – воскликнул он с торжеством и взглянул на меня, не в силах скрыть своей довольной улыбки: – А ты смог бы найти бар даже в Сахаре».
С Гарольдом Шепом у меня связано еще одно воспоминание, но уже относящееся к 1959 году, когда я участвовал в своем первом международном матче за сборную Англии против Перу. Правда, это воспоминание не столько о самом матче, сколько о кошмарном полете из Рио-деЖанейро в Лиму, где должна была проходить встреча.
Шеп знал, как я боюсь – панически боюсь – полетов, и, сев рядом со мной в самолете, старался как мог отвлечь меня от мысли, что мы не на земле, а в воздухе. Все, кто когда-либо видел меня с мячом на поле, знают, что для меня нет ничего лучше, чем ощущать под ногами твердую землю. В то время как Шеп пытался занять меня разговором, я случайно взглянул в иллюминатор и чуть не умер от потрясения. Мы летели ниже вершин Анд, и видны были даже навьюченные лошади, тащившие по высокогорным тропам медную руду.
Как раз в это время из кабины пилотов небрежной походкой вышел Джон Кэмкин, корреспондент «Ньюс кроникл». Во время войны он служил на бомбардировщике, и для него что летать, что проехаться на автобусе было одно и то же. Он остановился возле Шепа и совершенно спокойно сказал: «Я только что беседовал с командиром этой старой посудины. Он говорит, что обычно летит над вершинами Анд, но из-за тяжелого съемочного оборудования Би-би-си решил лететь через южное ущелье, хотя это и удлинит путь».
Потребовалось лишь несколько секунд, чтобы до меня дошло, чем это пахнет, и, перегнувшись через Шепа, я произнес: «Командир эскадрильи Кэмкин, разрешите обратиться! Не могли бы вы пройти к пилотам и сказать командиру корабля Биглсу, что весьма важные персоны на борту самолета, проголосовав, решили, что лучше вышвырнуть эти чертовы камеры за борт и лететь чуть выше».
Старина Шеп чуть не свалился с кресла от хохота. Но я был слишком напуган, чтобы даже просто улыбнуться.
На следующий день я выступил в своем первом матче за сборную Англии и забил единственный гол в позорно проигранной со счетом 1:4 игре. Спустя девять лет Альф Рамсей решил, что я больше не подхожу для его сборной.
Я не жаловался. Каждая минута игры за Англию доставляла мне наслаждение, как голы, как кружки пива….
Подсчет ошибок
Не так уж я, как думаете вы, безумно пьян.
Сэр Джон Сквайер (1884 – 19 58)
Оглядываясь сейчас назад и видя все ясно и четко, а не сквозь призму стакана, я могу вполне определенно сказать, когда и где я совершил самые свои большие ошибки….
Я согласился уйти из «Тоттенхема».
Я остался глух к предложениям Брайана Клоффа.
Я согласился перейти в «Вест Хэм».
А потом я совершил самую страшную ошибку в своей жизни: ушел из футбольной лиги. С этого момента я стремительно покатился вниз и кончил тем, что стал алкоголиком.
После поражения в матче за Кубок футбольной ассоциации в «Кристэл пэлис» Билл Никольсон впервые за все время моего пребывания в клубе «Тоттенхем» решил, что со мной лучше расстаться. В течение нескольких недель я почти не играл, уделяя больше времени и внимания автомобильным гонкам, футболу. Я принял предложение компании «Форд» присоединиться к их команде для участия в организуемом «Дейли миррор» международном ралли на Кубок мира в Мексике, и мы с моим напарником Тони Фоллом тренировались перед этими соревнованиями до полусмерти (конечно, не буквально).
Я занялся гонками настолько серьезно, что Билл Никольсон посчитал, что я потерял вкус к футболу. Может быть, в то время так оно и было, но энтузиазм возродился бы во мне снова, дай Никольсон для этого повод, вернув меня в основной состав команды. Но поскольку он уже решил со мной расстаться, я начал представлять для него определенное неудобство. Каждый раз, когда Билл выставлял команду без меня, газетчики донимали его вопросами, почему да отчего. Но я к этой кампании никакого отношения не имел. В конце концов мне надоело все время оставаться не у дел, и я спросил Билла, что он думает о моем будущем.
Мы оба взвесили, не будет ли лучше для нас обоих, если я уйду из команды. Но ни он, ни я не горели особым желанием расстаться. Для меня «Тоттенхем» был вторым домом, а Билл Никольсон прекрасно сознавал, что в предыдущем сезоне я сотни раз оказывался самым результативным игроком клуба. Билл, конечно, знал, что я никогда не смирюсь с тем, что он держит меня в резерве. Он согласился подумать об условиях моего выхода из команды, однако ничего определенного так и не было решено.
В футбольном мире тотчас стало известно, что я собираюсь переходить в другую команду, и Брайан Клофф, тогдашний менеджер «Дерби каунти», дал мне знать через третье лицо, что он хотел бы подписать со мной контракт. Теперь я очень сожалею, что не вступил с ним в переговоры.
Вместе с Клоффом я сыграл два международных матча за сборную Англии в 1959 году, но вскоре из-за серьезной травмы колена его спортивная карьера, к сожалению, пошла под уклон. Но и после этой травмы он оставался смелым и уверенным в своих силах футболистом. Он не ошибся в оценке своих возможностей и, безусловно, мог еще играть даже в нападении сборной. В то время за право носить футболку под номером 9 боролись Джо Бейкер и Бобби Смит и «селекционеры», как мне кажется, преждевременно вычеркнули Клоффа из списка игроков сборной. Это случилось после того, как мы сыграли вничью 1:1 с Уэльсом и потерпели поражение от Швеции со счетом 2:3.
И вот десять лет спустя Брайан Клофф снова возник в моей жизни, теперь уже как один из самых энергичных и преуспевающих молодых менеджеров. Он вернул в большой спорт Дейва Маккея, взяв его в свою команду, и мой старый приятель страстно убеждал меня пойти, как и он, в бейсбол. Но тогда у меня голова была занята ралли, к тому же начинало расширяться мое дело, и «Дерби» казался очень далеким от моей жизни. Теперь я прекрасно понимаю, что Клофф был именно тем человеком, который мог повлиять на меня и заставить вновь стать таким, каким я был прежде.
Он, несомненно, обладал какой-то магической силой воздействия, способной вызывать к жизни лучшие стороны натуры окружавших его людей. Я абсолютно убежден, что Клоффа следовало бы предпочесть Рону Гринвуду в качестве менеджера английской сборной.
Я уверен, что Рон, человек, обладающий незаурядным умом и глубоким знанием футбольного мира, делает для команды очень много, но ему не хватает той убедительности и силы воздействия, какими отличается Клофф. Рон прекрасно разбирается в футболе, однако ему недостает той магии внушения, которая рождает в игроках готовность пробить стену ради поставленной им цели. Одна из главных ошибок в моей спортивной карьере заключалась в том, что я не дал Клоффу возможности спасти меня.
В тот решающий день – 16 марта 1970 года – я был занят устройством семьи в новом доме. Неожиданно мне позвонил Билл Никольсон. Он сказал, что сейчас с ним на «Уайт Харт лейне» находится Мартин Питерс, который согласен подписать контракт с «Тоттенхемом». А Рон Гринвуд ждет меня в «Эптон Парке».
Вспоминая тот день, я кляну себя, что не ответил Биллу, что разговор этот меня не интересует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37