Тот, резко выбросив руку, перехватил ее и дернул на себя. Но дубинка была прикреплена к руке милиционера темляком, и тот упал. На пол.
— Ах ты, гнида!
Другой милиционер бросился вперед и тоже упал. Потому что споткнулся.
— Стоять! — заорал третий, сдергивая с плеча автомат.
— Уберите их! — крикнул генерал.
Но зам его не услышал, хотя был в трех метрах.
И милиционеры не услышали, потому что жаждали реванша.
Из коридора, привлеченные шумом, выскочили еще несколько милиционеров.
— Что здесь происходит?
— Сапоги борзеют.
— Ну-ка, дай сюда дубинку!
Бойцы выдвинулись вперед. Против нескольких наступавших милиционеров.
— Ну сейчас!..
Милиционеры бросились вперед. Бойцы в несколько приемов отбросили наступавших. Один, зажимая голень, запрыгал на одной ноге.
— Все сюда! — азартно закричал дежурный в микрофон громкой трансляции. — Наших бьют!
В вестибюль выскочило еще несколько милиционеров. Потеснили военных, навесили им несколько крепких и обидных затрещин. Зажали в угол.
— Работаем полный контакт! — тихо приказал майор, бывший на самом деле капитаном. Командиром разведроты.
— А-а! — разом гаркнули, беря противника на горло, бойцы. И генерал гаркнул. Потому что в драке генералов нет. В драке есть только бойцы.
Бросились вперед, разбрасывая жесткие, разящие удары.
— Ой! Ай! Ты что делаешь, гад! — закричали, запричитали поверженные милиционеры. — Ты чего дерешься?
Слабы были милиционеры, привыкшие драться дубинками с безоружным гражданским населением, против натасканных на драку разведчиков. Не знали они настоящей рукопашки. Которая не на жизнь, а на смерть. На чужую смерть. Или, может быть, на свою. Но все равно не на жизнь, а на смерть!
Превосходящие силы милиции отхлынули к стенам.
Бойцы, переводя дыхание, не обращая внимания на капающую кровь, выступили вперед, готовые к новой атаке.
— Психи! Психи они! — попытался кто-то из милиционеров найти объяснение их, несмотря на численное преимущество, поражению. — Ну полные психи!
— Мочить их надо! Мочить! — истерически крикнули из-за спин.
Громко лязгнул затвор автомата.
Но испугать разведчиков лязгом оружия было трудно. Они не боялись лязга и не боялись вида оружия. Если оно не стреляет. Уход из-под выстрела был для них рутинным, тысячи раз повторенным боевым упражнением.
— Мой правый! — крикнул один из бойцов, рыбкой бросаясь под дуло автомата.
Перевернулся через голову и, приземлившись на спину, резко ударил одной ногой снизу в автомат, другой — в коленную чашечку удерживающего его милиционера.
Грохнул глупый, случайный выстрел. И короткая, в потолок, очередь второго автомата.
Присутствующие в помещении милиционеры присели. Несколько бросилось в коридор.
Бойцы вырвали автоматы из рук растерявшихся милиционеров, развернули, уперли дымящиеся дула в лица.
— Лежать!
Милиционеры повалились на пол.
— Руки на голову.
Потянули руки на затылки.
Перевес сил оказался на стороне армии. Но ненадолго. Из двери выскочили, разбежались по сторонам облаченные в бронежилеты, с автоматами на изготовку бойцы СОБРа.
— Оружие на пол!
Все замерли. Потому что надо было стрелять. И получать пули в ответ. С близкого расстояния. Нажать на курок первым никто не решался.
— Бросайте оружие! — предложил высунувшийся из-за могучих спин собровцев зам. — Или я прикажу открыть огонь!
— Не делайте глупостей! Отдайте нам Зубанова, и мы уйдем, — очень спокойно, подчеркнуто спокойно, сказал генерал Федоров.
— Что?! Что ты сказал? Вы уйдете?!
— Мы уйдем, не причинив вам вреда. Собровцы и поднявшие от пола головы милиционеры нервно хохотнули.
— Нам вреда?..
— Вы обязаны выдать Зубанова. Согласно приказу министра внутренних дел. Не исполняя приказ министра, вы совершаете должностное преступление. И заставляете идти на него своих подчиненных, — сказал Федоров.
Не для зама сказал, для рядовых милиционеров.
— Вот приказ о выдаче. Вот роспись вашего министра, — показал генерал.
— Взять их! — заорал зам.
— Если они двинутся, они станут преступниками. Милиционеры проявили нерешительность.
— Я приказываю! Приказываю взять их! Собровцы шагнули вперед.
— Мы будем вынуждены защищаться!
— Чем?
— Боевая готовность! — подняв к лицу переносную рацию, скомандовал капитан.
* * *
— Мама моя! — ахнул дежурный, стоящий возле окна.
— Что там? — крикнул зам.
— Они. Там.
Дверь распахнулась. Ударом ноги. В вестибюль ввалились три бойца. В армейских бронежилетах и касках. Один упал, где стоял, в проеме дверей, уперев в толпу милиционеров дуло ручного пулемета. Другой потащил ручник в угол.
— Подразделение сосредоточено на рубеже атаки, — доложил, взяв под козырек, единственный без пулемета, но обвешанный ручными гранатами боец. — Прикажете открыть огонь?
Милиционеры ошалело переводили глаза с одного пулеметчика на другого. И на замершего в ожидании приказа, с пальцами, застывшими на срезе каски, бойца.
Но те, что были с краю, смотрели даже не на них, смотрели в окна.
Из автобуса, рассредотачиваясь по территории и залегая за препятствия, быстро разбегались пулеметные расчеты. Двое бойцов споро, но не суетясь, устанавливали на асфальте миномет. Еще один наводил на окна трубу гранатомета.
Ну ни хрена себе!
— Где у тебя громкоговорящая связь? — спросил генерал Федоров дежурного. — Ну! Быстро! Тот молча развернул к генералу микрофон.
— Внимание всем!
— Внимание всем! — стоголосым эхом повторили фразу генерала динамики в коридорах и громкоговорители, висящие на столбах во дворе. — Мы прибыли сюда исполнить приказ Главного прокурора Российской Армии и министра внутренних дел. Вашего министра. Отказ руководителей горотдела выполнить данный приказ вынуждает нас использовать силу.
И добавил гораздо более мягким тоном:
— Вы, конечно, можете принять бой. И погибнуть. Пусть даже вместе с нами. Только ради чего? Ради нарушения приказа министра? Чтобы если не умереть, то сесть на нары?
Милиционеры покосились на зама. Тот молчал.
— Я требую подчиниться приказу министра внутренних дел. В противном случае мы будем вынуждены открыть огонь на поражение. Через десять секунд.
Одна!
Две!..
Бойцы СОБРа бросили автоматы.
— Зубанова на выход! — приказал генерал. Привели Зубанова. Который почти не стоял на ногах. Потому что был почти без сознания от боли, испытываемой при транспортировке. А может, и лучше, что без сознания.
— Вот Зубанов.
— В автобус его!
Два бойца подхватили тело под руки, отступая спинами к двери, вышли.
— Помоги! — крикнули водителю автобуса. Втроем втащили полубессознательное тело по ступенькам, положили на ближние сиденья.
— Где?
— Там. На последнем сиденье. В сумке. Нашли, принесли, вскрыли сумку с обозначенным на боку красным крестом. Вытащили одноразовый шприц и ампулу. Один из бойцов закатал рукав зубановского пиджака, осветил сгиб руки фонариком. Другой подрезал, отломил хоботок ампулы, набрал в шприц никак не обозначенное на стекле лекарство.
— Передави ему руку! Вкололи лекарство в вену.
— Все. Теперь до Москвы не проснется. Счастливец… Доложили по рации.
— Мы закончили.
— Все, — сказал капитан.
Генерал шагнул к двери. Но остановился. Спросил:
— Вам расписаться не надо?
— А?
— Вам за передачу заключенного расписываться надо?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85