Компактный «глок-27» сорокового калибра, на десять патронов — девять в обойме и один в стволе. Пули — «гидрошок», 135 грэйн, полуоболочечные с выемкой и бронебойным сердечником, высокая начальная скорость — 1190 футов в секунду, отличное пробивное действие, входит в тело и раскрывается как цветок из лезвий.
Второй, самый удобный пистолет — девятимиллиметровый шестнадцатизарядный «зиг-зауэр П-226». Патроны — тоже «гидрошок», 124 грэйн, полуоболочечные с выемкой и бронебойным сердечником, начальная скорость — 1120 футов в секунду, входят в тело как в масло.
Иногда Бентон носит три пистолета одновременно: «магнум-357» на лодыжке, «глок» сорокового калибра в наплечной кобуре, а девятимиллиметровый «зиг-зауэр» сзади за поясом.
Запасные магазины и патроны лежат в специальном кожаном футляре. На Бентоне свободная ветровка, мешковатые джинсы, которые ему длинноваты, бейсболка, темные очки и туфли «Прада» на резиновой подошве. Он вполне может сойти за туриста. Или местного рабочего. В городе с сотней профессий, где полным-полно рассеянных студентов, эксцентричных профессоров и людей всевозможных возрастов и национальностей, на него вряд ли обратят внимание. Он может быть обычным человеком, может быть геем, кем угодно.
111
На следующее утро Скарпетта стоит возле окна, наблюдает за грязным течением Миссисипи, уносящейся вдаль к кораблику с вывеской «казино», к военному эсминцу «Кидд» и дальше, к Старому мосту. Скарпетта поворачивается к Сэму Ланье.
За те несколько минут, которые она видела его вчера, когда, наконец, добралась сюда, он, чтобы не будить жену, проводил Скарпетту через задний двор в домик для гостей. Скарпетта боялась, что Сэм ей не понравится, но он произвел на нее хорошее впечатление.
— Вы работали с семьей Дард? — спрашивает Скарпетта. — Насколько хорошо вам и вашим коллегам удалось с ними пообщаться?
— Меньше, чем хотелось бы, — поджимает губы Сэм. — Я говорил только с сестрой Шарлотты, миссис Гидон. Правда, недолго. Она немного странная. Ладно, давайте, расскажу вам о городе. — Ланье быстро меняет тему, словно кто-то может их подслушивать. Развернувшись к окну, он показывает на запад: — Со Старого моста в Миссисипи постоянно прыгают разные бедолаги. Не представляете, сколько раз нам приходилось вылавливать их тела, потому что, когда полиция пытается снять несчастных, люди вопят: «Давай, прыгай!» Потому что, видите ли, бедняги создают пробку. Представляете? А вон там, немного подальше, видите? Один парень в душевой занавеске и с автоматом Калашникова пытался захватить эсминец «Кидд» и поплыть на русских. Его остановили, — прибавляет Сэм. — И убийцами, и психами занимается один и тот же отдел. На ненормальных приходится три тысячи задержаний в год.
— И как это работает? — интересуется Скарпетта. — Члены семьи просят взять родственника под стражу?
— Да, почти всегда. Либо полиция. И если судебный следователь — в данном случае, я — решает, что человек представляет опасность для себя и окружающих и не желает или не может получать должное лечение, делу дается ход.
— Судебный следователь — выборная должность. Хорошо, если у него нормальные отношения с мэром, полицией, шерифом, Луизианским университетом, окружным прокурором, судьями, прокурором штата, не говоря уже о городских политиках, — она делает паузу. — Политики умеют влиять на людей и на их голоса. Но вот полиция советует поместить такого-то в психиатрическую лечебницу, и что следователю, соглашаться? Так происходит столкновение интересов.
— А еще следователь решает, в состоянии ли обвиняемый предстать перед судом.
— Значит, вы присутствуете при вскрытии жертв убийств, устанавливаете причину смерти, а затем, если подозреваемого задерживают, определяете, может ли он отвечать на процессе?
— Я провожу анализ ДНК, затем подозреваемого приводят ко мне в кабинет, и я — в присутствии копа и прокурора — веду допрос.
— Более странной системы судопроизводства, чем в этом штате, я не встречала, доктор Ланье. Если вы чем-то не понравитесь властям, вы совершенно беззащитны.
— Добро пожаловать в Луизиану. Но если кто-то будет указывать мне, как работать, я пошлю его в задницу.
— А уровень преступности? Насколько я знаю, с этим здесь плохо.
— Не просто плохо, а ужасно, — отвечает Сэм. — На сегодняшний день в Батон-Руж самый высокий процент нераскрытых преступлений по стране.
— Почему?
— Ну, Батон-Руж вообще неспокойный город. Не знаю, почему.
— А полиция?
— Знаете, я уважаю патрульных, многие прямо из кожи вон лезут. Но власти выгоняют хороших парней и набирают таких же уродов, как они сами. Политика. — Сэм откидывается на спинку стула. — А у нас тут серийный убийца. И за несколько десятков лет — явно не один. — Он качает головой. — Политика, снова политика.
— А организованная преступность?
— Мы — пятый по размеру порт в США. Второй по величине нефтеперерабатывающий центр — Луизиана добывает шестнадцать процентов нефти страны. Давайте лучше, — Ланье встает из-за стола, — пообедаем. Всем нужно есть, а у меня такое чувство, что вы давно этого не делали. Выглядите замученной, и брюки висят.
Скарпетта почти ненавидит свой черный костюм.
Они с доктором Ланье выходят из кабинета, все встречают их любопытными взглядами.
— Вас ждать? — холодно спрашивает у босса полная женщина с седыми волосами.
Скарпетта почему-то уверена, что это на нее тогда жаловался доктор.
— Кто знает... — отвечает ровным голосом Сэм, словно на даче показаний в суде.
Скарпетта видит, доктору не нравится эта женщина. Между ними пробегают почти видимые электрические разряды. И тут Сэм облегченно вздыхает — дверь открывается, и на пороге возникает высокий симпатичный мужчина в темно-синих брюках и куртке следователя. От него за несколько шагов веет силой. Как только он входит, седая женщина впивается в него недобрым взглядом.
Эрик Мерфи, следователь по уголовным делам, приветствует Скарпетту.
— Куда идем обедать? — спрашивает он.
— Вам нужно поесть, доктор Скарпетта, — повторяет Ланье у лифта. — А о ней я уже говорил, не могу от нее избавиться, — он кивает в сторону кабинета, нажимая кнопку нижнего этажа автостоянки. — Черт, она работает здесь дольше, чем я. Переходит от следователя к следователю по наследству.
Лифт открывается, и они оказываются на просторной автостоянке. То и дело хлопают двери, выпуская людей на обед. Доктор Ланье подходит к черному «шевроле-каприс», оснащенной мигалкой, рацией, системой позиционирования и мощным двигателем, «незаменимым при любой погоне», хвастается Сэм. Скарпетта занимает заднее сиденье.
— Вы не должны сидеть сзади, это неправильно, — озадаченно произносит Эрик, открывая переднюю дверь. — Вы же наша гостья, мэм.
— И, пожалуйста, только не мэм. Кей. И вообще, у меня ноги короче, поэтому я буду сидеть сзади.
— А меня можете называть как хотите, — весело замечает Эрик. — Все так и поступают.
— Ладно, тогда я — Сэм. Хватит с меня этого «доктора».
— Меня тоже так лучше не звать, — говорит Эрик. — Я не доктор. — Оставив попытки уговорить Скарпетту забраться вперед, он залезает в машину.
— Да, доктором ты был, — Ланье заводит машину, — лет в десять-двенадцать, когда облапал всех девочек в округе. Господи, терпеть не логу парковать машину между бетонными столбами!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88