— упорствует Бентон.
— Проклятье, ты что оглох? — Марино повышает голос. — Ты не улавливаешь сути! Ее жизнь катится к чертям. Док превратилась в ненужную пешку!
— Луизиана — не очень хорошее место для нее, — снова повторяет Бентон. — Зачем следователь звонил тебе? Ради рекомендаций?
Марино трясет головой, словно пытаясь очнуться от этого кошмара, Бентон совсем потерял хватку.
— Следователь хотел, чтобы я помог ему с этим делом, — говорит он.
— Чтобы ты помог?
— Что это, черт возьми, значит? Ты думаешь, я уже не могу помочь в таком простом деле? Я могу помочь любому чертову...
— Конечно, можешь. Так почему не помогаешь следователю из Батон-Руж?
— Потому что я знать не знаю ничего об этом! Господи, ты меня с ума сведешь!
— Особый отдел мог бы заняться этим.
— Да успокойся ты уже! Даже следователя это не так волновало, как тебя, он просто сказал, что ему, возможно, понадобится помощь Дока...
— Их правовая система основывается на кодексе Наполеона.
— При чем тут Наполеон? — Марино понятия не имеет, о чем говорит Бентон.
— Французская правовая система, — говорит Бентон. — Это единственный штат, правовая система которого основывается на французском кодексе, а не на английском. В Батон-Руж больше всего нераскрытых убийств женщин.
— Ладно, хорошо. Это не очень хорошее место.
— Она не должна туда ехать. Особенно одна. Ни при каких обстоятельствах. Проследи за этим, Пит, — Бентон все еще смотрит в окно. — Поверь мне.
— Поверить тебе, очень смешно.
— Самое меньшее, что ты можешь сделать, это позаботиться о ней.
Марино приходит в ярость.
— Она не должна быть так близко от него.
— Да о ком ты, в конце концов, говоришь? — раздражение Марино усиливается.
Бентон ему чужой. Он не знает этого человека.
— О Волчонке? О господи, я думал, мы говорим о передозе в Батон-Руж.
— Не пускай ее туда.
— У тебя нет права просить меня о чем-то, особенно если это касается ее.
— Он одержим ею.
— Каким образом он связан с Луизианой? — Марино подходит к Бентону внимательно изучая его лицо, словно пытаясь прочесть на нем что-то, чего он не понимает.
— Это продолжение их борьбы, которую он проиграл тогда. Теперь он намерен ее выиграть, пусть даже это будет последнее, что он сделает в этой жизни.
— Не думаю, что он сумеет что-то там выиграть, когда ему вколют лекарство. Оно способно убить стадо лошадей.
— Я не о Жан-Батисте. Ты забыл о втором брате? Особый отдел должен помочь следователю, только не она.
Марино не слушает. У него такое ощущение, будто он сидит на заднем сиденье мчащейся в никуда машины, которой никто не управляет.
— Док знает, чего от нее хочет Волчонок, — Марино снова говорит о том единственном, что он понимает и в чем есть хоть какой-то смысл. — Она не откажется сделать ему укол, и я буду рядом с ней, за стеклом, считать его последние секунды в этом мире и улыбаться.
— Ты спрашивал у нее, она согласилась? — Бентон наблюдает, как спокойно увядает еще один весенний день. Нежная зелень укутывается в золотистый отблеск заката, тени становятся длиннее.
— Мне не нужно ее спрашивать.
— Понятно. Ты даже не обсуждал это с ней. Я не удивлен. Она бы не стала говорить с тобой об этом.
Едва уловимое оскорбление пронзает Марино словно игла. У них с Кей Скарпеттой не такие близкие отношения. Ни с кем у нее не было таких близких отношений, как с Бентоном. Она не говорила Марино, что испытывает, когда представляет, что ей придется убить человека. Она не говорила ему о своих чувствах.
— Ты должен позаботиться о ней, Пит, я полагаюсь на тебя, — говорит Бентон.
Воздух словно раскалился от напряжения. Оба молчат.
— Я знаю, что ты чувствуешь, Пит, — говорит Бентон. — Я всегда знал.
— Ничего ты не знаешь.
— Позаботься о ней.
— Я приехал сюда, чтобы ты, наконец, смог заняться этим, — говорит Марино.
22
На пристани Картхейдж можно легко купить продукты и заправиться бензином, но Бев Киффин никогда там не останавливается.
Она не замедляет хода лодки, проплывая немного подальше, к другой пристани, где находится дорогой ресторан. Восстановить его из некогда старых развалин влетело владельцам в копеечку, но Бев все равно называет его дерьмовой дырой. Богатые люди могут попасть в этот ресторан с материка, через Спрингфилдский мост, они могут есть мясо и морепродукты, пить что захотят, им не надо возвращаться домой в лодке, пробираясь через зловещие сумерки. Полгода назад Бев попросила Джея отвести ее туда на ее день рождения. Сначала он посмеялся над ней, а потом его лицо исказила ненависть, и он обозвал ее тупой уродиной, вышедшей из ума. Как она могла подумать, что он отведет ее в ресторан, любой, даже самый дешевый.
Бев проплывает дальше, направляя лодку к пристани «У Джека». Она представляет, как Джей прикасается к другим женщинам, и в ней снова просыпается ревность.
Она помнит, как отец сажал к себе на колени других девочек, как постоянно просил ее приводить домой друзей, чтобы он мог взять их на колени. Он был симпатичным преуспевающим бизнесменом, когда Бев была подростком, все ее подруги влюбились в него по уши. Он дотрагивался до них ненавязчиво, почти незаметно. Всего лишь невинное прикосновение его пениса к их ягодицам, пока они сидели у него на коленях. Он ничем себя не выдавал, никогда не разговаривал грубо, не ругался. Хуже всего, ее подругам нравилось, когда он нечаянно задевал их грудь, иногда они сами первыми старались его коснуться.
Однажды Бев ушла от него и больше не вернулась, так же, как мать, которая оставила ее, ребенка, с отцом и его пошлыми желаниями. Бев пристрастилась к мужчинам, выросла, постоянно в них нуждаясь. Она переходила от одного к другому, но Джей — это другое дело, хотя она сама не знает, почему еще не ушла от него. Она не знает, зачем, даже испытывая страх за свою собственную безопасность, делает все, что он попросит. Мысль о том, что однажды он может уехать и больше не вернуться, ужасает ее. Если он уйдет, это послужит ей уроком, ведь именно так она поступила со своим отцом, который умер от сердечного приступа в 1997. Она даже не пошла на его похороны.
Когда Бев отправляется на берег, она то и дело думает о Миссисипи. При благоприятных обстоятельствах до реки можно добраться за шесть часов, но она чувствует, что Джей догадывается насчет ее желания сбежать. Он много раз повторял, что Миссисипи — самая большая река в Штатах, более тысячи миль грязной бурлящей воды и притоков, которые превращаются в заливы, болота и топи, «где человек может с легкостью потеряться, и ее скелет в лодке найдут через много лет» — как говорит Джей. Он специально говорит «ее скелет», это не простая оговорка.
И все равно, когда Бев плывет на лодке, то восхищается Миссисипи, кораблями, казино, фруктовыми коктейлями и холодным пивом в стеклянных стаканах, видом на реку из окон красивых отелей с кондиционерами. Она спрашивает себя, сможет ли есть нормальную еду теперь, когда так долго питалась отбросами. Наверное, она уже не сможет спать на удобной кровати, спина заболит с непривычки, ведь ночь она обычно проводит на вонючем сломанном матрасе, на котором даже Джей отказывается спать.
Бев проплывает мимо бревна, неожиданно испугавшись, что оно может оказаться аллигатором. Она начинает чесаться, особенно под пряжкой ремня.
— Вот черт!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88