— спрашивает Бентон.
— Возможно, очень возможно, что мы скоро это узнаем, — взгляд Марино темнеет.
— Что ты имеешь в виду?
Марино откидывается на спинку дивана, словно этот разговор доставляет ему удовольствие и льстит его самолюбию.
— То, что он по уши в дерьме.
— Что ты имеешь в виду? — снова спрашивает Бентон.
— Интерпол объявил его в международный розыск, а он об этом ничего не знает. Мне Люси сказала. Уверен, что мы его найдем, а вместе с ним и еще парочку засранцев.
— Мы?
Марино пожимает плечами, он хочет еще пива, но в бутылке не осталось ни капли. Сходить за новой? — думает Марино.
— "Мы" в переносном смысле, — объясняет он. — Как «мы, хорошие парни». Рокко схватят, едва он покажется в каком-нибудь аэропорту. Появится информация о розыске, он опомниться не успеет, как на него наденут наручники, а может, и парочку револьверов к башке приставят.
— За какие преступления? До сих пор ему удавалось избежать наказания, наверное, благодаря своему шарму.
— Я знаю, что в Италии есть ордер на его арест.
— Кто тебе сказал?
— Люси. Все бы отдал, чтобы быть среди тех, кто возьмет его на мушку. Только я точно спустил бы курок, — Марино уверен, что так и поступил бы, только с трудом может представить себе эту картину.
— Он твой сын, — напоминает ему Бентон. — Попробуй себе представить, что ты будешь чувствовать, если с ним и правда что-нибудь случится по твоей вине. Не думаю, что ты имеешь право преследовать его или любого члена семьи Шандонне на законных основаниях. Или ты работаешь под прикрытием федералов?
Марино ненавидит федералов.
— Ничего я не почувствую, — отвечает он после короткой паузы. Он пытается сохранить самообладание, но все же где-то внутри притаились злоба и страх. — Я даже не знаю, где его носит. Его задержат и отправят в Италию, если он доживет. Хотя не сомневаюсь, что Шандонне вытащат его раньше, чем он успеет открыть рот.
— Кто еще? — продолжает Бентон. — Кто еще в списке?
— Двое репортеров. Никогда не слышал о них, насколько я знаю, их даже не существует. Ах да, совсем забыл братца, Жан-Поля Шандонне, известного как Джей Талли. Если бы он заглянул к Жан-Батисту, мы бы с радостью его прищучили, и он бы присоединился к Волчонку в камере смертников.
Бентон замирает при упоминании имени Джея Талли.
— Полагаешь, он еще жив?
— Почему бы и нет? Думаю, живет где-нибудь припеваючи, занимается семейным бизнесом, пока Шандонне прикрывают его задницу.
Марино приходит в голову, что наверняка Бентон знает историю с Джеем Талли. Тогда ему удалось выдать себя за американского агента и добиться тесного сотрудничества со штабом Интерпола во Франции. Марино пытается вспомнить, что обнародовали по делу Жан-Батиста. Он не знает, упоминалось ли о связи Скарпетты с Джеем Талли, когда все считали его красавцем-агентом, который учился в Гарварде и знает десять языков. Бентону не надо знать, что было между Скарпеттой и Талли. И Марино очень надеется, что Бентон никогда этого не узнает.
— Я читал кое-что о Талли, — говорит Бентон. — Он очень умный, коварный и чрезвычайно опасный. Сомневаюсь, что он умер.
Марино судорожно пытается сообразить, что может знать Бентон.
— Что ты о нем читал?
— Всем известно, что он брат-близнец Жан-Батиста, — лицо Бентона ничего не выражает.
— Странный случай, — Марино качает головой. — Представить не могу, что они родились почти одновременно. Одному брату не повезло, другой же, напротив, вытащил счастливый билет.
— Талли — психопат, — отвечает Бентон, — я бы не назвал это счастливым билетом.
— Их ДНК так похожи, — продолжает Марино, — нужно сделать много анализов, чтобы увидеть, что это ДНК двух разных людей. Только не проси меня объяснить все это, этим Док занималась.
— Кто еще в списке? — перебивает его Бентон. — В списке посетителей?
— Этот лист — полная чушь. Я уверен, что никто из тех, чьи имена там стоят, не приходил к Жан-Батисту, кроме его адвоката.
— Кроме Рокко Каджиано, твоего сына, — он не позволяет Марино игнорировать этот факт. — Еще кто-нибудь? — упорствует Бентон, продолжая что-то записывать в блокноте.
— Получается, что я. Какая прелесть! А потом мой новый дружок по переписке шлет мне письмо. Одно мне, а другое Доку. То, которое я ей не отдал.
Марино поднимается, чтобы взять еще пива:
— Тебе нужно?
— Нет.
Он вытаскивает из кармана куртки сложенные листы бумаги:
— У меня они с собой. Копии писем и конвертов.
— Список, — Бентон не собирается уходить от темы. — Ты же захватил с собой копию списка посетителей?
— Да не нужна мне копия этого чертового списка, — раздраженно отвечает Марино. — Что ты к нему привязался? Я могу тебе точно сказать имена. Все, кого я уже назвал, плюс два репортера. Карлос Гуарино и Эммануэль Ля-Флер.
Марино непонятно произносит имена и Бентон просит продиктовать их снова.
— Предположительно, один живет на Сицилии, другой — в Париже.
— Имена настоящие?
— Такие имена не зарегистрированы ни в одном газетном издательстве. Люси тоже искала.
— Раз Люси их не нашла, значит, их не существует, — подытоживает Бентон.
— Еще в списке есть Хайме Берген. Она бы задала Жан-Батисту жару, если бы присутствовала на суде в Нью-Йорке. Берген — хорошая знакомая Дока, они давно дружат.
Все это Бентон знает, поэтому никак не реагирует. Он продолжает писать.
— И, наконец, последний, некий Роберт Ли.
— Его имя кажется вполне реальным. На конце одно "и"? Мне кажется, господин Ли умер несколько столетий назад. Жан-Батист ему писал?
— Его имя в списке посетителей — это все, что я знаю. В тюрьме отказываются комментировать переписку заключенных с адвокатами, так что понятия не имею, кому еще Волчонок отправлял свои любовные послания.
18
Марино разворачивает письмо и начинает читать: Bonjour топ cher ami , Пит...
Он поднимает глаза, с негодованием замечая:
— Только подумай, он называет меня Питом. Это меня бесит.
— Тебе больше нравится мой дорогой друг? — сухо спрашивает Бентон.
— Не люблю, когда такие засранцы называют меня по имени. Такой уж я.
— Читай дальше, — нетерпеливо произносит Бентон. — Надеюсь, там больше нет французского, и тебе не придется так коверкать слова. Когда это написано?
— Меньше недели назад. Я постарался приехать как можно скорее. Чтобы увидеть тебя... Вот черт, буду называть тебя Бентон.
— Нет, не будешь. Читай дальше.
Марино зажигает очередную сигарету, глубоко затягивается и продолжает:
Решил сообщить тебе, что начал отращивать волосы. Почему? Да просто мне уже назначили день исполнения приговора. Седьмого мая, ровно в девять вечера. Ни минутой позже. Я надеюсь, ты будешь моим особым гостем. А пока, mon ami, у нас есть кое-какое дельце. Я делаю вам предложение, от которого трудно отказаться (как говорят в кино). Вам их никогда не поймать без меня. Вы будете пытаться выудить тысячу маленьких рыбок без сети. Эта сеть — Я. У меня есть два условия. Они очень просты.
Я расскажу все только мадам Скарпетте. Она просила у меня разрешения прийти, чтобы я начал говорить.
Больше никто не должен присутствовать.
Но у меня есть еще одно условие, о котором она не знает. Она должна быть доктором, который сделает мне укол. Мадам Скарпетта должна меня убить. Я полностью вам доверюсь, если она согласится, она не нарушит свое обещание. Вот видите, как хорошо я знаю ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— Возможно, очень возможно, что мы скоро это узнаем, — взгляд Марино темнеет.
— Что ты имеешь в виду?
Марино откидывается на спинку дивана, словно этот разговор доставляет ему удовольствие и льстит его самолюбию.
— То, что он по уши в дерьме.
— Что ты имеешь в виду? — снова спрашивает Бентон.
— Интерпол объявил его в международный розыск, а он об этом ничего не знает. Мне Люси сказала. Уверен, что мы его найдем, а вместе с ним и еще парочку засранцев.
— Мы?
Марино пожимает плечами, он хочет еще пива, но в бутылке не осталось ни капли. Сходить за новой? — думает Марино.
— "Мы" в переносном смысле, — объясняет он. — Как «мы, хорошие парни». Рокко схватят, едва он покажется в каком-нибудь аэропорту. Появится информация о розыске, он опомниться не успеет, как на него наденут наручники, а может, и парочку револьверов к башке приставят.
— За какие преступления? До сих пор ему удавалось избежать наказания, наверное, благодаря своему шарму.
— Я знаю, что в Италии есть ордер на его арест.
— Кто тебе сказал?
— Люси. Все бы отдал, чтобы быть среди тех, кто возьмет его на мушку. Только я точно спустил бы курок, — Марино уверен, что так и поступил бы, только с трудом может представить себе эту картину.
— Он твой сын, — напоминает ему Бентон. — Попробуй себе представить, что ты будешь чувствовать, если с ним и правда что-нибудь случится по твоей вине. Не думаю, что ты имеешь право преследовать его или любого члена семьи Шандонне на законных основаниях. Или ты работаешь под прикрытием федералов?
Марино ненавидит федералов.
— Ничего я не почувствую, — отвечает он после короткой паузы. Он пытается сохранить самообладание, но все же где-то внутри притаились злоба и страх. — Я даже не знаю, где его носит. Его задержат и отправят в Италию, если он доживет. Хотя не сомневаюсь, что Шандонне вытащат его раньше, чем он успеет открыть рот.
— Кто еще? — продолжает Бентон. — Кто еще в списке?
— Двое репортеров. Никогда не слышал о них, насколько я знаю, их даже не существует. Ах да, совсем забыл братца, Жан-Поля Шандонне, известного как Джей Талли. Если бы он заглянул к Жан-Батисту, мы бы с радостью его прищучили, и он бы присоединился к Волчонку в камере смертников.
Бентон замирает при упоминании имени Джея Талли.
— Полагаешь, он еще жив?
— Почему бы и нет? Думаю, живет где-нибудь припеваючи, занимается семейным бизнесом, пока Шандонне прикрывают его задницу.
Марино приходит в голову, что наверняка Бентон знает историю с Джеем Талли. Тогда ему удалось выдать себя за американского агента и добиться тесного сотрудничества со штабом Интерпола во Франции. Марино пытается вспомнить, что обнародовали по делу Жан-Батиста. Он не знает, упоминалось ли о связи Скарпетты с Джеем Талли, когда все считали его красавцем-агентом, который учился в Гарварде и знает десять языков. Бентону не надо знать, что было между Скарпеттой и Талли. И Марино очень надеется, что Бентон никогда этого не узнает.
— Я читал кое-что о Талли, — говорит Бентон. — Он очень умный, коварный и чрезвычайно опасный. Сомневаюсь, что он умер.
Марино судорожно пытается сообразить, что может знать Бентон.
— Что ты о нем читал?
— Всем известно, что он брат-близнец Жан-Батиста, — лицо Бентона ничего не выражает.
— Странный случай, — Марино качает головой. — Представить не могу, что они родились почти одновременно. Одному брату не повезло, другой же, напротив, вытащил счастливый билет.
— Талли — психопат, — отвечает Бентон, — я бы не назвал это счастливым билетом.
— Их ДНК так похожи, — продолжает Марино, — нужно сделать много анализов, чтобы увидеть, что это ДНК двух разных людей. Только не проси меня объяснить все это, этим Док занималась.
— Кто еще в списке? — перебивает его Бентон. — В списке посетителей?
— Этот лист — полная чушь. Я уверен, что никто из тех, чьи имена там стоят, не приходил к Жан-Батисту, кроме его адвоката.
— Кроме Рокко Каджиано, твоего сына, — он не позволяет Марино игнорировать этот факт. — Еще кто-нибудь? — упорствует Бентон, продолжая что-то записывать в блокноте.
— Получается, что я. Какая прелесть! А потом мой новый дружок по переписке шлет мне письмо. Одно мне, а другое Доку. То, которое я ей не отдал.
Марино поднимается, чтобы взять еще пива:
— Тебе нужно?
— Нет.
Он вытаскивает из кармана куртки сложенные листы бумаги:
— У меня они с собой. Копии писем и конвертов.
— Список, — Бентон не собирается уходить от темы. — Ты же захватил с собой копию списка посетителей?
— Да не нужна мне копия этого чертового списка, — раздраженно отвечает Марино. — Что ты к нему привязался? Я могу тебе точно сказать имена. Все, кого я уже назвал, плюс два репортера. Карлос Гуарино и Эммануэль Ля-Флер.
Марино непонятно произносит имена и Бентон просит продиктовать их снова.
— Предположительно, один живет на Сицилии, другой — в Париже.
— Имена настоящие?
— Такие имена не зарегистрированы ни в одном газетном издательстве. Люси тоже искала.
— Раз Люси их не нашла, значит, их не существует, — подытоживает Бентон.
— Еще в списке есть Хайме Берген. Она бы задала Жан-Батисту жару, если бы присутствовала на суде в Нью-Йорке. Берген — хорошая знакомая Дока, они давно дружат.
Все это Бентон знает, поэтому никак не реагирует. Он продолжает писать.
— И, наконец, последний, некий Роберт Ли.
— Его имя кажется вполне реальным. На конце одно "и"? Мне кажется, господин Ли умер несколько столетий назад. Жан-Батист ему писал?
— Его имя в списке посетителей — это все, что я знаю. В тюрьме отказываются комментировать переписку заключенных с адвокатами, так что понятия не имею, кому еще Волчонок отправлял свои любовные послания.
18
Марино разворачивает письмо и начинает читать: Bonjour топ cher ami , Пит...
Он поднимает глаза, с негодованием замечая:
— Только подумай, он называет меня Питом. Это меня бесит.
— Тебе больше нравится мой дорогой друг? — сухо спрашивает Бентон.
— Не люблю, когда такие засранцы называют меня по имени. Такой уж я.
— Читай дальше, — нетерпеливо произносит Бентон. — Надеюсь, там больше нет французского, и тебе не придется так коверкать слова. Когда это написано?
— Меньше недели назад. Я постарался приехать как можно скорее. Чтобы увидеть тебя... Вот черт, буду называть тебя Бентон.
— Нет, не будешь. Читай дальше.
Марино зажигает очередную сигарету, глубоко затягивается и продолжает:
Решил сообщить тебе, что начал отращивать волосы. Почему? Да просто мне уже назначили день исполнения приговора. Седьмого мая, ровно в девять вечера. Ни минутой позже. Я надеюсь, ты будешь моим особым гостем. А пока, mon ami, у нас есть кое-какое дельце. Я делаю вам предложение, от которого трудно отказаться (как говорят в кино). Вам их никогда не поймать без меня. Вы будете пытаться выудить тысячу маленьких рыбок без сети. Эта сеть — Я. У меня есть два условия. Они очень просты.
Я расскажу все только мадам Скарпетте. Она просила у меня разрешения прийти, чтобы я начал говорить.
Больше никто не должен присутствовать.
Но у меня есть еще одно условие, о котором она не знает. Она должна быть доктором, который сделает мне укол. Мадам Скарпетта должна меня убить. Я полностью вам доверюсь, если она согласится, она не нарушит свое обещание. Вот видите, как хорошо я знаю ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88