Она впервые услышала про мужчину.
— А теперь хватит кричать, дорогуша. Ты должна хорошо выглядеть, а в данный момент похожа на кусок дерьма.
Ягненок смаргивает слезы, часто и нервно глотая. Бев подплывает ближе к берегу, выключает мотор и бросает якорь. Она берет пистолет, всматривается в тени деревьев на берегу, проверяя, нет ли там змей. Удостоверившись, что единственная змея обезврежена и лежит связанная на полу, Бев убирает пистолет и бросает на пол подушку, которая приземляется всего в нескольких сантиметрах от ее «славного сегодняшнего улова», как она продолжает называть ягненка. Из пляжной сумки она достает пластиковый баллончик спрея от насекомых.
— Сейчас я собираюсь снять кляп и развязать тебя, — говорит Бев. — Знаешь, почему я вдруг стала такой добренькой? Потому что тебе некуда больше бежать, только за борт, а если подумать, что водится в этой воде, ты вряд ли захочешь поплавать там. Как насчет трюма?
Бев открывает крышку трюма, заполненного льдом.
— Это тебя охладит, если вдруг захочешь посопротивляться. Но ты же не собираешься шуметь, правда?
Женщина энергично мотает головой, и как только Бев снимает кляп, хрипло произносит: «Нет».
— Спасибо, спасибо, — говорит она дрожащим голосом, облизывая сухие губы.
— Наверное, у тебя адски болят суставы, — Бев не торопится развязывать ее. — Джей связал меня однажды, привязал запястья к лодыжкам за спиной так туго, что я согнулась в три погибели, примерно как ты сейчас. Это его заводило, представь, — она снимает веревку. — Хотя ты и сама все скоро узнаешь.
Женщина потирает запястья, судорожно ловя ртом воздух. Она напоминает Бев одну из хорошо сложенных симпатичных блондинок, которых она видела на обложке журнала «Севентин». Аккуратные очки придают ей умный вид, по возрасту она тоже подходит, не старше сорока.
— Ты ходила в колледж? — спрашивает ее Бев.
— Да.
— Хорошо. Это очень хорошо, — на полном обветренном лице Бев появляется задумчивое выражение.
— Пожалуйста, отвезите меня обратно. У нас есть деньги. Мы заплатим вам, сколько хотите.
В глазах Бев загорается жадность. Джей умен и у него есть деньги. Женщина умна и у нее тоже есть деньги. Воздух наполнен жужжанием москитов, где-то недалеко плещется в воде рыба. Солнце поднимается все выше, становится жарко и пляжная майка Бев уже насквозь пропитана потом.
— Деньги здесь ни при чем, — Бев наклоняется ниже. Ягненок смотрит на нее своими светло-голубыми глазами, в которых тает последняя надежда. — Ты что, еще не поняла?
— Я вам ничего не сделала. Пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу. Я никогда не попытаюсь причинить вам вреда, я даже вас не знаю.
— Что ж, скоро ты узнаешь меня, дорогуша, — Бев проводит своей грубой рукой по шее женщины. — Скоро мы познакомимся поближе.
Та моргает, облизывая запекшиеся губы. Рука Бев опускается ниже, проникая, куда хочет. Женщина вздрагивает, когда Бев просовывает руку ей под одежду, расстегивает лифчик, обрызгивает обнаженное тело ягненка спреем и втирает его, чувствуя, как она дрожит. Внезапно Бев вспоминает Джея, кровавое пятно возле кровати и с ненавистью толкает женщину к борту лодки.
55
На углу Восемьдесят третьей и Лексингтон грузовик сбил какую-то старушку.
Бентон Уэсли слышит возбужденные разговоры зевак, мимо, направляясь за оцепленное место происшествия, проплывает мигалка «скорой помощи». Несчастный случай произошел меньше часа назад, Бентон быстро проходит мимо, отводит глаза от изуродованного тела под колесами грузовика. За свою жизнь он видел достаточно крови.
Он слышит что-то про мозги, обезглавленное тело и челюсти, валяющиеся на дороге. Если бы дать людям волю, они, наверное, устроят из этого платное шоу: пять долларов за вход, и можешь любоваться на кровь и вывернутые кишки, сколько душе угодно. Когда он раньше приезжал на место преступления, все полицейские расступались, пропускали его, эксперта, вперед. Тогда он имел право удалять людей, не имеющих отношения к расследованию. Мог выражать свое мнение в какой угодно форме.
Бентон оглядывает территорию сквозь темные стекла очков, пробираясь через толпу на мостовой с проворностью рыси, черная бейсболка, низко надвинутая на лоб, скрывает лицо. Он вышел из такси в нескольких улицах от офиса Люси и теперь направляется туда. Он мог бы пройти мимо нее на улице и сказать «извините», она бы наверняка его не узнала. Шесть лет прошло с тех пор, как они виделись последний раз, и сейчас он многое готов отдать, чтобы увидеть ее вновь, поговорить с ней.
Волнение заставляет Бентона ускорить шаг, и скоро он уже приближается к современному высотному зданию на Семьдесят пятой улице. Около двери, заложив руки за спину, стоит консьерж. Видно, что ему очень жарко в серой форме, и он переминается с ноги на ногу, демонстрируя тем самым, что уже устал здесь стоять.
— Я ищу Особый отдел, — говорит Бентон.
— Чего? — консьерж смотрит на него, как на сумасшедшего.
Бентон повторяет еще раз.
— Вы говорите о каком-то полицейском отделе? — консьерж пристально разглядывает Бентона, бездомный чудак в черной бейсболке явно вызывает у него подозрение.
— Может, вы имеете в виду отдел на шестьдесят девятом?
— Двадцать первый этаж, офис 2103, — отвечает Бентон.
— А, теперь понятно. Но там у них компьютерная компания, что-то в этом роде.
— Ты уверен?
— Я же тут работаю, так? — консьерж начинает терять терпение, он неодобрительно косится на женщину, чья собачка забрела на газон напротив здания.
— Эй, — говорит он женщине, — никаких тут собак.
— Он же просто нюхает, — возмущенно отвечает женщина, дергая поводок и оттаскивая своего злополучного пуделя с газона.
Продемонстрировав таким образом свою значимость, консьерж перестает обращать внимание на женщину с собачкой. Бентон достает из кармана потертых джинсов бумажку, разворачивает ее и смотрит на номер телефона и адрес, который не имеет на самом деле никакого отношения к Люси, к этому зданию и организации под названием «Особый отдел», несмотря на утверждения консьержа. Если этот парень, пусть даже в шутку, расскажет ей, что какой-то чудак интересовался Особым отделом, она забеспокоится. Марино полагает, что Жан-Батист знает название компании Люси. Бентон хочет, чтобы и Марино, и Люси были начеку.
— Здесь написано офис 2103, — говорит Бентон, пряча бумажку обратно в карман. — Как называется компания? Может, у меня неверные сведения?
Консьерж исчезает за дверью, возвращается с книгой в руках, проводит пальцем по странице и отвечает:
— Так-так, офис 2103. Как я и говорил, компьютерное оборудование. Обработка данных. Если хотите подняться, я сначала должен им позвонить и проверить ваше удостоверение.
Удостоверение — пожалуйста, но звонить им необязательно, забавляясь, думает Бентон. Консьерж косо смотрит на него, неопрятного чужака, ведет себя подчеркнуто невежливо. Он, как и многие обитатели Нью-Йорка, давно забыл, что когда-то город с распростертыми объятиями приветствовал таких вот неопрятных серых людей, бедных иммигрантов, почти не говорящих по-английски. Бентон, когда хочет, может отлично говорить по-английски, он вовсе не беден, хотя его средства и регулируются.
Из кармана куртки он достает бумажник и показывает водительские права на имя Стивена Леонарда Гловера, сорок четыре года, родился в Итаке, штат Нью-Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
— А теперь хватит кричать, дорогуша. Ты должна хорошо выглядеть, а в данный момент похожа на кусок дерьма.
Ягненок смаргивает слезы, часто и нервно глотая. Бев подплывает ближе к берегу, выключает мотор и бросает якорь. Она берет пистолет, всматривается в тени деревьев на берегу, проверяя, нет ли там змей. Удостоверившись, что единственная змея обезврежена и лежит связанная на полу, Бев убирает пистолет и бросает на пол подушку, которая приземляется всего в нескольких сантиметрах от ее «славного сегодняшнего улова», как она продолжает называть ягненка. Из пляжной сумки она достает пластиковый баллончик спрея от насекомых.
— Сейчас я собираюсь снять кляп и развязать тебя, — говорит Бев. — Знаешь, почему я вдруг стала такой добренькой? Потому что тебе некуда больше бежать, только за борт, а если подумать, что водится в этой воде, ты вряд ли захочешь поплавать там. Как насчет трюма?
Бев открывает крышку трюма, заполненного льдом.
— Это тебя охладит, если вдруг захочешь посопротивляться. Но ты же не собираешься шуметь, правда?
Женщина энергично мотает головой, и как только Бев снимает кляп, хрипло произносит: «Нет».
— Спасибо, спасибо, — говорит она дрожащим голосом, облизывая сухие губы.
— Наверное, у тебя адски болят суставы, — Бев не торопится развязывать ее. — Джей связал меня однажды, привязал запястья к лодыжкам за спиной так туго, что я согнулась в три погибели, примерно как ты сейчас. Это его заводило, представь, — она снимает веревку. — Хотя ты и сама все скоро узнаешь.
Женщина потирает запястья, судорожно ловя ртом воздух. Она напоминает Бев одну из хорошо сложенных симпатичных блондинок, которых она видела на обложке журнала «Севентин». Аккуратные очки придают ей умный вид, по возрасту она тоже подходит, не старше сорока.
— Ты ходила в колледж? — спрашивает ее Бев.
— Да.
— Хорошо. Это очень хорошо, — на полном обветренном лице Бев появляется задумчивое выражение.
— Пожалуйста, отвезите меня обратно. У нас есть деньги. Мы заплатим вам, сколько хотите.
В глазах Бев загорается жадность. Джей умен и у него есть деньги. Женщина умна и у нее тоже есть деньги. Воздух наполнен жужжанием москитов, где-то недалеко плещется в воде рыба. Солнце поднимается все выше, становится жарко и пляжная майка Бев уже насквозь пропитана потом.
— Деньги здесь ни при чем, — Бев наклоняется ниже. Ягненок смотрит на нее своими светло-голубыми глазами, в которых тает последняя надежда. — Ты что, еще не поняла?
— Я вам ничего не сделала. Пожалуйста, отпустите меня, я никому не скажу. Я никогда не попытаюсь причинить вам вреда, я даже вас не знаю.
— Что ж, скоро ты узнаешь меня, дорогуша, — Бев проводит своей грубой рукой по шее женщины. — Скоро мы познакомимся поближе.
Та моргает, облизывая запекшиеся губы. Рука Бев опускается ниже, проникая, куда хочет. Женщина вздрагивает, когда Бев просовывает руку ей под одежду, расстегивает лифчик, обрызгивает обнаженное тело ягненка спреем и втирает его, чувствуя, как она дрожит. Внезапно Бев вспоминает Джея, кровавое пятно возле кровати и с ненавистью толкает женщину к борту лодки.
55
На углу Восемьдесят третьей и Лексингтон грузовик сбил какую-то старушку.
Бентон Уэсли слышит возбужденные разговоры зевак, мимо, направляясь за оцепленное место происшествия, проплывает мигалка «скорой помощи». Несчастный случай произошел меньше часа назад, Бентон быстро проходит мимо, отводит глаза от изуродованного тела под колесами грузовика. За свою жизнь он видел достаточно крови.
Он слышит что-то про мозги, обезглавленное тело и челюсти, валяющиеся на дороге. Если бы дать людям волю, они, наверное, устроят из этого платное шоу: пять долларов за вход, и можешь любоваться на кровь и вывернутые кишки, сколько душе угодно. Когда он раньше приезжал на место преступления, все полицейские расступались, пропускали его, эксперта, вперед. Тогда он имел право удалять людей, не имеющих отношения к расследованию. Мог выражать свое мнение в какой угодно форме.
Бентон оглядывает территорию сквозь темные стекла очков, пробираясь через толпу на мостовой с проворностью рыси, черная бейсболка, низко надвинутая на лоб, скрывает лицо. Он вышел из такси в нескольких улицах от офиса Люси и теперь направляется туда. Он мог бы пройти мимо нее на улице и сказать «извините», она бы наверняка его не узнала. Шесть лет прошло с тех пор, как они виделись последний раз, и сейчас он многое готов отдать, чтобы увидеть ее вновь, поговорить с ней.
Волнение заставляет Бентона ускорить шаг, и скоро он уже приближается к современному высотному зданию на Семьдесят пятой улице. Около двери, заложив руки за спину, стоит консьерж. Видно, что ему очень жарко в серой форме, и он переминается с ноги на ногу, демонстрируя тем самым, что уже устал здесь стоять.
— Я ищу Особый отдел, — говорит Бентон.
— Чего? — консьерж смотрит на него, как на сумасшедшего.
Бентон повторяет еще раз.
— Вы говорите о каком-то полицейском отделе? — консьерж пристально разглядывает Бентона, бездомный чудак в черной бейсболке явно вызывает у него подозрение.
— Может, вы имеете в виду отдел на шестьдесят девятом?
— Двадцать первый этаж, офис 2103, — отвечает Бентон.
— А, теперь понятно. Но там у них компьютерная компания, что-то в этом роде.
— Ты уверен?
— Я же тут работаю, так? — консьерж начинает терять терпение, он неодобрительно косится на женщину, чья собачка забрела на газон напротив здания.
— Эй, — говорит он женщине, — никаких тут собак.
— Он же просто нюхает, — возмущенно отвечает женщина, дергая поводок и оттаскивая своего злополучного пуделя с газона.
Продемонстрировав таким образом свою значимость, консьерж перестает обращать внимание на женщину с собачкой. Бентон достает из кармана потертых джинсов бумажку, разворачивает ее и смотрит на номер телефона и адрес, который не имеет на самом деле никакого отношения к Люси, к этому зданию и организации под названием «Особый отдел», несмотря на утверждения консьержа. Если этот парень, пусть даже в шутку, расскажет ей, что какой-то чудак интересовался Особым отделом, она забеспокоится. Марино полагает, что Жан-Батист знает название компании Люси. Бентон хочет, чтобы и Марино, и Люси были начеку.
— Здесь написано офис 2103, — говорит Бентон, пряча бумажку обратно в карман. — Как называется компания? Может, у меня неверные сведения?
Консьерж исчезает за дверью, возвращается с книгой в руках, проводит пальцем по странице и отвечает:
— Так-так, офис 2103. Как я и говорил, компьютерное оборудование. Обработка данных. Если хотите подняться, я сначала должен им позвонить и проверить ваше удостоверение.
Удостоверение — пожалуйста, но звонить им необязательно, забавляясь, думает Бентон. Консьерж косо смотрит на него, неопрятного чужака, ведет себя подчеркнуто невежливо. Он, как и многие обитатели Нью-Йорка, давно забыл, что когда-то город с распростертыми объятиями приветствовал таких вот неопрятных серых людей, бедных иммигрантов, почти не говорящих по-английски. Бентон, когда хочет, может отлично говорить по-английски, он вовсе не беден, хотя его средства и регулируются.
Из кармана куртки он достает бумажник и показывает водительские права на имя Стивена Леонарда Гловера, сорок четыре года, родился в Итаке, штат Нью-Йорк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88