Иное оправдание нашего различения <душевной жизни> и
<сознания> в широком смысле (объемлющем все три его вида)
заключается в следующем. Душевная жизнь в принятом нами
смысле есть как исходная точка, так и постоянный, неустранимый
субстрат всех явлений сознания. Насколько мы можем иметь
представление о жизни сознания у новорожденного ребенка, или
у низших животных, которых мы считаем одушевленными, мы,
конечно, вряд ли можем сомневаться, что такое сознание исчер-
пывается одной лишь <душевной жизнью> в описанном смысле.
С другой стороны, эта же душевная жизнь есть общий фон,
всеобъемлющая стихия, лишь на почве которой и в неразрывном
единстве с которой возможны высшие формы сознания, - как
самосознание, так и предметное сознание. То и другое суть
вообще лишь высшие, усложненные виды душевной жизни, ибо
и направленность на предмет, и самосознание суть, как таковые,
тоже <переживания>. Поэтому деление сознания на три вида -
сознание как душевня жизнь, как предметное сознание и как
самосознание - есть не деление на равноправные виды, из со-
вокупности которых слагается жизнь сознания, напротив, первый
вид есть вместе с тем потенциальная основа и постоянный суб-
страт двух остальных. Он относится к ним как корень или ствол
дерева к его ветвям, листьям и плодам или - что, быть может,
адекватнее выражает отношение и представляет не одну лишь
внешнюю аналогию - как в общей нервной системе суб-
кортикальные нервные центры относятся, с одной стороны, к вы-
растающим на их почве полушариям, головного мозга и, с другой
стороны, к их продолжениям в лице сенсорных и моторных нер-
вных путей. Душевная жизнь есть, коротко говоря, зародыш и
субстрат всякого сознания вообще. Правда, в качестве такового,
она не могла бы быть просто тождественна одному из своих
проявлений, а должна была бы в скрытом виде заключать в себе
своеобразия всех, возникающих из нее проявлений, если бы она
была замкнутой субстанцией и из своей изолированной внут-
ренней природы порождала все явления сознания. Но именно
это не имеет места; стихия душевной жизни есть чистая потенция,
в чистом виде проявляющаяся лишь в низшей, обрисованной
нами форме душевной жизни, как таковой, в высших же своих
обнаружениях всецело опирающаяся на иную силу, как бы пита-
ющаяся хотя и не чуждыми ей, но все же и не ею самою
созданными соками.
Но, может быть, мы в праве высказать еще более сущест-
венное и общее утверждение в вопросе об отношении между
душевной жизнью и сознанием. Господствующий взгляд видит
в <сознании> отличительный и существенный признак <душевной
жизни>. Как бы широко ни мыслилось при этом понятие <соз-
нания> и как бы его первичная сущность ни была отличаема от
его высших, производных форм - предметного сознания и са-
мосознания, - этот взгляд страдает некоторой интеллектуали-
зацией или спиритуализацией душевной жизни. Прежде всего
необходимо отметить, что признак <сознания> не исчерпывает
собой природы душевной жизни. Сознание, как самопроникну-
тость или самоявственность, есть принадлежность чего-то, некой
реальности: мы не только сознаем себя, но и существуем, и соз-
наем себя именно как нечто сущее - хотя и не как предмет,
противостоящий сознанию, но все же как реальность, не исчер-
пывающуюся этой своей сознанностью. В таких сторонах нашей
душевной жизни, как чувства и стремления, эта реальная сторона
душевной жизни выступает на первый план, тогда как идеаль-
ность (<осознанность>) ее есть лишь как бы побочный ее спутник.
Можно было бы сказать, что эта реальная сторона есть сама
субстанция душевной жизни, тогда как идеальная ее сторона
есть атрибут этой субстанции. Что это за субстанция? В чем
состоит само бытие душевной жизни? Логически определить ту
основную черту, которая - помимо сознания - объединяет меж-
ду собой чувства, настроения, ощущения, стремления, невоз-
можно; можно только -да и то требует больших усилий абст-
рагирующего внимания - просто подметить, уловить ее. Это есть
именно то, что мы называем переживанием или непосредствен-
ным бытием, поскольку оно не исчерпывается сознанием. Если
сознание есть бытие-для-себя, то кроме момента этого <для-себя>,
этой самоявственности, есть и момент самого бытия, как его
очевидное условие. И вот, мы утверждаем, что этот момент
непосредственного бытия есть более существенный и первичный
признак душевной жизни, чем момент сознания. В той мере,
в какой жить важнее и первее, чем сознавать, в какой дей-
ственность предшествует созерцанию, душевная жизнь есть
прежде всего реальная сила и лишь производным образом иде-
альный носитель сознания. Конечно, в конкретном сознательном
переживании обе стороны могут быть отделены только абстрак-
тно, и всегда даны не только совместно, но и в теснейшем
слиянии или единстве. Но в этом единстве первенство принад-

лежит именно моменту жизни, как таковой. Это утверждение
лишь высказывает в самой общей и основной форме то убеждение
в первичности иррационального в человеческой жизни, которое
есть, быть может, главное завоевание современного понимания
человеческой жизни (в психологии и обществоведении), добытое
в борьбе против рационализма и спиритуализма прежнего вре-
мени.

Мы могли бы формулировать этот вывод еще следующим
образом. В качестве чистой жизни, бытия, силы, действенности,
душевная жизнь есть актуальная, так сказать, готовая, отно-
сительно самоутвержденная реальность. В качестве же сознания,
она есть лишь потенция, возможность, как бы зародышевое сос-
тояние или сырой материал для реальности, которую она может
приобрести лишь извне, через приобщение себя к актуальности
духа. В самом деле, рассматриваемое только как сознание,
описанное нами элементарное сознание - душевная жизнь -
есть лишь как бы зародыш или ослабленная форма тех высших
видов сознания, которые мы наметили в лице предметного соз-
нания и самосознания; именно поэтому это первичное сознание
так трудно подметить. Конечно, в качестве именно такой
потенции она есть самостоятельная реальность, невыводимая из
той актуальности, потенцией для которой она является - как
тень есть нечто отличное от предмета, ее отбрасывающего, или
как материал отличен от актуальной формы, которую он
воспринимает в себя или в которую облекается. Но все же душев-
ная жизнь как сознание есть лишь тень актуального сознания как
<духа>, или бесформенная потенция для него; тогда как в качестве
жизни она есть актуальное начало, отличное от духа. Точнее
говоря: именно то в сознании - душевной жизни, что придает
ему характер лишь потенции некой высшей реальности и в силу
чего оно, в качестве такой потенции, есть вместе с тем самостоя-
тельная реальность, есть не сам момент сознания, не чистая мысль
или созерцание, а именно сознание как жизнь, момент жизни или
непосредственного бытия именно и есть реальный носитель соз-
нания, как особой потенции. Поэтому хотя сознание есть необ-
ходимый момент готового целостного сознательного переживания,
оно есть вместе с тем момент в известном смысле побочный и
производный по сравнению с тем истинно первичным моментом,
в силу которого переживание есть подлинное переживание, то есть .
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78