в ней образуются - если говорить по аналогии с телом - цен-
тральное нервное ядро и нервные нити, которые дают этому
ядру возможность реагировать на периферические явления и
руководить ими.
Мы рассмотрели теперь три основных смысла понятия <соз-
нание>, которым соответствуют три вида или области <сознания>
в широком смысле слова. Мы видим теперь, что, поскольку под
сознанием разумеется предметное сознание или самосознание, мы
были вправе отличать душевную жизнь от сознания, тогда как,
напротив, поскольку под сознанием разумеется некоторая более
широкая и менее специфическая область - сознание как непос-
редственная самопроникнутость или себе-данность - сознание -
по крайней мере ближайшим образом, на основании сказанного
доселе, - очевидно совпадает с душевной жизнью. Гораздо важ-
нее и не так просто разрешимо другое недоумение, которое здесь
естественно возникает и на которое мы должны ответить. Если
жизнь нашего сознания слагается из трех указанных областей -
из сознания, как непосредственного переживания, предметного
сознания и самосознания - причем первое дано в чистом виде
или целиком заполняет наше сознание только в весьма редких,
исключительных состояниях, обычно же образует лишь задний
фон или промежуточную среду для других видов сознания, то
почему мы выбрали одну лишь эту область для характеристики
душевной жизни и отождествили ее с последней? Конечно,
терминология есть дело условное, на обсуждение которого не
стоит тратить много слов. Но вряд ли могло бы быть оправдано
столь существенное изменение ходячего значения слова <душев-
ная жизнь>, если бы это изменение не опиралось на определенное
понимание существа дела.
Поскольку под <душевной жизнью> мы разумеем всю область
бытия, остающуюся за вычетом материальных предметов и про-
цессов, очевидно, конечно, что душевная жизнь должна охва-
тывать все виды сознания. Но мы уже указали мимоходом выше,
что душевная жизнь противостоит не только области телесного
бытия, но и таким сферам, как математические содержания,
нравственность, социальная жизнь и т. п. Не углубляясь здесь
в смысл и сущность этих содержаний, назовем их, все совместно,
областью <духа>; тогда мы в праве сказать, что не-материальное
состоит из <духовного> и <душевного>. Каково отношение между
этими двумя областями, - этого мы не будем пока обсуждать
подробно; здесь нам достаточно лишь наметить, что предметное
сознание и самосознание суть отражения или проявления сферы
<духовности> в области душевной жизни. В самом деле, пред-
метное сознание, в качестве познания (все равно, есть ли оно
завершенное знание или только приближение к нему), возможно
- как это показывает теория знания - лишь через связь нашего
сознания с возвышающейся над нашим <я>, единой для всех
т. е. как высшее, общее знание о нашем <я>, сопут-
ствующее всем частным ощущениям и впечатлениям. Оно имело
прежде всего практический смысл: сознание должно было быть
со-ведением, совестью - той стороной сознания, которая главен-
ствует над остальными и через посредство которой разум управляет
нашими страстями, стихиями нашей душевной жизни. И когда,
при возникновении новой философии, понятие сознания было
вновь использовано и получило на этот раз широкое распростра-
нение, импульсом к этому послужил глубокий индивидуализм
эпохи Возрождения, обостренное и усилившееся самосознание но-
вого человека. Декартово <когито эрго сум>, проложившее путь
понятию сознания, наметило сознание именно в лице самосоз-
нания, как самоочевидной и ближайшей человеку реальности.
Возникновение предметного сознания есть, как было указано,
выделение <не-я> из состава сознания-переживания; но <не-я>
предполагает соотносительное себе <я>, и, таким образом, вместе
с <не-я> и рождается и <я>. Правда, это может означать простое
отграничение сферы предметного бытия от <душевной жизни>, и
в таком случае <я> есть лишь иное обозначение для <душевной
жизни>. Но обыкновенно это имеет еще и иной смысл. Возникно-
вение предметного сознания не только ослабляет значительность
душевной жизни, отодвигает ее на задний план, как бы в глубь
сознания, но по большей части и качественно изменяет ее.
Дифференциация сопровождается интеграцией. Душевная жизнь,
перестав быть сплошным бесформенным целым, как бы выпустив
из себя щупальца, направленные во вне, вместе с тем сосредо-
точивается, уплотняется изнутри. По меньшей мере всякое прак-
тическое предметное сознание сопровождается этим характерным
образованием <ядра> душевной жизни: когда мы <сознательно>
относимся к предмету практически, т. е. оцениваем его, любим
или ненавидим, стремимся к нему или отталкиваемся от него, то
мы вместе с тем имеем типичное сознание <умышленности>, т. е.
сознаем, что это отношение есть связь между предметом и нашим
<я>, как средоточием или ядром нашей душевной жизни. В чистой
душевной жизни, - все равно, объемлет ли она все наше соз-
нание, как в описанных состояниях дремоты или возбуждения,
или существует рядом с предметным сознанием, но вне живой
связи с последним, лишь как невытесненный остаток той же са-
модовлеющейся стихии - не мы стремимся и отвращаемся,
любим и ненавидим, действуем, хотим, а в нас что-то стремится
и отвращается, нас куда-то тянет, или, вернее, - как об этом
подробнее в своем месте - здесь еще нет никакого <мы>, отлично-
го от самих стремлений и тяготений. Но в душевной жизни, пос-
кольку она состоит именно в действенной направленности на
предмет, имеется всегда и живое присутствие единого централь-
ного субъекта этой направленности. Быть сознательным - значит
в этом смысле преобразовать безразличное единство душевной
жизни в резко выраженную двойственность между центром не-
кого пучка душевных лучей и сферой, освещаемой ими. Отсюда
уже ясно, что и теоретическая направленность, т. е. само
внимание или предметное сознание, поскольку оно умышленно
или, как обыкновенно говорится, <произвольно>, есть тоже некое
действие нашего <я>, т. е. форма (основная и первичная)
практической устремленности. Неумышленная направленность,
предметное сознание, как таковое, поскольку представить себе его
как чистое, бездейственное созерцание, правда, может и не соп-
ровождаться самосознанием, т. е. выделением <ядра>: таково сос-
тояние, когда мы безвольно погружены в предмет, как бы утонули
в нем, и внепредметное сознание только как бы по инерции, будто
в полусне, продолжает свою стихийную жизнь в нас Но если
вспомнить, какая значительная часть нашего предметного соз-
нания определена нашим <интересом> - понимая под <интере-
сом> не только <практические> интересы в узком смысле слова, но
и интересы бескорыстные, т. е. всякие вообще <задачи> и <цели>,
которые мы себе ставим, - то мы должны будем признать, что
фактически предметное сознание по общему правилу всегда соп-
ровождается самосознанием, и что обе эти области сознания,
ограничивающие с двух разных сторон стихийную душевную
жизнь, пробуждаются и живут в человеке одновременно.
Присмотримся теперь к природе самосознания. Подобно пред-
метному сознанию и сознанию как душевной жизни вообще,
самосознание есть особый специфический вид сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78