- На каком расстоянии, - продолжал Джонсон, - находимся мы от ближайшего моря на востоке?
- Приблизительно в шестистах милях, - ответил Гаттерас.
- И это море?…
- Пролив Смита.
- Тот самый, который мы не могли пройти в апреле месяце?
- Тот самый!
- Так значит, капитан, наше положение выяснилось и мы с открытыми глазами можем принять какое-нибудь решение.
- Говорите, - сказал Гаттерас, опуская голову на руки.
В таком положении он мог слушать своих товарищей, не глядя на них.
- Итак, Бэлл, - сказал доктор, - что, по-вашему, нам лучше всего предпринять?
- Тут нечего долго думать, - ответил плотник. - Ясное дело, надо, не теряя ни одного дня, ни одного часа, двинуться на юг либо на запад и добраться до ближайшего берега… хотя бы нам пришлось идти два месяца.
- У нас осталось продуктов всего на три недели, - произнес капитан, не подымая головы.
- Значит, этот путь надо пройти в три недели, - сказал Джонсон, - в этом наше единственное спасение. Мы во что бы то ни стало должны добраться до берега в двадцать пять дней, хотя бы под конец пришлось ползти на четвереньках.
- Эта часть полярного континента еще не исследована, - возразил Гаттерас. - Мы можем встретить препятствия, горы, ледники, которые преградят нам путь.
- Почему бы нам не попытать счастья? - сказал доктор. - Что и говорить, путь будет очень тяжелый. Нам придется очень ограничить себя в еде, разве что охота.
- У нас осталось всего полфунта пороху, - прервал его Гаттерас.
- Я понимаю, Гаттерас, - сказал доктор, - всю основательность ваших возражений и не льщу себя несбыточной надеждой. Но мне кажется, я угадываю ваши мысли. Есть ли у вас какой-нибудь план?
- Нет, - после минутного колебания отвечал капитан.
- Вам не приходится сомневаться в нашем мужестве, - продолжал доктор. - Вы знаете, что мы готовы куда угодно следовать за вами. Но мне кажется, сейчас нечего и думать о том, чтобы идти к полюсу. Измена разбила ваши планы. Вы могли бороться с естественными препятствиями, могли преодолеть их, но перед человеческой подлостью и коварством вы оказались бессильны. Вы сделали все, что было в ваших силах, и я не сомневаюсь, что, если бы не эта измена, вы добились бы успеха. Но не следует ли при теперешнем положении вещей отложить на время наше предприятие и вернуться в Англию с тем, чтобы потом его повторить?
- Что вы скажете, капитан? - спросил Джонсон упорно молчавшего Гаттераса.
Капитан приподнял голову и процедил сквозь зубы:
- И вы уверены, что доберетесь до берегов пролива? А где у вас силы и чем вы будете питаться?
- Далеко не уверен, - ответил доктор, - но ведь берег-то сам не придет к нам, его надо поискать. Быть может, на юге мы встретим эскимосов, с которыми нетрудно будет войти в сношения.
- Наконец, - сказал Джонсон, - разве нельзя встретить в проливе какое-нибудь судно, стоящее на зимовке?
- В крайнем случае, - ответил доктор, - перебравшись по льду через пролив, мы можем дойти до западных берегов Гренландии, а оттуда, пройдя землею Прудхо или через мыс Йорка, добраться до датских поселений. Уж здесь-то, на ледяных полях, мы решительно ничего не встретим. Гаттерас! Дорога в Англию ведет на юг, а не на север!
- Да, - сказал Бэлл, - доктор совершенно прав. Надо отправляться, и как можно скорей. До сих пор мы слишком мало думали о родине и о своих родных.
- Вы тоже так думаете, Джонсон? - снова спросил Гаттерас.
- Да, капитан!
- А вы, доктор?
- И я тоже, Гаттерас!
Гаттерас замолчал, но лицо его невольно отражало волновавшие его чувства. От решения, которое он примет, зависело все его будущее. Возвратись он в Англию, - и его отважные замыслы погибнут навеки; нечего будет и думать о том, чтобы повторить такую экспедицию.
Видя, что Гаттерас молчит, доктор сказал:
- Считаю нужным добавить, Гаттерас, что нам нельзя терять ни минуты. Надо нагрузить сани съестными припасами и захватить как можно больше дров. Конечно, переход в шестьсот миль будет нам очень тяжел и покажется бесконечным, но тут нет ничего невозможного. Мы должны будем проходить по двадцать миль в день, следовательно, через месяц, то есть двадцать шестого марта, в случае удачи, сможем добраться до желанного берега…
- Нельзя ли подождать еще несколько дней? - сказал Гаттерас.
- На что же вы еще надеетесь? - спросил Джонсон.
- Не знаю… Кто может предвидеть будущее? Еще несколько дней!… Впрочем, всем нам необходимо окрепнуть. Вы не сделаете и двух переходов, как уже свалитесь от слабости; у вас даже не хватит сил построить ледяной домик.
- Но здесь нас ждет мучительная смерть! - воскликнул Бэлл.
- Друзья мои, - с мольбой в голосе сказал Гаттерас, - еще рано отчаиваться! Если бы я предложил вам искать спасения на севере, вы отказались бы идти за мной! А между тем вполне возможно, что у полюса так же, как и в проливе Смита, живут эскимосы. Свободное море, существование которого не подлежит сомнению, должно омывать берега материков. Природа логична во всех своих проявлениях. Поэтому можно допустить, что растительность вступает в свои права там, где прекращаются сильные холода. На севере нас ждет обетованная земля, а вы хотите от нее бежать!
Увлекаясь своими словами, Гаттерас все больше воодушевлялся. Его возбужденное воображение рисовало волшебные картины страны, самое существование которой еще было под сомнением.
- Еще один день, еще один час! - умолял он.
Впечатлительный и склонный к приключениям, доктор невольно поддался волнению, он готов был уже уступить, но Джонсон, более сдержанный и рассудительный, напомнил ему о благоразумии и долге.
- Идем, Бэлл, к саням, - сказал он.
- Идем! - ответил Бэлл.
И оба направились к выходу.
- Как, Джонсон! Вы? Вы? - вскричал Гаттерас. - Ну что ж, отправляйтесь! А я остаюсь! Остаюсь!
- Капитан!… - вырвалось у Джонсона, и он остановился.
- Я остаюсь, говорю вам! Отправляйтесь! Что ж, бросьте меня одного, как бросили остальные! Поди сюда, Дэк! Мы останемся с тобой здесь!
Верная собака подошла к своему хозяину и залаяла. Джонсон в нерешительности смотрел на доктора, который сам не знал, что делать. Прежде всего необходимо было успокоить Гаттераса и пожертвовать одним днем ему в угоду. Доктор уже собирался уступить, как вдруг кто-то коснулся его руки.
Он обернулся. Американец, поднявшись со своей постели, полз по земле; но вот он встал на колени; его покрытые язвами губы шевелились, он что-то бормотал.
В крайнем изумлении доктор молча смотрел на него. Гаттерас подошел ближе и уставился на больного, стараясь уловить смысл его невнятных слов. Минут через пять бедняге с трудом удалось выговорить:
- «Порпойз».
- «Порпойз»! - воскликнул капитан.
Американец утвердительно кивнул головой.
- В здешних морях? - спросил капитан с замиранием сердца.
Больной снова кивнул.
- На севере?
- Да! - произнес американец.
- Местонахождение его вам известно?
- Да!
- В точности?
- Да! - повторил Альтамонт.
Наступило молчание. Свидетелей этой неожиданной сцены прохватывала дрожь.
- Слушайте, - сказал, наконец, капитан, - нам необходимо знать местоположение вашего корабля. Я вслух буду считать градусы: когда надо будет, вы остановите меня жестом.
В знак согласия американец кивнул головой.
- Итак, речь идет о градусах долготы. Сто пять? Нет! Сто шесть? Сто семь? Сто восемь? Западной?
- Да, - отвечал американец.
- Дальше. Сто девять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103