В ночь на 25 января был уже пятый цикл такой сборки-разборки. На этот раз отказал высокочастотный переключатель для соединения одного из двух передатчиков с параболической антенной.
Королев в это время отлучался с полигона всего на три дня. Теперь он летел «домой». У нас уже сложились неписаные традиции выезжать на аэродром для встречи прилетающего руководства независимо от загрузки текущей работой.
Так и не выспавшись, я поехал вместе с Келдышем и Ишлинским на аэродром для встречи Королева. По дороге Келдыш спорил с Ишлинским по поводу научных трудов, представленных на соискание Ленинских премий. Под их спор, пригревшись в машине, я заснул.
День был солнечный. Королев, первым спустившись по трапу явно в хорошем настроении, воскликнул:
- У вас уже весна! В Москве при вылете было минус двадцать четыре.
Обратно ехал с Королевым и Воскресенским. СП не столько интересовался Венерой, сколько рассказывал о встрече с Фролом Козловым - вторым человеком в партии после Хрущева.
Пожаловался, что наша «девятка» зажата в пользу янгелевской «шестнадцатой»:
- После октябрьской катастрофы прошлого года в верхах не жалеют сил для реабилитации Янгеля и его работы. Но мало этого, Фрол напрямую сказал: «Сначала Янгель, потом для подстраховки Челомей, а затем уже вы».
Я спросил:
- Значит, космосом не заниматься?
- Нет, мы так не говорим и заниматься будем обязательно. Пуску по Венере мы придаем исключительное значение. Но не торопитесь. Мы вас не гоним. Если надо, можно и подождать.
Следующие день и ночь в присутствии Королева, Келдыша, Ишлинского и при скоплении любопытных снова проводили разборки АМСа для поиска неисправности в автоматике системы питания. Выяснили - вышел из строя дистанционный переключатель. Попутно устранили дефект в аппаратуре Грингауза, которая должна была дать ответ о состоянии межпланетной плазмы по всей трассе.
Снова собрали, испытали, отправили весь объект в барокамеру на проверку герметичности. К утру 29 января после барокамеры я снова был вынужден принять решение о разборке АМСа вместо сдачи на стыковку с носителем: выяснилось, что на выходе приемников только шумы - никаких полезных сигналов.
Проверяем все в разобранном виде. Находим причины. Снова собираем. Снова испытания в собранном виде. Снова повторная проверка в барокамере. В коротких интервалах между непрерывными испытаниями, вскрытиями, доработками и проверками в барокамере мне с Осташевым попеременно удается один час поспать.
В непрерывной суматохе я, не вдаваясь в форму документа, подписал акт о снаряжении спускаемого на Венеру аппарата с вымпелом Советского Союза и на ходу в МИКе попросил Королева его утвердить.
Он отнесся к этому документу гораздо серьезнее и меня отчитал:
- Напечатано небрежно. Перепечатай начисто на хорошей бумаге. Это документ государственной важности. Мы вместе подпишем, а утверждать должен председатель Государственной комиссии.
Наконец-то отдали аппарат на стыковку с носителем. Традиционный выезд из МИКа на старт Кириллов назначил на 7 часов утра 1 февраля. Ночью я любовался двумя носителями. В МИКе на установщике лежит очередной, третий по счету, пакет 8К78. В его голове нарядный сверкающий 1ВА - металлический блеск фольги теплоизоляции и ослепительно белая краска теплоизлучателей. Рядом проходит заключительные горизонтальные испытания четвертый носитель 8К78.
31 января в 17 часов начался Совет главных на третьем этаже служебного здания МИКа. Королев и Глушко докладывали предложения по перспективному тяжелому носителю. С их слов получалось, что свыше дана установка ориентации проекта на боевые задачи. Но какие - полной ясности нет. Королев впервые сформулировал задачу не сборки, а изготовления моноблоков носителя на полигоне. Только так могла быть исключена проблема транспортировки будущей гигантской ракеты из России в Казахстан. Бармин саркастически улыбался. Остальные молчали. У всех на уме были заботы ближайших часов. Надо успеть поужинать и в 20 часов заседать на Госкомиссии для принятия решения о вывозе на старт.
Комиссия собралась с участием большого числа болельщиков. Только начали заседать, как вбежал офицер, что-то зашептал Кириллову и тот, извинившись, бросился к двери, по пути испросив разрешения прихватить и меня.
Когда мы, запыхавшись, вбежали в зал, нас встретил и все объяснил улыбающийся Осташев. Силовая рама с аппаратом 1ВА была приведена в горизонтальное положение и краном подана к установщику для стыковки с носителем. Все шло нормально, но вдруг пристыкованный аппарат застучал всеми своими клапанами ориентации, стравливая со свистом драгоценный запас сжатого азота. Все работавшие на установщике попрыгали вниз, бросились к выходу. Еще свежи были воспоминания о катастрофе на соседней янгелевской площадке. Все знали, что двигательная установка АМСа заправлена азотной кислотой и керосином. Вдруг запустится двигатель! Аркадий Осташев, находившийся в зале, первым понял, что произошло. Он скомандовал быстро отстыковать раму, подключить наземный пульт и остановить преждевременную активность АМСа. Оказалось, что из-за упругой деформации рама с аппаратом отошла от силового шпангоута настолько, что сработали концевые контакты, предназначенные для включения первого приземного сеанса после отделения от носителя.
Не вытерпев неизвестности, вся Госкомиссия сделала перерыв и спустилась в зал. Я предложил один из двух концевых контактов заглушить, на втором поставить более широкий упор и ввести электрическую блокировку, которую убирать в вертикальном положении на старте. Предложения были за ночь реализованы и с наземного пульта перепроверены.
Холодным утром по традиции все съехались к воротам МИКа на вывоз. Ворота раздвинулись, и мотовоз, фыркая выхлопными газами, приготовился толкать установщик с ракетой на старт. Неожиданно Королев сказал Кириллову:
- Остановить вывоз!
- Почему, Сергей Павлович?
- Вы назначили на 7 часов утра, а сейчас только 6 часов 50 минут.
Все заулыбались и терпеливо пританцовывали на морозе положенные десять минут.
Точно в 7 часов Руднев громко, обращаясь ко всем собравшимся, сказал:
- Сергей Павлович преподал нам урок точности. Я его поддерживаю и прошу всех впредь ничего досрочно не делать.
Это «указание» вызвало веселое оживление.
В первый же день испытаний на старте обнаружился быстрый уход гирогоризонта третьей ступни и выход на упор с выдачей команды аварийного выключения двигателя. Прояснить причину дефекта при нескольких повторах не удалось. Виктор Кузнецов принял грех на себя и предложил заменить прибор.
В 23.00 3 февраля непосредственно в бункере состоялось пятнадцатиминутное заседание Госкомиссии.
Финогеев за главного конструктора Пилюгина доложил о готовности систем управления носителем.
Ишлинский, которому было поручено выяснить возможные причины ненормального ухода гирогоризонта, за три минуты сделал доклад с присущим ему профессорским блеском.
Дремавший Келдыш встрепенулся и, нарушая формальный perламент, заключил:
- Даже если не знать принципов работы гироскопа, после вашего доклада становится понятным, что лучше летать без гироскопов.
Григорий Левин доложил, что все средства командно-измерительного комплекса готовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144