https://www.dushevoi.ru/products/vanny/iz-kamnya/ 

 

Бахчи получил сильный удар по голове. Его кожаный реглан покрыли рыжие пятна. Очки спасли глаза Палло. Лицо было обожжено кислотой. Обоих сразу увезли в больницу. Бахчи быстро отошел. Следы жестокого ожога на лице остались у Арвида Палло на всю жизнь.
В самые трудные зимние месяцы 1942 года была предпринята попытка начать работы над еще одним экзотическим проектом ракетного самолета с принципиально отличным от ЖРД типом двигателя.
Ни голод, ни холод не могли остановить инициатив, рождавшихся в коллективе, даже когда мы выезжали на лесозаготовки. В сильнейшую январскую стужу 1942 года, доходившую до пятидесяти градусов мороза, труднейшей проблемой были дрова. Местные жители не могли обогреть поселившихся у них эвакуированных. Заготовка дров превратилась в столь же обязательную деятельность, как и основная работа. В рабочих помещениях, возникших за три месяца буквально из литейного пепла завода, было тепло. Бездетные холостяки предпочитали ночевать на рабочих местах. На ночь конструкторский зал превращался в просторную общую спальню.
Неожиданно мы были сильно уплотнены. Собрав руководство, Болховитинов объявил, что наркомом принято решение включить в состав нашего завода коллектив Архипа Люлька, руководителя СКБ-1 при Ленинградском заводе имени Кирова. Тематика, которой занимался Люлька, была близка нашему новому ракетному направлению. Еще в 1935 году Люлька разработал проект ракетного турбореактивного двигателя (ТРД). «Это альтернативное нашему направление развития ракетной авиации, - сказал патрон. - Нам надо очень внимательно отнестись к новым людям, которых с большим трудом эвакуировали из блокадного Ленинграда. Не только людей удалось вывезти, но и задел по экспериментальному двигателю на тягу 500 кг.»
Газотурбинный двигатель (ГТД) Люлька теоретически рассчитал в 1938 году в Харьковском авиационном институте. Первый двигатель РД-1 был создан в Ленинграде, в специальном конструкторском бюро СКБ-1 при Кировском заводе, которым руководил Люлька. В 1941 году должны были начать стендовые испытания, но война, а вскоре и полная блокада Ленинграда поломали все планы.
Болховитинов задолго до войны интересовался работами по различным схемам воздушно-реактивных двигателей (ВРД). Он понимал, что винтомоторная группа поршневых двигателей принципиально ограничивает скорость и высоту полета. Как только представился случай, Болховитинов обратился к Шахурину с просьбой эвакуировать Люлька из Ленинграда. Шахурин договорился с ленинградскими властями, и Люлька с оставшимися в живых сотрудниками был спасен.
Мы вели в Билимбае полуголодное существование. Однако что такое настоящий голод, мы услышали от спасенных ленинградцев Люлька. Черную «билимбаиху» они поедали, сберегая каждую каплю малосъедобного, с нашей точки зрения, варева. Ни единой крошки хлеба они не роняли.
В составе коллектива Люлька было несколько специалистов по автоматическому регулированию. Болховитинов предложил передать их мне. Люлька согласился при условии, что я буду разрабатывать технику регулирования и управления ТРД. Три дня я затратил на изучение принципов турбореактивного двигателя. Люлька лично объяснял разницу между двумя классами ракетных двигателей - ЖРД и ТРД. Он не ругал ЖРД, которые и топливо и окислитель вынуждены возить с собой. Но с мягким юмором, перемежая русскую речь певучей украинской мовой, которой прекрасно владел, Архип Люлька доказывал, что всему свое место, и рассказывал о ТРД.
Воздушный турбореактивный двигатель использует кислород воздуха, который поступает через воздухозаборник самолета из атмосферы. Воздух сжимается компрессором, затем проходит через камеры сгорания, куда впрыскивается бензин, а еще лучше керосин. Образующийся при сгорании газ проходит через турбину, вращающую компрессор, и выбрасывается через сопло. Но это не ослепительно яркий факел ЖРД, а почти невидимый при дневном свете горячий газ, уже сработавший на турбине.
Познакомившись с принципами ТРД и идеями их регулирования, я пришел к выводу, что первоочередные проблемы автоматического регулирования ТРД пока надо решать без каких-либо электрических устройств, используя возможности чисто механической и пневмогидравлической автоматики. Люлька не соглашался, спор был перенесен к Болховитинову. В конце концов я был освобожден от работ по регулированию ТРД, инженеры Люлька этой работой занимались самостоятельно.
Меньше полутора лет Люлька провел в Билимбае. В 1943 году он переехал в Москву и вскоре на берегу Яузы получил собственную производственную базу. Во время войны такое случалось редко. В первые послевоенные годы наша моторостроительная промышленность воспроизводила немецкие трофейные двигатели ЮМО-004 и БМВ-003 для первых советских реактивных самолетов. Но уже к 1948 году коллектив Люлька построил более мощные отечественные ТРД.
Один из парадоксов в истории техники: жидкостные ракетные двигатели, использующие специальные окислители, были созданы и нашли широкое применение намного раньше, чем ракетные (теперь принято говорить реактивные) двигатели, использующие «дармовой» окислитель - кислород земной атмосферы.
В том тяжелом 1942 году первоочередной задачей для нашего коллектива было получение надежной двигательной системы для самолета БИ. Двигатели Люлька казались далеким будущим, а взрывающиеся ЖРД были «в руках».
Болховитинов с трудом добился разрешения на посещение спецтюрьмы НКВД при заводе № 16 в Казани. Вместе с Исаевым они на несколько дней слетали в Казань и там встретились с Валентином Глушко. Вернувшись, Исаев восторженно рассказывал об этой встрече. По его словам, за два дня общения с заключенным Глушко и его сотрудниками они с патроном узнали о ЖРД больше, чем за весь предыдущий период общения с РНИИ.
«Живут эти зеки, - рассказывал Исаев, - лучше нас. Они имеют стенды, лаборатории, производство, о которых мы и мечтать не смеем. Охраняют их так, что откровенного разговора о жизни не получилось. Но зато и кормят намного лучше, чем нас, свободных. Самое главное - двигатели у них работают куда надежнее».
Это первое свидание с Глушко в Казани зимой 1942 года определило дальнейшую судьбу Исаева. Он до конца дней остался верным принятому тогда решению - созданию надежных ЖРД.
По возвращении из эвакуации Исаев организовал специальное двигательное КБ. Послевоенная командировка в Германию окончательно определила инженерную судьбу Исаева. Он стал лидером в конструировании ЖРД для ракет ПВО, ПРО, подводных лодок, космических аппаратов и многого другого. Созданный им коллектив унаследовал удивительный исаевский энтузиазм. С его именем неразрывно связано представление о школе ракетного двигателестроения.
Зима 1941-1942 годов, которую мы провели в Билимбае, была самой тяжелой из всех довоенных и военных зим. Вначале тяжелая физическая работа на строительстве завода при морозах до 50 градусов. Затем строительство самолета, доводки и огневые испытания двигателей. Все это - при продовольственном пайке на грани выживания. Удивительно, что в таких тяжелых условиях никто не жаловался на болезни, обычные для мирного времени. Но появились болезни, присущие войнам. Где-то под Свердловском формировались части Войска польского, и там вспыхнула эпидемия сыпного тифа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144
 раковина 40 см с тумбой 

 Codicer Tiena Orleans