Местом для ночлега служат сеновалы, монастырские подворья, заброшенные амбары, а если Бог захочет и погода позволит, чистое поле под открытым небом, и таким образом осуществляется единенье свободы, присущей вольному воздуху, и неволи, на которую обречены люди, тут можно было бы долго философствовать, да у нас на это нету времени. На рассвете, еще до восхода солнца, да так оно и лучше, эти часы всегда самые прохладные, поднимаются работные люди его величества, намерзшиеся и голодные, еще хорошо, что охранники сняли с них путы, потому как сегодня мы войдем в Мафру, а цепочка оборванцев, связанных друг с другом, словно бразильские рабы либо мулы, произвела бы прескверное впечатление. Завидев издали белые стены базилики, никто не восклицает Иерусалим, Иерусалим, и, стало быть, солгал тот монах, что читал проповедь, когда везли камень из Перо-Пинейро в Мафру, он говорил, все эти люди, мол, крестоносцы, участники нового Крестового похода, а какие же они крестоносцы, если так мало ведают о собственной крестоносности. Охранники велят остановиться, дабы с вершины этого холма те, кого пригнали они, могли обозреть просторы, где предстоит им жить, справа море, которое бороздят наши суда, властители стихии водной, к югу достославнейшая горная цепь Синтра, предмет национальной гордости и зависти чужеземцев, там получился бы отменный земной рай, если бы господь повторил свою попытку, а то селение внизу, оно и есть Мафра, ученые люди знают, что значит это слово, оно то самое и значит, но когда-нибудь его смысл уточнится, и в названии этом прочтут, буква за буквой, вот какие слова, мертвые, агонизирующие, фурункулезные, растерзанные, анонимные, и не я, простой охранник, человек подневольный, осмелюсь прочесть это слово таким образом, осмелится на то один аббат-бенедиктинец, когда придет время, по этой причине и откажется он присутствовать при освящении этой громады, но не будем торопиться, до завершения работ еще очень далеко, потому-то вас и привели сюда из дальных краев, где вы проживали, или, правильней сказать, дальних, хотя с нас какой спрос, как говорим, так и говорим, учились у отцов, повторяем их ошибки, к тому же период сейчас переходный, как потом установят историки нашего языка, а теперь, когда вы уже нагляделись на то, что вас ожидает, идите вперед, а мы, доставив вас, отправимся за другими.
Чтобы попасть на место постройки, люди, откуда бы они ни шли, должны миновать селение, проходят в тени, отбрасываемой дворцом виконта, чуть не наступают на порог дома, принадлежащего семье Семь Солнц, и столько же знают о первом, сколько о втором, что им толку от всяческих родословных и памятных записок, вот Томас да Силва-Телес, виконт ди Вила-Нова-да-Сервейра, вот Балтазар Матеус, самолетостроитель, с течением времени увидим, какая из двух враждующих сторон одержит победу. Никто не отворит окон дворца, чтобы поглядеть на процессию голодранцев, ох, как смердят они, сеньора виконтесса. А вот в доме Семь Солнц, там оконце растворилось, Блимунда подошла, выглянула, ей не внове это зрелище, сколько таких караванов уже прошагало здесь, но когда она дома, всякий раз выходит поглядеть, надо же хоть как-то встретить вновь прибывших, а когда вечером возвращается Балтазар, она говорит, Нынче здесь прошла сотня, а то и больше, да простится ей приблизительность, ее ведь не выучили точному счету, много их было или мало, точно так же, когда заходит речь о возрасте, говорит она, мне уж за тридцать, а Балтазар ей в ответ, Я-то слышал, полтысячи новых пришло, Так много, дивится Блимунда, и ни он, ни она не знают толком, сколько же это, полтысячи, не говоря уж о том, что число самая неточная вещь на свете, говорится, пятьсот человек, пятьсот кирпичей, считается, есть разница между кирпичом и человеком, а между пятьюстами и пятьюстами нет ее, кто не поймет этого с первого раза, не заслуживает, чтобы ему объясняли вторично.
Собираются вместе вновь прибывшие, устраиваются спать где придется, завтра отберут пригодных. И с кирпичами поступают так же. Те, что в дело не годятся, сейчас о кирпичах речь, останутся здесь, в конце концов будут использованы для строений не столь грандиозных, найдем куда девать, что же касается людей, их отсылают прочь, в добрый час или в недобрый. Ты не годишься, возвращайся к себе, и уходят они по дорогам, которых не знают, сбиваются с пути, становятся бродягами, умирают на обочинах, бывает, и крадут, бывает, и убьют кого-то, бывает, и доберутся домой.
Однако же все еще встречаются на свете счастливые семейства. Одно из таких королевское семейство Испании. Другое королевское семейство Португалии. Собираются переженить дочерей и сыновей, с их стороны невеста Мариана-Витория, с нашей Мария-Барбара, женихи наш Жозе и их Фернандо, перекрестные браки, как говорится. Дело решилось не вчера, сговор существует с тысяча семьсот двадцать пятого года. Много пустопорожних переговоров, бесконечные посольства, бесконечный торг, дискуссии по всем пунктам брачных контрактов, касательно прерогатив обеих сторон и приданого обеих девиц, а поскольку союзы такого рода не заключаются наспех и под кустом да под забором, где, да простится нам грубое слово, сходятся для сожительства, то лишь теперь, по истечении почти пятилетия, свершится обмен принцессами, мою тебе, твою мне.
Марии-Барбаре исполнилось семнадцать лет, она круглолика, как полная луна, и рябовата, о чем уже говорилось, но это славная девушка, музыкальная настолько, насколько это доступно принцессе, по крайней мере не пропали даром уроки ее учителя Доменико Скарлатти, который вместе с нею поедет в Мадрид, откуда уже не вернется. Ждет ее жених, который двумя годами ее моложе, некий Фернандо, он будет шестым носителем сего имени в списке испанских королей, и королевского в нем только и будет что титул, сведение это сообщается мимоходом, дабы не обвинили нас в том, что мы вмешиваемся во внутренние проблемы соседней страны. Страны, откуда приедет, и тем самым будет достигнута отменнейшим образом связь с историей нашего отечества, откуда приедет, повторяем, Мариана-Витория, одиннадцатилетняя девчушка, уже обладающая, несмотря на малолетство, горестным жизненным опытом, достаточно сказать, что она готовилась стать супругой Людовика XV французского, но была им отвергнута, слово сие может показаться неуместным и не соответствующим дипломатическим нормам, но каким иным словом можно воспользоваться, если четырехлетнюю крошку отправляют ко французскому двору, дабы она жила там и воспитывалась в преддверии вышеупомянутого брака, а два года спустя отсылают домой, ибо ее нареченному вдруг срочно потребовалось обзавестись наследниками короны, впрочем, может быть, потребовалось оно не ему самому, но тем, кто наставлял юного короля, а сию потребность бедняжка по причине телесной своей незрелости не могла бы удовлетворить раньше, чем через восемь лет самое меньшее. Бедная девочка, худенькая, хрупкая, утратившая аппетит, была отослана в Испанию под наспех придуманным предлогом посещения родителей, короля Филиппа и королевы Изабеллы, да так и осталась в Мадриде, покуда подыскивали ей нового жениха, не столь торопливого, оказался таковым наш Жозе, ему скоро исполнится пятнадцать. О вкусах Марианы-Витории мало что можно сказать, любит играть в куклы, обожает карамель, ничего удивительного, возраст такой, а когда подрастет, полюбит музыку и книги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92