В ОКБ Ильюшина просчитали и ответили, что может получиться.
«И тогда эту машину поручили делать нам, а не Антонову, – говорит В.Н. Семенов. – В ОКБ Антонова „зуб“ на нас за 76-ю. Ведь они считают себя специалистами по транспортной авиации, а 76-я получилась классно, военные довольны, и за границу продается».
«Чем отличается Ил-76 от „Локхида“? – задается вопросом Э.И. Кузнецов. И кратко отвечает: – Получше. Внешне похож, транспортный самолет, высокоплан, двигатели на пилонах, весь мир пришел к этому. А на самом деле совершенно разные самолеты. Крыло, шасси, пилотская кабина – все разное. Крыло настолько механизировано, что обеспечены малые скорости захода на посадку, малый пробег. Хорошая машина. А колес на ней – двадцать штук – очень выгодно для выпускающего», – шутит Эдуард Иванович.
Понимаю его. В авиации есть давняя традиция, по которой летчик, вылетающий самостоятельно на новой машине, ставит выпускающему по бутылке коньяку с каждого колеса. В прежние времена эта традиция измерялась двумя, тремя, ну, пятью бутылками. А на Ил-76 четыре основных стойки и одна передняя, и на каждой по четыре колеса, итого – двадцать. Вот так. А традиция незыблема.
Кузнецов работал на Ил-76 в Тюмени – ни аэродромов, ни дорог. Два «Икаруса» помещаются внутри самолета. С Украины прилетел «Антей», но не смог тягаться с 76-м. Ильюшинцы совмещали там приятное с полезным: возили грузы и отрабатывали погрузку, швартовку на новой машине. И в Афганистан Кузнецов летал на Ил-76. Довелось и мне пассажиром лететь из Афгана на этой машине. Кроме военных и груза фюзеляж был забит боевой техникой...
Эдуард Кузнецов – заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза. Цена этих званий высока. Но он и генерал, что не так часто у летчиков-испытателей, где обычный потолок – полковник. Правда, были и генералы, но это – Михаил Громов, Владимир Коккинаки, Валентин Мухин, Лев Фоменко, Валентин Васин, Владимир Ильюшин... Сам Эдуард Иванович объясняет свое генеральское звание случайностью. Было дело, он показывал Ил-76 высокому начальству, и оно спросило, мог ли бы он сам стать генеральным конструктором.
– Генеральным вряд ли, а вот генералом вполне, – ответил за него министр П.В. Дементьев.
Иван Никитич Кожедуб любил повторять: подальше от царей – голова целей! Но не попадись он вовремя на глаза Генеральному секретарю партии, не стал бы маршалом авиации. Но, конечно, сначала надо было стать Кожедубом...
«Я не жалею, что попал в эту фирму, – говорит Э.И. Кузнецов. – Пишут, кто-то испытал 200, 300 самолетов. У меня на три самолета ушла вся испытательская жизнь, почти 30 лет. Но это моя заслуга – Ил-62, Ил-76, Ил-86».
Ил-86-м Сергей Владимирович уже не занимался, но подписывал чертежи общих видов, всегда спрашивал у приходивших в гости сотрудников, как идет работа по этому самолету.
Он до последнего дня жил машинами марки «Ил»...
Смотрят люди на ильюшинские гиганты, стоящие на бетонке: неужели такая махина полетит? А она летит, да еще как! Живет в небе. Ведь самолет – существо одушевленное, по крайней мере для тех, кто его построил и работает с ним. Достойно тянет серийную лямку транспортный Ил-76, чуть ли не железнодорожный состав пассажиров возит Ил-86. Летающие дворцы Ильюшина. Как архитектор, как хороший модельер и закройщик он придумывал самолеты.
«Если б я записывала все его идеи, их бы хватило на много лет вперед», – говорит его жена Анастасия Васильевна.
«И по сей день конструкторское бюро Ильюшина вдохновляется волей его создателя», – пишет зарубежный журнал. Это верно, все, кто знал его, и поныне живут под влиянием и обаянием этого человека. Так в его конструкторском бюро. А страна? Страна меняет кумиров. Черчилль говорил, что великим народам свойственно не уважать своих героев. Прав был неглупый англичанин.
Смотрю телевизионную передачу, где упоминаются два некогда изучаемых имени: «Это наш буревестник Горький, а это сокол Чкалов, который первым драпанул в Америку!»
Понимаю претензию на юмор, но нация чем-то должна и гордиться, ведь еще совсем недавно она была великой...
Ильюшин был плоть от плоти своего времени и своей нации, он был истинно русским, русаком, и потому уважал все народы. И пусть скуксятся антикоммунисты, он был настоящим большевиком, государственником, и к нему не прилипнет никакая мерзость, швыряемая в бессмертную идею.
В каждой эпохе есть символы, по которым она узнается. Скажешь: Ильюшин – и все ясно.
Он жил в великую эпоху, он перешагнул ее в будущее, и потому остается человеком вне времени.
«Если бы мне вторично прожить жизнь, я бы ее не менял, – говорил он, – единственно, что сделал бы – выучил бы английский язык, нужно читать журналы, а я языков не знаю».
Ильюшин – свой для миллионов людей, идущих снизу, своим горбом пробивающих дорогу, русский человек, одиннадцатый ребенок в безграмотной крестьянской семье. Он свой для миллионов патриотов Отечества, положивший жизнь на его возвеличивание и на то, чтобы не разрывалась в нем связь поколений.
Пришло трудиться четвертое поколение ильюшинцев, и кое-кто еще остался из первого. Уважение не померкло, традиции сохранены даже вопреки поведению государства.
... Его навещали, когда он был на пенсии. Конечно, не все из тех, кто в прежние времена почитал за честь оказаться у него в гостях. Приходили старые друзья...
– Папа, девочки приехали! – говорит Анастасия Васильевна, встречая Ольгу Николаевну Елсакову и ее подругу. Декабрь 1976 года. Ему осталось жить на земле меньше двух месяцев.
Вспоминали, пели русские песни... Трудно было смотреть, как человек, которого знали могучим, сильным, с бицепсами, как у культуриста Томи Коно, на глазах угасает. И ему самому неловко, он виновато смотрит на гостей:
– Как вы там справляетесь?
– Ничего, держимся.
– Я смотрю, вы и без меня неплохо работаете, может, мне надо было раньше уйти?
– Сергей Владимирович, плохой вы были бы руководитель, если б после вашего ухода коллектив перестал работать!
Улыбается. Говорит:
– Надо бы новую тему начать, выделить ответственного.
– Некого выделить.
– Как некого?
– Самостоятельно не справится.
– Гоните к чертовой матери! Что значит «не справится»?
– Сергей Владимирович, ведь люди делятся на композиторов и исполнителей. Исполнители порой покажут вещь лучше композитора. Как их выгонять? Прекрасные работники. Другое дело, самостоятельно не смогут.
– Вам бы, Ольга Николаевна, в Организации Объединенных Наций работать! А если бы я вам сейчас дал задание, вы бы сделали?
– Можете не сомневаться.
Доволен.
– Давайте, я вам руки погрею, Сергей Владимирович.
Холодные, холодные руки... В дверях появляется с чаем Анастасия Васильевна. Он – р-раз! – отдернул руки и весь как по стойке «смирно». Реакция! Ольга Николаевна внутренне улыбнулась: жена идет!
– Ольга Николаевна, а вы еще держитесь!
– Что, не падаю?
– Как жаль, что я для вас так мало сделал, а ведь мог много...
Сергей Владимирович Ильюшин умер 9 февраля 1977 года на 83-м году жизни. Три года тяжело болел. Показали по телевидению в день 80-летия в 1974 году – это был уже не тот Ильюшин.
Человек платит за свое существование на земле самой дорогой валютой – днями жизни. Ему было отпущено немногим более 30 тысяч дней...
Похоронили на Новодевичьем кладбище. Оказалось, что у него, генерал-полковника авиации, не было парадной генеральской фуражки, и тогда его старший сын Владимир положил на гроб отца свою, а сам шел рядом в генеральской шинели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83
«И тогда эту машину поручили делать нам, а не Антонову, – говорит В.Н. Семенов. – В ОКБ Антонова „зуб“ на нас за 76-ю. Ведь они считают себя специалистами по транспортной авиации, а 76-я получилась классно, военные довольны, и за границу продается».
«Чем отличается Ил-76 от „Локхида“? – задается вопросом Э.И. Кузнецов. И кратко отвечает: – Получше. Внешне похож, транспортный самолет, высокоплан, двигатели на пилонах, весь мир пришел к этому. А на самом деле совершенно разные самолеты. Крыло, шасси, пилотская кабина – все разное. Крыло настолько механизировано, что обеспечены малые скорости захода на посадку, малый пробег. Хорошая машина. А колес на ней – двадцать штук – очень выгодно для выпускающего», – шутит Эдуард Иванович.
Понимаю его. В авиации есть давняя традиция, по которой летчик, вылетающий самостоятельно на новой машине, ставит выпускающему по бутылке коньяку с каждого колеса. В прежние времена эта традиция измерялась двумя, тремя, ну, пятью бутылками. А на Ил-76 четыре основных стойки и одна передняя, и на каждой по четыре колеса, итого – двадцать. Вот так. А традиция незыблема.
Кузнецов работал на Ил-76 в Тюмени – ни аэродромов, ни дорог. Два «Икаруса» помещаются внутри самолета. С Украины прилетел «Антей», но не смог тягаться с 76-м. Ильюшинцы совмещали там приятное с полезным: возили грузы и отрабатывали погрузку, швартовку на новой машине. И в Афганистан Кузнецов летал на Ил-76. Довелось и мне пассажиром лететь из Афгана на этой машине. Кроме военных и груза фюзеляж был забит боевой техникой...
Эдуард Кузнецов – заслуженный летчик-испытатель, Герой Советского Союза. Цена этих званий высока. Но он и генерал, что не так часто у летчиков-испытателей, где обычный потолок – полковник. Правда, были и генералы, но это – Михаил Громов, Владимир Коккинаки, Валентин Мухин, Лев Фоменко, Валентин Васин, Владимир Ильюшин... Сам Эдуард Иванович объясняет свое генеральское звание случайностью. Было дело, он показывал Ил-76 высокому начальству, и оно спросило, мог ли бы он сам стать генеральным конструктором.
– Генеральным вряд ли, а вот генералом вполне, – ответил за него министр П.В. Дементьев.
Иван Никитич Кожедуб любил повторять: подальше от царей – голова целей! Но не попадись он вовремя на глаза Генеральному секретарю партии, не стал бы маршалом авиации. Но, конечно, сначала надо было стать Кожедубом...
«Я не жалею, что попал в эту фирму, – говорит Э.И. Кузнецов. – Пишут, кто-то испытал 200, 300 самолетов. У меня на три самолета ушла вся испытательская жизнь, почти 30 лет. Но это моя заслуга – Ил-62, Ил-76, Ил-86».
Ил-86-м Сергей Владимирович уже не занимался, но подписывал чертежи общих видов, всегда спрашивал у приходивших в гости сотрудников, как идет работа по этому самолету.
Он до последнего дня жил машинами марки «Ил»...
Смотрят люди на ильюшинские гиганты, стоящие на бетонке: неужели такая махина полетит? А она летит, да еще как! Живет в небе. Ведь самолет – существо одушевленное, по крайней мере для тех, кто его построил и работает с ним. Достойно тянет серийную лямку транспортный Ил-76, чуть ли не железнодорожный состав пассажиров возит Ил-86. Летающие дворцы Ильюшина. Как архитектор, как хороший модельер и закройщик он придумывал самолеты.
«Если б я записывала все его идеи, их бы хватило на много лет вперед», – говорит его жена Анастасия Васильевна.
«И по сей день конструкторское бюро Ильюшина вдохновляется волей его создателя», – пишет зарубежный журнал. Это верно, все, кто знал его, и поныне живут под влиянием и обаянием этого человека. Так в его конструкторском бюро. А страна? Страна меняет кумиров. Черчилль говорил, что великим народам свойственно не уважать своих героев. Прав был неглупый англичанин.
Смотрю телевизионную передачу, где упоминаются два некогда изучаемых имени: «Это наш буревестник Горький, а это сокол Чкалов, который первым драпанул в Америку!»
Понимаю претензию на юмор, но нация чем-то должна и гордиться, ведь еще совсем недавно она была великой...
Ильюшин был плоть от плоти своего времени и своей нации, он был истинно русским, русаком, и потому уважал все народы. И пусть скуксятся антикоммунисты, он был настоящим большевиком, государственником, и к нему не прилипнет никакая мерзость, швыряемая в бессмертную идею.
В каждой эпохе есть символы, по которым она узнается. Скажешь: Ильюшин – и все ясно.
Он жил в великую эпоху, он перешагнул ее в будущее, и потому остается человеком вне времени.
«Если бы мне вторично прожить жизнь, я бы ее не менял, – говорил он, – единственно, что сделал бы – выучил бы английский язык, нужно читать журналы, а я языков не знаю».
Ильюшин – свой для миллионов людей, идущих снизу, своим горбом пробивающих дорогу, русский человек, одиннадцатый ребенок в безграмотной крестьянской семье. Он свой для миллионов патриотов Отечества, положивший жизнь на его возвеличивание и на то, чтобы не разрывалась в нем связь поколений.
Пришло трудиться четвертое поколение ильюшинцев, и кое-кто еще остался из первого. Уважение не померкло, традиции сохранены даже вопреки поведению государства.
... Его навещали, когда он был на пенсии. Конечно, не все из тех, кто в прежние времена почитал за честь оказаться у него в гостях. Приходили старые друзья...
– Папа, девочки приехали! – говорит Анастасия Васильевна, встречая Ольгу Николаевну Елсакову и ее подругу. Декабрь 1976 года. Ему осталось жить на земле меньше двух месяцев.
Вспоминали, пели русские песни... Трудно было смотреть, как человек, которого знали могучим, сильным, с бицепсами, как у культуриста Томи Коно, на глазах угасает. И ему самому неловко, он виновато смотрит на гостей:
– Как вы там справляетесь?
– Ничего, держимся.
– Я смотрю, вы и без меня неплохо работаете, может, мне надо было раньше уйти?
– Сергей Владимирович, плохой вы были бы руководитель, если б после вашего ухода коллектив перестал работать!
Улыбается. Говорит:
– Надо бы новую тему начать, выделить ответственного.
– Некого выделить.
– Как некого?
– Самостоятельно не справится.
– Гоните к чертовой матери! Что значит «не справится»?
– Сергей Владимирович, ведь люди делятся на композиторов и исполнителей. Исполнители порой покажут вещь лучше композитора. Как их выгонять? Прекрасные работники. Другое дело, самостоятельно не смогут.
– Вам бы, Ольга Николаевна, в Организации Объединенных Наций работать! А если бы я вам сейчас дал задание, вы бы сделали?
– Можете не сомневаться.
Доволен.
– Давайте, я вам руки погрею, Сергей Владимирович.
Холодные, холодные руки... В дверях появляется с чаем Анастасия Васильевна. Он – р-раз! – отдернул руки и весь как по стойке «смирно». Реакция! Ольга Николаевна внутренне улыбнулась: жена идет!
– Ольга Николаевна, а вы еще держитесь!
– Что, не падаю?
– Как жаль, что я для вас так мало сделал, а ведь мог много...
Сергей Владимирович Ильюшин умер 9 февраля 1977 года на 83-м году жизни. Три года тяжело болел. Показали по телевидению в день 80-летия в 1974 году – это был уже не тот Ильюшин.
Человек платит за свое существование на земле самой дорогой валютой – днями жизни. Ему было отпущено немногим более 30 тысяч дней...
Похоронили на Новодевичьем кладбище. Оказалось, что у него, генерал-полковника авиации, не было парадной генеральской фуражки, и тогда его старший сын Владимир положил на гроб отца свою, а сам шел рядом в генеральской шинели.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83