И вдруг ей доложили, что просит о приёме флигель-адъютант Его Величества Адам Замойский.
Замойский? Но он же в Ставке. Откуда?
Граф Замойский… Государыня его никогда не любила. В начале войны добровольно поступил в армию рядовым – но конечно сразу подхвачен Николашей в Ставку, произведен в корнеты, потом ни за что – Владимир с мечами, с прошлого года и флигель-адъютант. И использует место, считала она, чтобы чаще напоминать о Польше.
Ну, зовите!
И вошёл знакомый ей Замойский, но – с незнакомым, не будничным, драматическим видом – и это сразу передавалось сердцу. Не обычен был его приход, и строгий вид его, сохраняющий гордость при низком поклоне почтительности, и суховатый тон в произнесении страстных слов:
– Ваше Императорское Величество! Оказавшись случайно в Петрограде и будучи свидетелем событий, я почёл за долг не возвращаться в Ставку, но явиться к Вам и предложить Вам свою шпагу.
И стоял, гордо-почтительно.
Ах, польский гонор! – ты несравним! Висела на боку его простая офицерская шашка – но верно, да, только шпагою она и могла быть названа в этот момент! У государыни выступили слезы.
– Благодарю вас, благодарю вас! – протянула она ему руку для поцелуя.
У неё была масса войск в охране, ничего не добавляла ей одна шашка и один револьвер, – но сколько же добавляла подкрепления духу! Пока оставалась такая верность – оставалась надежда.
(А она никогда ничем не выделяла этого флигель-адъютанта. Она даже препятствовала переезду его легкомысленной жены в Могилёв, чтоб сохранить строгие нравы Ставки. А когда ожидался в Ставку Николаша – предлагала удалить Замойского на это время).
Но от Замойского же теперь узнала впервые столько потрясающих петроградских новостей и общую картину – что распахнуты все тюрьмы и все беглецы из острогов стали во главе мятежного движения, а Дума, конечно, присоединилась к нему. А главное: казаки! – незыблемая опора российского трона – изменили и оказались заодно с мятежниками!
После потери казаков уже не за что было держаться.
Тут ещё добавили – приехавший из Петрограда отец Ани Вырубовой, и какие сведения притекли по телефону к Бенкендорфу, к фрейлинам. По рассказам – уже полгорода было захвачено, если не весь.
И несгибаемая императрица, никогда не поддававшаяся и не поддававшая мужа своего требованиям всей этой рвани и образованной черни, теперь впервые расплавилась как перед ликом вулкана. И в час дня она отправила загадочно молчащему Государю:
«Уступки необходимы. Стачки продолжаются. Много войск перешло на сторону революции».
Про казаков – она не могла вымолвить!
91
Прапорщик Георгий Шабунин любил заниматься с солдатами – как с детьми, которых бы он обучал, окончи университет в мирное время. Это и был самый неподдельный народ, которому Шабунин и мечтал служить, неся свет и знания. Но суждено ему было из университета не поехать к народу в глубь его тёмных сёл, а в несколько месяцев пройти школу прапорщиков, – и вот Народ сам пожаловал к нему сюда, в натолканные казармы на Выборгской стороне. Шабунин, и не будучи дежурным, часто ночевал в расположении батальона, в своей ротной канцелярии, оставался с солдатами на вечерние внеслужебные часы, писал им письма домой, подучивал их грамоте, беседовал – но отнюдь не в революционном духе. И с солдатами Шабунин себя хорошо, вольно чувствовал, а к офицерскому бытию что-то не мог привыкнуть, старшие офицеры ловили его на упущениях и цукали. И даже в последних днях он был опозорен командиром батальона перед всеми офицерами: тот вызвал их всех в библиотеку офицерского собрания при оружии, вызвал Шабунина вперёд и выговорил, что на днях в трамвае он не потрудился полноуставно отдать честь моряку, капитану 1 ранга, а лишь привстал со своего места и отдал честь полусогнувшись. Шабунин залился краской под выговором. Но там в трамвае как-то некрасиво и неловко было бы вскочить и отмахивать на полный взмах, да и шашка же мешала.
Все последние дни многочисленных отсылок в заставы и караулы занятия в батальоне почти прекратились, но Шабунин пытался заниматься с оставшимися. Так и сегодня со своей полуротой «В» учебной команды он начал учебные занятия по обращению с винтовкой, они чуть не впервые её держали, ещё не умели толком ни заряжать, ни прикладывать ложе к плечу.
И так сегодня он мало знал, что делается в городе или тут, вокруг московских казарм, – как вдруг все они услышали близкие частые ружейные выстрелы – а холостых патронов у них в батальоне не содержалось!
Но тревоги по батальону не было дано, выстрелы утихли, Шабунин продолжал заниматься.
Прошло полчаса или больше – раздались выстрелы с Лесного проспекта, и много, перестрелка.
И тут Шабунина вызвал начальник учебной команды капитан Дуброва. Его всегда грозное лицо было перекошено. Он объявил, что мятежники бушуют всюду по Выборгской стороне, – и прапорщику Шабунину со своей полуротой немедленно выйти отрядом заграждения на Лесной проспект за ворота – и никого постороннего на территорию казарм не пропускать.
Шабунин осмелился напомнить, что его полурота имеет сегодня лишь второе занятие с огнестрельным оружием, – но Дуброва приказал поспешить с исполнением.
Пока строил своих неумех – к нему подошло ещё двое молодых прапорщиков в его распоряжение, Кутуков и Яницкий.
А когда выходили на Лесной через ворота в деревянном заплоте – подъехали сани с тяжело раненным, в живот, без сознания, смертно-бледным поручиком Вериго.
Строй расступился, пропуская сани в ворота.
Ещё два прапорщика догнали отряд Шабунина с приказанием собрать и взять в управление отряд Вериго.
А где отряд или остаток его? где он рассеян? Одного прапорщика послал Шабунин собирать.
Противника тоже не видно было, Лесной почти пуст. А по ту сторону проспекта – пустыри, и тянулся забор, а за ним финляндская железная дорога.
Шабунин распорядился поставить две цепи поперёк Лесного, направо от ворот погуще, налево пореже.
И сам стоял при правой цепи.
И тут вдруг показался из-за угла и лёгкой быстрой походкой пошёл к цепи – студент-политехник, в студенческой фуражке и холодном пальто.
И такой он был родной, свой, привычный, до того лёгкая походка и взгляд, – Шабунин видел в нём своего, он ещё и не привык как следует, что сам-то в шинели и сам чужой.
И студент, озирая поперечный строй, который и не мешал одиночному проходу, – сразу выцелил Шабунина и шёл прямо на него.
Не знал Шабунин этого студента – но даже почти знал, до того он был знакомый, типичный, светлоглазый. И знакома была манера речи, как он спросил незатруднённо и громко, чтоб слышали и солдаты:
– Господа! Неужели будете в народ стрелять?!
Порывный, сшибательный вопрос! В народ-Страдалец, в Народ, перед которым мы извечно виноваты десятком образованных поколений, – в Народ, конечно, Шабунин стрелять не будет и не даст. Но этот общий, всем известный Народ – где он тут был сегодня на Лесном?
Да как раз в его безусой, неумелой, оробелой полуроте. Она и слушала: что ответит прапорщик?
Сердце Шабунина оставалось открытым и даже навстречу рвущимся этому студенту – но при солдатском строю и при других прапорщиках он не мог ответить ему в таких выражениях. И скрывая свою принадлежность к тому же ордену, удерживая взгляд и тон, как-то ж изменили его полгода военной службы, он постарался ответить сурово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254 255 256 257 258 259 260 261 262 263 264 265 266 267 268 269 270 271 272 273 274 275 276 277 278 279 280 281 282 283 284 285 286 287 288 289 290 291 292 293 294 295 296 297 298 299