Нельзя сказать, чтобы ми-гё встречались в Тибете на каждом шагу. Тем не менее почти всякий монах сталкивался в течении жизни с ними хоть один-два раза. Обычно такие встречи происходили в моменты, когда лама сидел тихо, без движений, углубившись в молитву», - писал своим шефам Валеро-Грачёв.
Вернувшись в СССР агент привёз несколько старых скальпов ми-гё и составил подробный доклад о своих наблюдениях. В этом докладе он рассказывал, что хотя его желание доставить в один из тибетских монастырей специальную металлическую клетку для поимки ми-гё и вызвало интерес лам, но вскоре их энтузиазм почему-то спал и снежного человека поймать не удалось.
Вскоре начальник Спецотдела поручает Александру Васильевичу проведение во вверенном ему подразделении лекций по оккультизму. Как правило, лекции происходили в доме № 2 по Большой Лубянке. К этому заданию ученый отнёсся со всей серьезностью и снабжал свои выступления многочисленными чертежами и диаграммами. Люди в униформе, сидевшие в кабинете, подробно конспектировали лекции. Среди слушателей Барченко были практически все руководители других подразделений Спецотдела.
Иногда эти лекции проходили в более приватной обстановке, вне стен ОГПУ. Тогда к постоянным слушателям присоединялись: член ЦК партии товарищ Москвин и заместитель народного комиссара Иностранных дел Борис Стомоняков, курировавший в своём ведомстве направление Синьцзян-Тибет. Эти двое, как мы помним, являлись членами тайного мистического общества «Единое трудовое братство».
Среди других поручений, которые давал начальник Спецотдела Александру Барченко, была, например, задача подготовки большой операции по привлечению на сторону Советской власти различных оккультных организаций. Барченко составил проект воззвания советской власти к мистическим сектам и объединениям, включавшим послания к тибетским и монгольским ламам, к хасидам, суфийским и дервишским Орденам.
По-настоящему же большим проектом из тех, которыми руководил Барченко, стала организация экспедиции в Шамбалу, которая, согласно планам ЕТБ, должна была отправиться в Афганистан и Синьцзян в конце лета 1925-го года.
* * *
Планировалось, что экспедиция под видом паломников, выйдя из района Рушан на советском Памире, преодолеет горные кряжи афганского Гиндукуша и попытается выйти на заповедное место в одном из каньонов Гималаев, где, по утверждению, Барченко, находится искомая Шамбала. Руководителем секретного каравана Спецотдела должен был стать сам Александр Васильевич, а комиссаром — террорист из ЧК Яков Блюмкин. Полиглот, мастер рукопашного боя, получивший к тому времени опыт нелегальной работы на Востоке Блюмкин как нельзя более подходил на роль комиссара экспедиции. Впрочем, есть сведения, что Барченко был против участия Блюмкина в экспедиции и по этому поводу у него даже случился конфликт с начальником Спецотдела [2].
Задачи, которые поставил Бокий перед Блюмкиным, не ограничивались чисто "комиссарством". Как опытный военный разведчик Блюмкин должен был провести рекогносцировку местности, оценить положение на Карокарумском перевале, состояние дорог ведущих к границам СССР, наконец — степень концентрации британских войск в этом районе. Понятно, что подобная операция должна была проводиться под покровом строжайшей секретности. Положение осложнялось тем, что спецслужбы Англии, Франции и китайская разведка вели наблюдение за Блюмкиным, его квартирой в Денежном переулке и даже за его служебными перемещениями. Для того, чтобы скрыть новую миссию Блюмкина, Спецотдел придумал оригинальный ход, и здесь Бокию помог начальник Орграспредотдела ЦК, член «Единого Трудового Братства» Иван Москвин.
Через свою епархию Москвин провёл назначение Блюмкина в Народный комиссариат торговли на должность начальника Экономического управления. В Наркомторге Блюмкин должен был подряд получить две командировки по линии своей официальной работы: в Лендревтрест и "на заводы Украины". Вместо Блюмкина на Украину поедет некто Артоболевский, специалист по тракторам. Были приняты и дополнительные меры от соглядатаев: некоторое время от квартиры Блюмкина в Денежном переулке до Наркомата торговли курсировал двойник Якова [62, 63].
Подготовка экспедиции в Шамбалу шла полным ходом. Барченко вспоминал: «Мне при содействии Бокия удалось добиться организации экспедиции в Афганистан. Экспедиция должна была побывать также в Индии, Синцзяне, Тибете, и на расходы экспедиции Бокию удалось получить около 100 тысяч рублей [по тогдашнему курсу — 600 000 долларов - А.П.]» [62, 63]. Деньги на экспедицию выделялись по линии ВСНХ согласно личному распоряжению Феликса Дзержинского, выступавшего одним из самых горячих сторонником будущего предприятия.
Кроме Барченко и Блюмкина, в число членов экспедиции включили выпускника Института Живых Восточных языков, ответственного референта НКИД и члена «Единого Трудового Братства» Владимира Королёва.
— Я также должен был ехать в составе экспедиции, - рассказывал он, — и мне было предложено пройти курс верховой езды, что я и сделал на курсах усовершенствования в Ленинграде, куда получил доступ при помощи Бокия. Мне было так же предложено Барченко усиленно заняться английским языком. Сам Барченко изучал английский язык и урду (индусский).
Базой для подготовки экспедиции стала арендованная Спецотделом дача в подмосковном поселке Верея [62, 63].
К концу июля 25-го года приготовления в целом были завершены. Наступил наиболее ответственный момент, когда было необходимо провести документы через ряд бюрократических советских учреждений. Чтобы нейтрализовать нежелательную реакцию Народного Комиссара Иностранных Дел Георгия Чичерина, у которого были свои виды на Тибет, Бокий предложил Барченко обратиться к нему с рекомендательным письмом от сотрудника Отдела Международных Связей Коминтерна Забрежнева, являвшегося членом масонской ложи «Великий Восток Франции». Забрежнев ещё с 1919-го года занимался связью с Французской Компартией и был одинаково известен как в Наркомате Иностранных Дел, так и в Спецотделе. Идея оказалась удачной. «Чичерин вначале отнёсся к моим планам доброжелательно,» - будет вспоминать Барченко.
Для того чтобы окончательно закрепить успех, 31 июля Бокий, Барченко и начальник лаборатории Спецотдела Гопиус пришли на приём к Чичерину и после недолгого разговора с ними, тот составил для Политбюро положительное заключение по поводу предстоящей экспедиции. Приведу фрагмент из этого весьма примечательного документа:
«Некто Барченко уже 19 лет изучает вопрос о нахождении остатков доисторической культуры. Его теория заключается в том, что в доисторические времена человечество развило необыкновенно богатую культуру, далеко превосходившую в своих научных достижениях переживаемый нами исторический период. Далее он считает, в среднеазиатских центрах умственной культуры, в Лхасе, в тайных братствах, существующих в Афганистане и тому под., сохранились остатки научных познаний этой богатой доисторической культуры. С этой теорией Барченко обратился к тов. Бокию, который ею необыкновенно заинтересовался и решил использовать аппарат своего Спец. Отдела для нахождения остатков доисторической культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58
Вернувшись в СССР агент привёз несколько старых скальпов ми-гё и составил подробный доклад о своих наблюдениях. В этом докладе он рассказывал, что хотя его желание доставить в один из тибетских монастырей специальную металлическую клетку для поимки ми-гё и вызвало интерес лам, но вскоре их энтузиазм почему-то спал и снежного человека поймать не удалось.
Вскоре начальник Спецотдела поручает Александру Васильевичу проведение во вверенном ему подразделении лекций по оккультизму. Как правило, лекции происходили в доме № 2 по Большой Лубянке. К этому заданию ученый отнёсся со всей серьезностью и снабжал свои выступления многочисленными чертежами и диаграммами. Люди в униформе, сидевшие в кабинете, подробно конспектировали лекции. Среди слушателей Барченко были практически все руководители других подразделений Спецотдела.
Иногда эти лекции проходили в более приватной обстановке, вне стен ОГПУ. Тогда к постоянным слушателям присоединялись: член ЦК партии товарищ Москвин и заместитель народного комиссара Иностранных дел Борис Стомоняков, курировавший в своём ведомстве направление Синьцзян-Тибет. Эти двое, как мы помним, являлись членами тайного мистического общества «Единое трудовое братство».
Среди других поручений, которые давал начальник Спецотдела Александру Барченко, была, например, задача подготовки большой операции по привлечению на сторону Советской власти различных оккультных организаций. Барченко составил проект воззвания советской власти к мистическим сектам и объединениям, включавшим послания к тибетским и монгольским ламам, к хасидам, суфийским и дервишским Орденам.
По-настоящему же большим проектом из тех, которыми руководил Барченко, стала организация экспедиции в Шамбалу, которая, согласно планам ЕТБ, должна была отправиться в Афганистан и Синьцзян в конце лета 1925-го года.
* * *
Планировалось, что экспедиция под видом паломников, выйдя из района Рушан на советском Памире, преодолеет горные кряжи афганского Гиндукуша и попытается выйти на заповедное место в одном из каньонов Гималаев, где, по утверждению, Барченко, находится искомая Шамбала. Руководителем секретного каравана Спецотдела должен был стать сам Александр Васильевич, а комиссаром — террорист из ЧК Яков Блюмкин. Полиглот, мастер рукопашного боя, получивший к тому времени опыт нелегальной работы на Востоке Блюмкин как нельзя более подходил на роль комиссара экспедиции. Впрочем, есть сведения, что Барченко был против участия Блюмкина в экспедиции и по этому поводу у него даже случился конфликт с начальником Спецотдела [2].
Задачи, которые поставил Бокий перед Блюмкиным, не ограничивались чисто "комиссарством". Как опытный военный разведчик Блюмкин должен был провести рекогносцировку местности, оценить положение на Карокарумском перевале, состояние дорог ведущих к границам СССР, наконец — степень концентрации британских войск в этом районе. Понятно, что подобная операция должна была проводиться под покровом строжайшей секретности. Положение осложнялось тем, что спецслужбы Англии, Франции и китайская разведка вели наблюдение за Блюмкиным, его квартирой в Денежном переулке и даже за его служебными перемещениями. Для того, чтобы скрыть новую миссию Блюмкина, Спецотдел придумал оригинальный ход, и здесь Бокию помог начальник Орграспредотдела ЦК, член «Единого Трудового Братства» Иван Москвин.
Через свою епархию Москвин провёл назначение Блюмкина в Народный комиссариат торговли на должность начальника Экономического управления. В Наркомторге Блюмкин должен был подряд получить две командировки по линии своей официальной работы: в Лендревтрест и "на заводы Украины". Вместо Блюмкина на Украину поедет некто Артоболевский, специалист по тракторам. Были приняты и дополнительные меры от соглядатаев: некоторое время от квартиры Блюмкина в Денежном переулке до Наркомата торговли курсировал двойник Якова [62, 63].
Подготовка экспедиции в Шамбалу шла полным ходом. Барченко вспоминал: «Мне при содействии Бокия удалось добиться организации экспедиции в Афганистан. Экспедиция должна была побывать также в Индии, Синцзяне, Тибете, и на расходы экспедиции Бокию удалось получить около 100 тысяч рублей [по тогдашнему курсу — 600 000 долларов - А.П.]» [62, 63]. Деньги на экспедицию выделялись по линии ВСНХ согласно личному распоряжению Феликса Дзержинского, выступавшего одним из самых горячих сторонником будущего предприятия.
Кроме Барченко и Блюмкина, в число членов экспедиции включили выпускника Института Живых Восточных языков, ответственного референта НКИД и члена «Единого Трудового Братства» Владимира Королёва.
— Я также должен был ехать в составе экспедиции, - рассказывал он, — и мне было предложено пройти курс верховой езды, что я и сделал на курсах усовершенствования в Ленинграде, куда получил доступ при помощи Бокия. Мне было так же предложено Барченко усиленно заняться английским языком. Сам Барченко изучал английский язык и урду (индусский).
Базой для подготовки экспедиции стала арендованная Спецотделом дача в подмосковном поселке Верея [62, 63].
К концу июля 25-го года приготовления в целом были завершены. Наступил наиболее ответственный момент, когда было необходимо провести документы через ряд бюрократических советских учреждений. Чтобы нейтрализовать нежелательную реакцию Народного Комиссара Иностранных Дел Георгия Чичерина, у которого были свои виды на Тибет, Бокий предложил Барченко обратиться к нему с рекомендательным письмом от сотрудника Отдела Международных Связей Коминтерна Забрежнева, являвшегося членом масонской ложи «Великий Восток Франции». Забрежнев ещё с 1919-го года занимался связью с Французской Компартией и был одинаково известен как в Наркомате Иностранных Дел, так и в Спецотделе. Идея оказалась удачной. «Чичерин вначале отнёсся к моим планам доброжелательно,» - будет вспоминать Барченко.
Для того чтобы окончательно закрепить успех, 31 июля Бокий, Барченко и начальник лаборатории Спецотдела Гопиус пришли на приём к Чичерину и после недолгого разговора с ними, тот составил для Политбюро положительное заключение по поводу предстоящей экспедиции. Приведу фрагмент из этого весьма примечательного документа:
«Некто Барченко уже 19 лет изучает вопрос о нахождении остатков доисторической культуры. Его теория заключается в том, что в доисторические времена человечество развило необыкновенно богатую культуру, далеко превосходившую в своих научных достижениях переживаемый нами исторический период. Далее он считает, в среднеазиатских центрах умственной культуры, в Лхасе, в тайных братствах, существующих в Афганистане и тому под., сохранились остатки научных познаний этой богатой доисторической культуры. С этой теорией Барченко обратился к тов. Бокию, который ею необыкновенно заинтересовался и решил использовать аппарат своего Спец. Отдела для нахождения остатков доисторической культуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58