О-Кичи не отвечает.
Что с тобой? Он же сказал, что Консиро-сан доволен. Зачем же плакать?
О-Кичи (утирая слезы). Нет, ничего, уже ничего.
О-Фуку. Ну и странная же ты, О-Киттцан!
О-Кичи. Я плакала от стыда!
О-Фуку. Но почему? В чем причина?
О-Кичи. В том, что я не смогла понять – радуется он или сошел с ума… Какая же я дура! Оттого мне и стыдно!..
О-Фуку. Ну, О-Киттцан! Вечно одно и то же! Ничего удивительного, что ты не сумела его понять. Я и сама думала минуту назад, что он спятил. Как бы то ни было, теперь все выяснилось… Ой, в каком я виде! (Внезапно смутившись, убегает в комнату Хьюскена.)
Хьюскен (смеясь). Ты замечательная женщина, О-Кичи-сан! Мы много раз обращались в магистрат с просьбой доставить нам молоко, но всегда получали отказ, поскольку, мол, закон запрещает доить коров. А ты все-таки раздобыла, несмотря на запрет!
О-Кичи. Я сказала, что мне нужно молоко для лекарства, и в конце концов уговорила одного крестьянина.
Хьюскен. Но если власти узнают об этом, нам придется давать объяснения в магистрате. Японские чиновники никуда не годятся! Единственный человек, который не лжет, это ты, О-Кичи! (Звонит в колокольчик.)
А-Ло (входя). Yes, Sir?
Харрис. I have invited these ladies to breakfast to-day. Please make the necessary preparations!
A-JIo. Very good, Sir! (Уходит.)
Хьюскен. Ура! Сегодня вы обе оставайтесь подольше. Консул собирается устроить нам угощение!
Выходит О-Фуку, теперь уже тщательно одетая.
О-Фуку. Что, угощение?! Как я рада!
Хьюскен. Ну, наконец-то ты в кимоно. Значит, можно за стол! (Смеется.)
О-Фуку. Но управляться с заграничной едой трудно! Погляди на эти их палочки… Забыла, как они называются…
О-Кичи. Фуо… Кажется, фуоку…
Хьюскен. Правильно. Fork и knife. Молодец, О-Кичи-сан, сразу запомнила.
О-Кичи. Нет, это ужасно трудно. Но раз уж я служу здесь, то стараюсь выучить как можно больше, однако…
О-Фуку. Какая ты молодец! А мне и в голову не приходило…
О-Кичи. Ты – дело другое. Ты можешь обойтись без этого. Хьюскэ-сан так хорошо говорит по-японски! Я вам завидую! Когда вы разговариваете, у вас такие счастливые лица! Мне тоже хотелось бы хоть иногда поговорить с господином…
О-Фуку. Да, Хьюскэ-сан свободно владеет японским, но это и хорошо и плохо.
О-Кичи. Как так?
О-Фуку (понизив голос). От него ничего невозможно скрыть' Но это бы еще полбеды… Стоит ему увидеть хорошенькую, как он сразу с ней заговаривает, заигрывает… Сладу с ним нет!
Хьюскен. О-Фуку-сан, о чем вы там шепчетесь?
О-Фуку. Вот видишь!
Хьюскен. О-Фуку-сан, О-Кичи-сан! Нехорошо ревновать!
Нет ли какого-нибудь лекарства от ревности? О-Кичи. Конечно, есть. Хьюскен. О! Какое же? О-Кичи. Любите О-Фуку-сан покрепче.
Хьюскен громко смеется.
Внезапно слышен пушечный выстрел.
О-Фуку. Ох, как я испугалась… Что это?
Харрис (настороженно). Heusken, I think a ship has come to the port. Get your telescope and find out what country she belongs to!
Хьюскен. I'm getting it, Exellency!
Харрис еще не закончил фразу, а Хьюскен уже бросился в свою комнату за подзорной трубой. Зажав ее под мышкой, он соскакивает с веранды и бежит на горку позади дома.
О-Фуку. Что это, Киттян?
О-Кичи. Может быть, стреляли из пушки на горе Такэяма?…
Очень уж близко! О-Фуку. Значит, опять прибыл «Черный корабль»?
Доносятся возбужденные голоса: «Вот он, вот!», «Вижу!», «Вижу!»
Харрис (выходит на веранду, к Хьюскену). Where is she from?36
Хьюскен. I can't tell you yet, Exellency. She is flying a flag but I can't see it clearly.
Харрис. Warship or merchantman?
Хьюскен. She looks like a merchantman. She is a three-masted barque…
Харрис. A barque? Can't you make out her flag yet?
Хьюскен. It is all right, Exellency, I can see her flag now. Our thrice-blessed Stars and Stripes floats from the stern!
Харрис. Hurrah! The Stars and Stripes has come at last. America! America! Hurrah!
О-Кичи. Так это американский корабль? Поздравляю вас, господин!
Харрис. О-мэ-дэ-тоо, О-Кичи-сан! О-мэ-дэ-тоо, О-Фуку-сан! Hurrah! hurrah! America does not forget me!
(Хватает обеих девушек за руки, радуясь как ребенок. Внезапно спохватившись, отходит от них.)
Good Heavens!
О-Кичи. Что с вами, господин? Почему у вас такое озабоченное лицо?
Возвращается Хьюскен .
Хьюскен. The ship has dropped ancor, Exellency. A boat has put off, and they will be here directly.
Хapрис. It is very unfortunate, and I am sorry I can't entertain the ladies to breakfast to-day. Will you please tell them? Put it as politely as vou can.
Хьюскен. Very good, Sir! Девушки, очень жаль, но консул не может пригласить вас сегодня. Он просил меня передать вам его извинения.
О-Фуку. О!.. Это из-за того, что прибыл корабль?
Хьюскен. Да. Так что вы уж простите нас. А сейчас ступайте домой, живее!
О-Фуку. Ну, знаешь… это уж слишком! А он еще так радовался, когда О-Кичи принесла ему молоко!..
Хьюскен. Ну-ну, не сердись и ступай домой. Мы устроим пир как-нибудь потом, позже. У Генерального консула безупречная репутация, он известен как человек строгих нравов. Его соотечественники не должны застать вас здесь.
О-Кичи (спокойно). Пойдем, О-Фуку-сан!
О-Фуку. Как обидно!
О-Кичи. Мы здесь не гости. Мы всего лишь наложницы. Идем, не надо ничего говорить!
Входит А-Ло.
А-Ло. Breakfast is ready, Sir!
Харрис. It is not possible to take breakfast with these ladies as I am eхpecting some of my fellow-countrymen. You must make ready for them instad.
А-Ло. Very good, Sir!
Картина вторая
Переправа. Берег со стороны поселка Какидзаки. В глубине сцены – река Инодзава. За ней виден город Силода. Слева – дорога. Под прямым углом к ней стоит харчевня. У стены, выходящей к реке, – навес и скамьи для отдыха посетителей. У переправы собралась толпа. Все взоры обращены к дороге, ведущей в поселок Какидзаки.
Первый прохожий. Гляди, вот она, вот она! Сюда несут!
Второй прохожий. Правда, сюда?
Третий прохожий. Да, она, она!.. Точно, я не ошибся! Четвертый прохожий (кого-то зовет). Эй, идите скорей сюда! О-Кичи – чужеземка пожаловала!
Из-за дома раздаются голоса: «Слыхали? Говорят, О-Кичи – чужеземка сюда идет!». Поспешно выбегает множество мужчин и женщин.
Появляется О-Кичи. Ее несут в роскошном паланкине, сделанном специально для Харриса. Облокотившись на поручень, она читает «Повесть Исэ». В другом паланкине несут О-Фуку. Их сопровождает стражник. Паланкины опускают на землю.
Стражник (лодочнику). Скоро будет лодка?
Лодочник. Да… (Указывает на реку.) Как только вернется, так сразу же и отправим… Прошу минуточку подождать!
Толпа окружает паланкин О-Кичи. Люди теснятся, стараясь взглянуть на нее.
Первый прохожий. Эй, не толкайся, слышишь!
Второй прохожий. Ну, ты! Ногу мне отдавил!
Третий прохожий. Не толкайся же, тебе говорят!
Стражник. Прочь! Прочь! Кому сказано!
О-Кичи и О-Фуку захлопывают дверцы своих паланкинов. Внезапно появляются два самурая, подходят к паланкинам, грубо распахивают дверцы и плюют в лицо О-Кичи и О-Фуку.
Стражник. Эй, что вы делаете?!
Самурай. Ничего особенного. Всего-навсего приветствуем этих женщин, как они того заслужили!
Самураи уходят, громко смеясь.
О-Фуку достает из-за ворота кимоно бумажный носовой платок, утирается и громко плачет.
О-Кичи, не промолвив ни звука, вытирает лицо рукавом своего шелкового верхнего кимоно, потом встает, выходит из паланкина, еще раз вытирает лицо, снимает верхнее кимоно, бросает его на землю и садится на край веранды чайного домика.
Голоса в толпе. Эй, О-Киттцан! Кимоно! Твое кимоно!
О-Кичи. Не нужно!
Голоса в толпе. Не нужно?!..
О-Кичи. Берите себе кто хочет.
В толпе начинают драться из-за кимоно. Прибывает лодка. Выходит несколько человек. Лодочник. Вот и лодка! Простите, что пришлось ожидать! Стражник. Госпожа О-Кичи! Ну, что же вы? Лодка пришла! О-Кичи. Мне хотелось бы совершить очищение, хоть на скорую руку…
Стражник.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17